Рекс Стаут - Великая легенда

— В этом не может быть сомнений, — подтвердил я.

— Тогда… я сделаю все, что ты скажешь.

Таким образом у меня появился сообщник. Меня мало заботило, что его убедил помогать мне дурацкий сон. Могу признаться, что его рассказ о появлении Аполлона внушил мне уверенность в успехе. Хотя я ни капельки не суеверен, было бы глупо не придавать значения столь явному знамению.

Парис согласился вернуться домой и ждать моих дальнейших указаний. Я предупредил, что, возможно, не появлюсь до конца дня, и он ответил, что я приду, когда меня пошлет Аполлон. В его глазах я стал посланником бога.

Тем не менее меня не оставляло беспокойство. Что, если Гекамеде не удалось вытянуть сведения из Поликсены? Тогда я сел бы в лужу, дав Парису честное слово, что этой ночью он сразит Ахилла. Не говоря уже о моем собственном разочаровании.

Я вернулся во дворец к полудню и спросил у Ферейна, приходил ли кто-нибудь. Он ответил, что Поликсена пришла некоторое время назад и они с Гекамедой вместе отправились к башням.

— Хоть бы Гекамеде хватило коварства Улисса и ума Паллады, — бормотал я, идя через холл.

Войдя в свою комнату, я подошел к сундуку в углу и вынул оттуда две стрелы, тонкие и гибкие, но очень крепкие. Их подарил Рез Фракийский моему отцу, а он отдал их мне.

Спрятав стрелы под плащом и велев Ферейну оставаться дома до возвращения Гекамеды, я снова вышел.

Идя на запад от дворца по Троадской улице, я остановился у высокого здания из черного мрамора на углу площади, вошел и спросил у раба, дома ли Полидор.

— Да. Он в своих покоях.

— Передай ему, что Идей, сын Дара, хочет поговорить с ним.

Вскоре меня проводили к Полидору. Маленький старичок лет девяноста с развевающейся седой бородой слыл самым большим чудаком во всей Трое. Несметно богатый, он покидал свой дом, только когда ездил в шаткой колеснице в деревню собирать растения и травы.

Его скорее боялись, чем любили, утверждая, что он обладает весьма опасными учеными знаниями.

— Полидор, — обратился я к нему, шагнув к столу, уставленному сосудами и чашами, — ты друг Дара?

Он молча кивнул, глядя на меня из-под косматых бровей.

— И следовательно, друг его сына?

Старик снова кивнул.

— Я пришел убедиться в твоей дружбе. У тебя есть возможность использовать твои знания на благо Трое.

Больше я ничего не могу сказать. Вот что ты должен сделать. — Распахнув плащ, я вытащил две стрелы и положил их на стол. — Я не знаю названий твоих ядов, но смажь наконечники самым смертоносным из них.

Полидор ничего не сказал. Посмотрев на стрелы и на меня, он поднялся и ушел за занавес в соседнюю комнату, прихватив с собой стрелы. Прежде чем занавес перестал шевелиться, старик появился вновь — наконечники стрел сверкали, словно их окунули в какую-то бесцветную блестящую краску.

— Следи, чтобы яд не попал тебе в кровь, — заговорил Полидор тонким скрипучим голосом. — Крошечная царапина на пальце — и тебе конец.

Я осторожно спрятал стрелы под плащ.

— Ты заслужил благодарность не только мою, но и всей Трои, — сказал я и повернулся к двери.

Не произнеся ни слова, Полидор вновь склонился над своими причудливыми сосудами.

Я снова оказался на улице. До вечера было еще далеко. Чем заняться? Внезапно я вспомнил об отце. «Предприятие очень рискованное, — подумал я. — Возможно, меня ожидает смерть». Поэтому я направился к моему старому дому и долго беседовал с Даром, ничего не сказав ему о ночном деле. Больше я никогда не видел своего отца.

Уже наступили сумерки, когда я вернулся во дворец.

Я побежал наверх, перескакивая через три ступеньки, так как задержался у отца дольше, чем рассчитывал.

Гекамеда встретила меня у двери.

— Ты одна? — осведомился я, с трудом переводя дыхание.

— Да. Ферейн в своей комнате.

— Ты видела Поликсену?

— Да.

— И ты узнала…

— Все. Этой ночью она встречается с Ахиллом.

От возбуждения я так стиснул ее руку, что она вскрикнула.

— Где и когда?

Гекамеда нервно огляделась вокруг, подошла ко мне на цыпочках и прошептала на ухо:

— В полночь у Скейских ворот.

Глава 23

В склепе

Скейские ворота, расположенные почти непосредственно под башнями того же названия, только чуть севернее, были наиболее важными из всех ворот в стенах Трои. Выходящие на восток, в сторону Скамандра, они использовались чаще всех остальных, вместе взятых.

Стена здесь была толще, чем в других местах, таким образом арка, через которую проезжали колесницы и повозки, образовывала мрачный и сырой туннель. В центре его находились двойные железные ворота, а чуть дальше — деревянные, но по обеим сторонам ворот тянулись узкие коридоры, которые всегда оставались открытыми. Это делалось для удобства стражи, дабы ей не приходилось открывать тяжелые железные ворота каждый раз, когда кто-то хотел пройти ночью.

От каждого из этих коридоров отходили проходы, которые вели в похожие на склепы помещения, предназначенные для склада зерна во время жатвы.

С начала осады ворота бдительно охраняли днем и ночью не менее двух десятков стражников, число которых после смерти Гектора увеличилось до пятидесяти. Они дежурили парами у большого туннеля и обоих узких коридоров, покуда другие оставались в шатре поблизости, чтобы сменять их в назначенное время.

В эту ночь стражники находились в обычных местах с той разницей, что у левого коридора и центрального туннеля дежурили обычные воины, а у правого коридора — Парис и я. Парис договорился об этом с начальником стражи.

Парис слепо повиновался мне, как хороший солдат, ибо считал меня посланцем Аполлона! Даже когда я велел ему заменить собственные стрелы двумя, которые я дал ему, он не стал возражать. Его лук, изготовленный самим Пандаром и считавшийся лучшим в Трое, был спрятан под плащом.

Я стоял у входа в узкий коридор, а Парис нетерпеливо шагал по нему взад-вперед. Мы прибыли незадолго до того и выбрали для охраны правый коридор, так как любой, идущий в город, был бы вынужден воспользоваться им.

Ночь была безлунной, и от полной темноты нас спасали только факелы над центральным входом. Над нашими головами высилась стена. В коридоре царил непроглядный мрак — невозможно было разглядеть даже собственных пальцев, поднеся их к глазам.

— Мы пришли слишком рано, — недовольно проворчал Парис, остановившись передо мной. Он делал это замечание уже раз двадцать.

— Это лучше, чем слишком поздно, — в который раз отвечал я.

— Но какой в этом смысл? Говорю тебе, Идей, это ни к чему не приведет.

— Разве Аполлон не явился тебе?

— Да. Но ведь ты знаешь мою слабость — я склонен к фантазиям. И я не могу себе представить что-либо, способное привести Ахилла к воротам города. На такое не осмелится даже он!

— Я уже говорил тебе, что это женщина.

— Не могу в это поверить. Стал бы он так рисковать из-за девки? Не знаю ни одну женщину в Трое, которая могла бы настолько увлечь его.

— Все же одна нашлась.

— Кто она?

Этот вопрос Парис тоже задавал мне много раз. Разумеется, я не мог ответить ему.

— Тебе не следует этого знать. Я обещал не выдавать ее — не заставляй меня нарушить слово.

— Это Елена?

— Я уже сказал тебе, что нет.

— Это твоя Гекамеда?

— Нет. Не спрашивай меня больше — все равно я тебе не отвечу.

Ему пришлось этим удовольствоваться.

Так как до полуночи еще оставалось достаточно времени, я предложил Парису прогуляться. Он охотно согласился. Подав знак начальнику стражи, чтобы он поставил у входа других стражников на время нашего отсутствия, мы двинулись по коридору.

Выйдя наружу, мы оказались у края равнины по другую сторону стен. Смотреть там было не на что, поэтому мы отправились назад и, дойдя до середины коридора, свернули в узкий проход к склепу, о котором я уже говорил. Однако там было настолько темно, что я вернулся к шатру стражи за фонарем.

Освещая себе дорогу, мы обнаружили, что под стенами находится множество склепов, соединенных тесными проходами с низким потолком. Воздух там был сырым и зловонным, поэтому мы были рады выбраться наружу как можно скорее.

— Ты думаешь, — спросил меня Парис, когда мы снова оказались у входа, — что подземный ход тянется далеко под равниной?

— Возможно, до самой гробницы Ила.

— Неужели они используют эти склепы как место свиданий?

Такая мысль не приходила мне в голову.

— Едва ли, — ответил я. — И все же стоит проверить. Твой лук наготове?

Парис кивнул, похлопав себя по плащу.

— А стрелы?

— Тоже.

— Отлично. Возьмем фонарь — помоги мне прикрепить его под плащом.

Мы прихватили наши копья — отсутствие их могло вызвать подозрение — и приготовились ждать. Шум в городе уже давно стих — вся Троя спала. Тишину нарушали только переклички стражников. Немного южнее на фоне неба темнели смутные очертания Скейских башен. Больше ничего разглядеть было невозможно — даже храм Зевса, находившийся с другой стороны площади, выглядел туманным пятном.