Алекс Ратерфорд - Владыка мира
Принц бросил взгляд на дверь, очевидно желая поскорее закончить этот разговор, и Акбар почувствовал укол досады. Он ожидал большего от своего старшего сына. Безусловно, Салим еще очень мал, но сам Акбар в его возрасте уже мог поддержать такой разговор, задать умные вопросы…
– Должно же быть у тебя какое-то мнение, – упорствовал падишах. – В конце концов, почему ты приходил смотреть на проповедников? Я не заметил там твоих братьев, только тебя.
– Я хотел знать, как выглядят христиане… Я слышал о них всевозможные истории, и один из моих наставников дал мне это послание от человека, который встретил проповедника в Дели. Здесь говорится, что христиане поклоняются человеку, прибитому к деревянному кресту.
Салим поискал в своих оранжевых одеждах и вынул сложенный лист бумаги.
– Здесь нарисован крест; но посмотри, что говорится в письме, отец, – особенно последние строчки, о том, как христиане молятся.
Акбар уставился на письмо в протянутой руке сына. Салим не может не знать, что он не умеет читать… Падишах медленно взял листок бумаги и развернул его. Наверху был набросок скелета худого человека, прибитого к кресту; его лицо исказила мука, голова упала на грудь. Под рисунком было несколько плотно написанных строчек, которые, конечно, ничего ему не говорили.
– Я заберу это и посмотрю позже, – сказал Акбар, не в силах сдержать стальные нотки в голосе. – Ты можешь идти.
Не намеревался ли сын смутить его? Акбар озадаченно прохаживался по своим покоям после ухода Салима. Конечно, нет. Зачем ему это? Но позже ему припомнилось гордое и упрямое выражение лица Хирабай. Что, если она поощряла Салима презирать его, как делала сама? Акбар знал от наставника мальчика, что Салим проводил все больше времени со своей матерью в ее тихом дворце в гареме. Она никогда не виделась со своим братом Бхагван Дасом или племянником Ман Сингхом, когда те приезжали во дворец, никогда не участвовала в развлечениях и не устраивала приемов, но – как ему рассказывали – держалась в стороне от остальных жительниц гарема, проводя все свое время за книгами и шитьем вместе со своими служанками-раджпутками и поклоняясь своим богам. Каждый месяц в полнолуние Хирабай поднималась в беседку на крыше своего дворца, чтобы смотреть в небеса и молиться.
Возможно, сама ее отстраненность от Акбара влияла на Салима, заставляя мальчика относиться к отцу так же, как сама Хирабай? Салим раньше был таким непосредственным и открытым, но сейчас изменился. Теперь, когда Акбар задумался об этом, он вспомнил, что сегодня не первый раз, когда он замечал, каким неловким и косноязычным становится его старший сын в его присутствии. Падишах сжал челюсти. Хирабай может жить так, как ей заблагорассудится, но он не позволит ей влиять на их сына. Хотя ему не хотелось препятствовать тому, чтобы Салим видел свою надменную мать, возможно, придется проследить за тем, чтобы посещения эти были короткими и под присмотром.
Глава 14
Солнце среди женщин
Жизнь была прекрасна. Акбар лежал с закрытыми глазами, чувствуя, что воздух приятно волнуется вокруг его голого тела, пока шелковый пунках мерно качается над ним назад и вперед. Был слышен звук воды, сочащейся по татти, щитам, заполненным корнями душистой травы касс, которые летом помещали напротив арочных окон, чтобы охладить дующий в них горячий и сухой воздух пустыни. В предыдущие часы падишах испытал немало приятных моментов, проведя их с танцующей девочкой из Дели, чьи длинные, благоухающие жасмином волосы ниспадали до пояса. Хотя Акбару было уже за тридцать, он с радостью убедился, что все еще полон сил и кровь его молода. Ему, конечно, были ни к чему такие возбуждающие чувственность эликсиры врачей, как «Пробуждение жеребца» – темно-зеленая отвратительно пахнущая жидкость, которая должна была дать пресытившемуся человеку невиданную сексуальную энергию; в гареме поговаривали, что кое-кто из пожилых придворных ее уже одобрил. Вместе с тем ему нравилось исследовать новые пути к удовольствию. Иногда падишах приказывал, чтобы одна из его наложниц читала ему из древней индуистской Камасутры, восхищаясь тем, сколько бывает способов заняться любовью.
Акбар улыбнулся, вспомнив, каким юнцом он был с Майялой много лет назад. Он тогда и подумать не мог, что будет владеть таким обширным гаремом. Но с раздумьями его удовлетворенность и расслабленность после соития начала улетучиваться. Скоро он должен подняться и пойти в диван-и‑хас для встречи с уламами. Джаухар предупредил его, чего они хотели – возразить против его намерения взять новых жен, потому что, заключив недавно брак с дочерью важного вассала с юга, он уже имел четырех жен – больше не разрешал суннизм. Акбар сел. Он не потерпит вмешательства. Династические браки были краеугольным камнем его политики для укрепления и прироста его империи, и это работало. Он взял бы и сто, и двести жен, если бы это помогло обеспечить его империю, – новых раджпутских принцесс, или женщин из древних могольских родов, или из мусульманской знати Индостана, обычных или красавиц. Конечно, этим он очень отличался от своего отца. Хумаюн нашел в одной женщине – Хамиде – воплощение своего сердца и души. Иногда Акбар жалел, что сам не может испытать такую же глубокую любовь к одной женщине, но этого никогда не случалось и, возможно, не случится никогда.
По крайней мере, тем самым падишах с легкостью осуществлял политику стратегических союзов и был волен обладать бесконечным разнообразием женщин. На сегодня у него было более трехсот наложниц. Большинство мужчин могло бы ему позавидовать, думал он, отгоняя от себя мысли об уламах с их постными лицами и снова вспоминая танцовщицу с гибким телом, мерцающим от благоухающего масла…
Два часа спустя, облаченный в одежды из изумрудного шелка, расшитого павлинами, с украшенным драгоценными камнями церемониальным кинжалом, заткнутым за ярко-желтый пояс, Акбар занял свое место на престоле, утвержденном на круглом постаменте в диван-и‑хасе; рядом стоял Абуль Фазл, а позади склонился визирь Джаухар. На одном из балконов расположились уламы. Шейх Ахмад вышел немного вперед, очевидно, ожидая приглашения пройти по узкому мосту к престолу. Акбар жестом указал ему остаться на месте.
– Ну, шейх Ахмад. О чем ты хотел говорить со мной?
Тот приложил руки к груди, но маленькие карие глаза, которые он не сводил с Акбара, выражали отнюдь не покорность.
– Повелитель, настало время говорить прямо. Твое намерение взять новых жен является оскорблением Всевышнего.
Акбар наклонился вперед.
– Осторожнее выбирай слова.
– Ты бросаешь вызов тому, что написано в Коране. Я говорил с тобой об этом много раз с глазу на глаз, но ты не слушал, чем вынудил меня выступить перед людьми. Если ты будешь упорствовать, я упомяну об этом в проповеди в большой мечети на пятничной молитве.
Лицо шейха Ахмада горело, и молчание Акбара воодушевило его еще больше. Встав в полный рост и с торжествующим видом оглянувшись через плечо на своих сподвижников, он продолжил:
– Коран разрешает человеку только четыре брака – никах – с женщинами мусульманской веры. Все же я слышал, что ты намереваешься взять в жены еще многих женщин – и даже не обязательно мусульманок. Если ты не отступишь, то Всевышний покарает тебя и нашу империю.
– У меня уже есть две жены из индусок, как тебе прекрасно известно. И каждая подарила мне сына. Ты предлагаешь мне отказался от них?
Шейх Ахмад вздернул подбородок.
– Сделай их наложницами, повелитель. Твои сыновья все равно будут считаться наследниками престола. Многие принцы родились от наложниц… брат твоего собственного деда, к примеру…
Акбар смотрел на муллу, представляя, каково было бы вонзить меч в эту мясистую шею. Казалось, даже будучи обезглавленным, этот высокомерный, убежденный в своей правоте старейшина не умолкнет.
– Шейх Ахмад, я тебя выслушал. Теперь и ты меня послушай. Я – падишах. И я один буду решать, что пойдет на благо моей империи и моему народу. И ничьего вмешательства я не потерплю.
Мулла вспыхнул, но ничего не ответил. Акбар собирался велеть уламам разойтись, когда отец Абуль Фазла шейх Мубарак выступил вперед. До этого момента Акбар не замечал его присутствия.
– Повелитель, если ты позволишь мне сказать, я мог бы предложить один выход.
– Очень хорошо.
– Как и шейх Ахмад, я – мусульманин-суннит, но в течение нескольких лет я изучал образ жизни наших шиитских братьев. Я убедился, что они, как и мы, являются верными последователями пророка Мухаммеда и что мы не должны позволять различиям в вопросах веры делать нас врагами.
– Ты говоришь мудро, но какое это имеет отношение к нашему делу?
– Самое прямое, повелитель. Шииты полагают, что Коран разрешает другой, упрощенный вид брачного союза – мута. Человек может заключить такой союз с любым числом женщин, независимо от их вероисповедания и без соблюдения любой церемонии…
