Виктор Карпенко - «Вставайте, братья русские!» Быть или не быть
— Как ты думаешь, князь Александр, почему император Михаил ищет родства в Орде? Свою дочь Евфросинью он выдал замуж за хана Ногая — подвластного мне младшего хана. Неужто в Европе нет достойного рода, чтобы не зазорно было породниться императору?
— В Европе много богатых и достойных правителей. Но никейский император Михаил VIII Палеолог завладел Константинополем. Он ищет союзников против латинян, а следовательно, его интересуют православная Русь и Орда, где тоже православие пробивает себе дорогу.
— Да, я разрешил строить церкви в своих пределах и крестить тех, кто пожелает. Православие проповедует смирение, а мне нужны смирные народы. Оно провозглашает власть от Бога, то есть боги решают, кому сесть на трон, и это меня устраивает. Ты ведь знаешь, я не беру налог с ваших попов…
— Да, великий хан. И я благодарен тебе за это, вся Русь благодарна. Но надо идти дальше. Ноне Золотая Орда вступила в союз с Сирией и Египтом против хана Хулагу, и это дает возможность организовать торговый путь из Руси и Сарая через Константинополь в Египет, а из Египта, морским путем следуя, можно торговать со всем Средиземноморьем.
Хан Берке призадумался.
— Вон ты куда повернул, урусский князь. А скажи, как торговать мне с тобой, моим данником? Я могу взять и так что захочу, — усмехнулся хан.
— Так-то оно так, — согласился князь Александр. — Только любое государство, воюя, и тебе это известно, великий хан, беднеет, торгуя же — богатеет…
— Любое, но не мое, — прервал князя хан Берке. — Мои воины из похода ведут толпы пленниц и пленников, возы, нагруженные добром, гонят скот без счета!
— Да, но это все богатство оказывается в руках скупщиков, купцов и утекает в Каракорум, Хорезм, Бейпин… А надо, чтобы были свои купцы, монгольские, тогда и добро будет оставаться в Орде, а купцы будут торговать с Египтом, Сирией, Европой, Русью…
Хан опять надолго замолчал, задумался. Через какое-то время поманил князя Александра пальцем и, когда тот приблизился, тихо сказал:
— Торговля — это хорошо. Торговать надо, но не с Европой. Европу я и так возьму… и разорю. Не с кем в Европе торговать будет.
Хану нравилось беседовать с умным и знающим человеком, и он оставил князя Александра при себе.
Прошло полгода.
Хан Берке не вернулся на лето в Сарай, а блуждал со своей ставкой вдоль Ахтубы. Как-то августовским ранним утром в шатер князя Александра заглянул ханский вельможа Улук. Хорошо зная русскую речь, он частенько являлся посланцем хана к русскому князю. На этот раз Улук был нетерпелив и настойчив. Когда разбуженный по его требованию князь вышел из занавешенной коврами ложницы, вельможа не терпящим отказа тоном приказал:
— Великий хан зовет тебя. Сядь на коня и следуй за мной. Не медли, — подчеркнул Улук. — Хан не любит ждать!
Александр это знал, а также за эти полгода он не раз видел, каков хан Берке в гневе. И потому, быстро одевшись, князь отправился за Улуком. Вскоре они уже догоняли кавалькаду всадников. Но что немало удивило Александра: хан был без своих многочисленных родственников, младших ханов и эмиров, всегда сопровождавших его в любой поездке. Только охрана следовала с ним.
Поманив князя пальцем, хан спросил:
— Ты много городов построил?
Услышать подобный вопрос для Александра было большой неожиданностью и вызвало даже некоторое недоумение.
— Города заложить не привелось, а вот крепостицы, бывало, строил.
— Крепостицы… — рассмеялся хан. — Крепостицы у меня темники ставят. А вот город… Ты бывал в Каракоруме?
— Приходилось, — склонил голову князь.
— А в Сарае?
— Конечно же, великий хан.
— А как называется Сарай?
— Сарай-Бату…
— Вот то-то и оно! Бату! Бату его строил. И я воздвиг столицу — Сарай-Берке! В ней уже сейчас проживает семьдесят тысяч человек, а будет больше. Это будет самый большой и красивый город в моем государстве!
— Прости, великий хан, но я не знал о Сарай-Берке…
Хан рассмеялся.
— Ты видишь, как обширны мои земли. Целый город затерялся в них… и не один. Ты слышал о таком городе, как Ас-Тархан?
— Да, великий хан. Он стоит на правом берегу Волги. Это город купцов и ремесленников. Но я не посещал его. Торопился к тебе, великий хан Синего и Чистого Неба.
Хан снова рассмеялся.
— Я умею не только разрушать, но и строить. И доказательством тому служит мой город, моя столица — Сарай-Джедид! После полудня ты увидишь ее. — Стегнув своего иноходца плетью, хан Берке устремился встреч восходящему солнцу.
Ближе к полудню стали встречаться усадьбы знати за высокими глинобитными заборами, утопающими в садах, где сквозь изумрудную зелень с трудом просматривались дворцы из камня и кирпича.
Видя недоумение на лице князя Александра, хан пояснил:
— Это городища моих полководцев, младших ханов и моих родственников. Они ходили походом и на север, и на юг. Многое видели… Они уже не хотят жить в юртах и шатрах, под ветром и солнцем, среди степи, табунов лошадей и скота. Кроме виденных тобой городищ, мои полководцы имеют и дома в Сарае.
— Прости, великий хан, за мой вопрос, но не могу не спросить: почему ты живешь в шатре, а не в таком вот городище — среди роскоши и богатства, среди садов…
Хан усмехнулся и, возвысив голос, сказал:
— Я — монгол. И живу я так, как жили мои предки! Но в Сарай-Джедиде у меня есть дворец, и он лучше, чем в Сарай-Бату. Его возводили арабы, а они умеют строить, — не без гордости изрек хан.
Александр даже не заметил, как, обогнув одно из городищ, всадники въехали в город. Стен не было. Они только возводились, но прямая широкая улица убегала вдаль.
Дома, построенные из камня и кирпича, смыкались, образуя ломаную линию этажей, по фронту же они составляли прямую линию. Многие из домов были отделаны изразцами голубого и розового цвета.
С правой стороны потянулись дома с арочными ходами, за которыми просматривались большие дворы.
— Это мои мастерские, — повел рукой хан Берке. — Умелые работники: свободные и рабы делают все, что необходимо двору и моему дворцу. Ты, князь Александр, его еще увидишь.
— А это что? — удивленно воскликнул Александр, увидев огромную площадь, состоящую из вытянувшихся более чем на версту легких навесов и каменных открытых галерей, заполненных гомонящим народом.
— Это рынок Сарай-Джедида. Ты, князь, только говорил о торговле с Европой и Египтом, а у меня весь мир здесь: русские и булгарские купцы торгуют хлебом, кожами, шерстью, пушниной; из-за холодного моря везут солнечный камень[14], клыки морских чудищ[15], из Европы, Египта и Сирии — вино, стекло, оружие; из Китая — шелк, хлопок; из Аравии — пряности. Базаров в моей новой столице шесть, а будет еще больше.
Всадники выехали на огромную площадь.
— А это мой дворец! Смотри, разве он не похож на степного орла? — воскликнул хан Берке.
Александр оторопел: в центре площади стояло большое высокое здание, украшенное колоннадой, от которого справа и слева, словно крылья птицы, дугами расходились арочные сооружения — легкие, изящные, словно воздушные.
— Доводилось ли тебе нечто подобное видеть? — впился взглядом хан Берке.
— Нет, великий хан. Это чудо! — восхищенно воскликнул князь Александр.
— Строили арабы, а украшали египтяне, сирийцы и генуэзцы… Многие народы вложили в эти стены свое умение.
— Я не понимаю тебя, великий хан. Иметь такое чудо и жить в походном шатре…
Берке рассмеялся.
— Тебе не дано меня понять, князь. Ты заперт в стенах своего города, я же вольно живу в степи. А Сарай-Джедид для меня — что пирамиды для фараонов Египта. Я бывал в Долине мертвых и видел эти странные каменные горы. Каменные глыбы — это память о жизни и деяниях фараонов. Их нет, а память жива. Мой город — это моя пирамида. Мой дворец — вершина пирамиды. Во дворце столько золота и серебра, сколько тебе никогда не приходилось видеть. В нем много красивых залов, фонтанов, дворов… Вода подается по трубам, и не только во дворец, но и в город, а согреваются стены горячим воздухом, что течет по пустотам внутри стен. Я буду в столице пять дней. Ты еще многое увидишь, князь Александр, в моем дворце и моем городе.
Через пять дней хан Берке и его сопровождение покинули столицу. В свите находился и князь Александр Невский.
— Я хочу, чтобы ты, князь Александр, посмотрел мои города Бельджиман и Укек. Они не столь велики, как Сарай-Джедид, но такой красоты минаретов и бань нет даже в Хорезме.
— Великий хан, прости мне мою настойчивость… Отпусти меня на Русь. Я знаю, твои города хороши. Они богаты и многолюдны. Но на Руси свои города, и они мне дороги. Меня ждет семья, мой народ.
