Степан Злобин - Степан Разин (Книга 2)
– Не вороненок я, тезка! – раздраженно ответил Разин. – Гляди, борода седеет. Что же, шутки я, что ли, шутить подымаю народ!.. Как услышал, что выслали войско, так сразу в кусты? Мыслишь, бояре без драки тебе понизовья оставят?!
– Не один я так мыслю, Степан Тимофеич, – оправдываясь, сказал Наумов. – Так ведь и все казаки говорят. Сказывают – зря ты на Москву разгорелся: тебе в битвах славы искать, а казакам-де Москва к чему?!
– Чего же от меня таятся с такими речами?!
– Страшатся, батька, тебя, – признался Наумов.
– А ты, тезка, смелый! – с насмешкой ответил Разин.
– Еще, батька, я хотел тебе молвить... – несмело сказал Наумов.
– Чего еще?
– Берегся бы ты, завелись у нас в войске лазутчики от донских домовитых... Кто они – имяны я не знаю, а есть... Не схотели б тебя погубить...
Степан придержал коня и взглянул испытующе на Наумова.
– На Сережку хошь наклепать?! – грозно сказал он. – Знаете, что люблю его, вот и сеете лжу. Завидно, что он мне как брат...
– Степан Тимофеич, ведь я не сказал, что Сергей! – воскликнул Наумов. – Кабы я знал кто, то я бы и сам убил, хотя и Сережку... Не мне говорить, что тебя люблю, – о том ведаешь сам. А как войску остаться без атамана?!
– Ладно, Наумов. Слыхал ты в народе, что пуля меня не берет? Колдун, говорят... И ныне меня ни пуля, ни нож не тронет...
За Камышином они подошли к последнему рубежу, где стояли дозоры Разина. До сих пор они шли по «своей» земле, по «своей» воде. Дальше лежали боярские земли. С крутых камней, что высились над берегом Волги, казачьи разинские дозоры видели лодки, в которых сидели царские стрельцы и рейтары, высланные на разведку из Саратова. По берегам, опасаясь попасться в казацкие руки, маячили на конях саратовские драгуны. Как-то на днях разъезды драгун и разинцев встретились, но не вступили в драку, а только, крича, грозились одни другим. Драгуны кричали тогда, что в Саратове приготовлено сильное войско и много пушек...
Степан Тимофеевич призвал Еремеева, который успел купить сотню новых коней.
– Посылай, Митя, лучших своих дозорных в Саратов разведать, что там творится. Может, нас попусту только стращают, что войско. Мы тут постоим, дождемся, а чтобы нам времени не терять, пусть назад лошадей не гонят. На луговой стороне всегда стогов понаставлено пропасть. Один стог робята твои зажгут – стало, в городе войско большое. Два стога зажгут – значит, войска немного, да все-таки будет стоять против нас, если разом три стога в степи загорятся, то, значит, город преклонен к нам сам и нам мочно без боя идти. Тогда я, не мешкав, все войско вперед подниму.
Еремеев решил, что двинется сам во главе большого дозора, и Степан его отпустил...
Широкий стан раскинулся по берегу Волги. За скалистым, крутым берегом росли кустарник и лес. Вся ватага сбирала сучье, рубила корни. По лесу поднялся шум, перекличка. На луговинах паслись кони. Разинский табор растянулся на несколько верст.
Атаман подошел к костру, где сидела кучка астраханских стрельцов.
– К нашему котелку просим, батька, садись! – обратился один из них.
Остальные сидевшие и лежавшие у костра – их было с десяток – вскочили на ноги при виде высокого гостя, засуетились, стараясь ему угодить, накидали одежды – было б на чем сидеть.
Степан засмеялся:
– Не архирей я – казак!
Сел к костру.
– С чем похлебка? – спросил он.
– Просяная с копченой свининой. Кабы лучку, так и матка не лучше варила! – откликнулся от костра кашевар.
– Богато живете! – заметил Разин.
– Женки-стрельчихи нам в путь нанесли.
Кашевар начисто облизал ложку, которой пробовал варево, вытер ее исподней стороной полы своего кафтана и подал Разину.
– Покушаешь с нами?
Разин достал с пояса свою ложку, висевшую в чехолке.
Ели в молчанье. Разин не нарушал их обычая. Кончив есть, он набил табаком трубку. Молодой стрелец, перебрасывая в ладонях, поднес ему уголек от костра.
– Не грех, атаман? – спросил сидевший тут же старик.
– Я не поп – мне почем грехи знать! – усмехнулся Разин. Он пустил в костер облачко дыма.
– Совет хочу с вами держать, атаманы, – сказал он. – Пришли мы теперь к рубежу. Тут остатние наши заставы, а дальше боярское войско нас ждет. Стало, далее с боем идти. Идти ли нам дальше?
– А пошто же ты, батька, нас вел? – спросил молодой стрелец. – Мы ведь ратные люди, а боя еще не видали!
– Бой увидишь! Мы не пойдем, то бояре на нас полезут. Даром столько земли не оставят! – ответил Разин. – Спрос не в том: а идти ли вперед али тут дожидаться?
– Опасаешься? – осторожно спросил старик. – А чего опасаться, Степан Тимофеич! Они ведь покуда не все еще силы скопили. Порознь их бить способней... Нынче толику побьем – на завтра нам менее будет!..
– Стрельцы с нами биться не станут: стрелец ныне в нужде. Не тот нам, стрельцам, почет, и не та у нас в государстве сила, – заговорил второй, пожилой стрелец. – У государя и у бояр на рейтаров да на солдат уж надежи больше: немцев в начальные люди зовут, от домов стрельцов поотбили. Прежде промыслом да торговлей жили, а ныне нас сгонят всех вместе в приказ да с утра до ночи, как над собакой, мудруют, приучают к пищали, к мушкету.
– На новый, немецкий лад! – подхватил снова первый. – И кому оно на сердце пало?! К чему нам в бою немецкий обычай? Али мы русским обычаем немцев не били?!
– Ото всего от того и обиды, Степан Тимофеевич, – сказал второй. – Потому нынче лучше идти к большим городам, где стрельцов по многу приказов. Взять Казань...
– Нижний Новгород, – перебили другие.
– Симбирск!
– Муром, Владимир! – подхватили стрельцы.
– Стрельцам независтная доля при нынешнем государе. И в денежном бунте недаром шумели стрельцы! – заключил пожилой.
– Все в обиде! Ты сам посуди, атаман. Я, к примеру, колесник.
– А я гончар, – подхватил второй.
– Я рыбные сети плести был первый искусник!..
Стрельцы зашумели все враз о своих ремеслах и промыслах. Не перебивая, Разин смотрел на них и слушал с любопытством.
– А ныне мы отбыли промыслов и дома-то свои позабыли. Согнали нас жить по приказам, под единую кровлю, как словно в конюшни. Коням хоть отдельные стойла, а нам и того нет. Смрад, грязь!..
– Зимой холод!
– Дома хозяйки одни да робята.
– Кормись одним жалованьем стрелецким, а деньги идут воеводам да головам. Каждый себе норовит споловинить...
– Коли поднял нас, то к большим городам, атаман, уж веди. Всех стрельцов по пути до Москвы поднимем.
– Есть слух, что в Саратове знатная рать у бояр, – сказал Разин. – Не сробеете в битве?
– Давай лишь веди. Не сробеем! В обиду тебя не дадим, – обещал стрелец.
– Ну, спасибо вам, добрые люди, – сказал на прощанье Разин, вставая от их костра.
Ближе к берегу сидели кучки крестьян вокруг таких же костров. Они пекли рыбу, варили жирную кашу, уху.
– Хлеб да соль! – сказал Разин, подойдя к огню.
– Садись, батька, с нами! Добыча у нас нынче добрая: осетра уловили.
– У нас, батька, утки печены!
– Степан Тимофеич! Лесная свежатина! Олень на нас сам наскочил! Иди к нам! – звали от разных костров.
Там, где на вертелах пекся олень, было самое людное место. Над кучей ярого жара, воткнув на пики, пекли огромные части – целые ноги, хребтину, голову, бок...
– Ну, жару гора! Как стоять-то! – покачал головою Разин.
– Зато комары погорели!
– Доброе мясо будет, Степан Тимофеич!
– К такому бы мясу да пиво!
Разин сел в стороне от кострища возле двоих пожилых крестьян, бойко орудовавших кочедыгами. Возле них лежало уже по паре готовых лаптей.
– На спор, атаман честной, лапти плетем: у кого спорее! На низовьях-то все обтоптались – ить лычка нету! А ныне и рады – липка пошла по пригоркам, и мы с обужей!
– Хоть до Москвы в таких! – усмехнулся Разин.
– Мы муромски, милой! Пошто нам Москва! – возразил крестьянин.
– За всю Русь ведь повстали. Москву нам не миновать у бояр отсуживать, – сказал атаман.
– Своей бы земли у боярина отсудить! А в Москве и без нас людей много: там стрельцы да посадские встанут. Ты нас-то, пожалуй, на нашей земле укрепи казацким обычаем... Ведь к жатве пора! – убеждали его крестьяне.
– Нам к жатве до Мурома не поспеть, – засмеялся Степан. – Города брать – не лапти плесть.
– А наши-то наказали, чтоб к жатве поспеть. Скажите, мол, атаману, земля у нас добро рожает. Коль к жатве поспеем, мы хлеба на все его войско дадим. Лишь бояр бы согнать, чтобы хлеба не отняли.
Вокруг них собралась уже добрая сотня людей, обступили.
– И ближе туг земли лежат, тоже хлеба рожают. Чего-то к вам прежде прочих идти! – говорили муромским.
– Синбирские земли ближе!
– А Нижний! – подсказывали кругом.
– А Пенза!
– Тамбов!.. Бояр бы согнать – и мы тоже хлебушка рады на войско отдать!
– Москву возьмем, братцы, тогда по всей Руси бояр сгоним. Все крестьянство вздохнет от бояр. В Москве вся их сила, – убеждал атаман. – А Москву не возьмем – они все равно одолеют, и Волгу, и Дон, и Оку заберут. Уж тут недалече лежит по дороге Саратов. Там войско бояре скопили. Саратов не взять, то и дальше дороги не будет.
