Княгиня Ольга - Елизавета Алексеевна Дворецкая
– И мне так больше нравится! – захохотал пьяный Велесень. – Чем если бы они пили по нам!
В одной руке он держал чашу с вином, а другой обхватил сидящую у него на колене молодую женщину в помятом мешковатом платье белой шерсти. Женщина заливисто хохотала, обвив тонкой рукой его потную шею, хотя не понимала из варварской речи ни слова.
Хельги и его люди имели основания гордиться собой. При столкновении с хеландиями они не поняли, что оказались недоступны для огнеметов, что ветер, дующий грекам в корму, укрывает русов, оказавшихся позади этой кормы, лучше той железной двери кузницы, которую Змей Горыныч напрасно пытался пролизать насквозь. Хельги дал приказ трубить «Вперед!», надеясь, что хеландии не решатся разорвать собственный строй, чтобы преследовать русов сразу в двух направлениях. Видя впереди дымное мерцание павших с ясного неба молний, горящие лодьи и прыгающих за борт охваченных пламенем людей Ингвара, Эймунда, Фасти, Барда, Хавстейна и других, они лишь налегли на весла и припустили вниз по проливу, к Царьграду, надеясь уйти подальше.
И им это удалось – за ними никто не гнался, и через какое-то время поворот Босфора скрыл зрелище битвы. Поднимая глаза, гребцы видели только черный дым над горами позади.
Через три-четыре роздыха, убедившись, что погони нет, Хельги отдал приказ пристать к берегу. Перевязывали раненых – не в пример огнеметам, токсобаллисты стреляли и против ветра. Хельги бегло пересчитал лодьи – вышло около двухсот. Кроме своих, при нем оказалось еще трое воевод, так или иначе искавших спасения впереди, а не позади – Ждан Косой, Негода и Миролюб.
А тем временем верховое течение понесло мимо объедки битвы…
Ни у кого не находилось слов, кроме бранных. По голубым водам залива, нежным на вид, как помятый шелк, тянулись к далекому Царьграду обгорелые остовы лодий. Все еще чадили, оставляя за собой хвост мерзкой вони – горелого дерева, каленого железа, сгоревшей плоти. Кое-где видны были обгоревшие до неузнаваемости трупы.
Иных затошнило. Хельги стоял, стиснув челюсти, судорожно сглатывал и считал. Одна… Две… Пять… Восемь… Двенадцать… Волосы шевелились от ужаса, перехватывало дыхание. Что, вот так и пройдут мимо, прямым путем в Хель, все восемьсот остальных скутаров Ингварова войска? Холод струился в жилах от мысли, что кроме них никто не спасся, не выжил…
Вниз тянуло обгоревшие щиты, разные обугленные обломки, весла…
Через какое-то время жуткий поток прекратился. Чуть опомнившись, Хельги перевел дух. До тысячи оставалось очень далеко: он насчитал не более сорока лодий. Конечно, сбился, но ненамного.
– И где остальные? – спросил здоровяк Селимир.
Родня с Ильмень-озера его теперь и не узнала бы: за год похода он похудел, загорел, обзавелся хазарским кафтаном и хазарской же шапкой с большими «ушами». Такой наряд носили многие люди Хельги, перезимовавшие с ним в Карше после похода прошлого лета, и в Ингваровом войске их прозвали «хазарами». Шапку Селимир сейчас держал в руке, то и дело вытирая блестящий от пота лоб. Лицо его раскраснелось, коротко остриженные светлые волосы стояли дыбом.
– Должно быть, назад повернули, – ответил Перезван. Голос у него дрожал, но он старался держать себя в руках.
– Кто – повернули?
– Ну, наши. Киевские. Князь.
И киевские, и князь были этим людям не такие уж и «наши». Последние годы они, собранные из разных мест, провели в дружине Хельги: захватили вместе с ним Самкрай, сражались с конницей Песаха на перевале в Таврии, потом разграбили Нижний город Сугдеи и ушли зимовать в хазарскую Каршу. Теперь они редко вспоминали, кто родом с Ильмень-озера, а кто со среднего Днепра. Даже киевляне привыкли считать своим вождем Хельги и на призыв Ингвара идти на Царьград откликнулись лишь потому, что так считал нужным он.
– А куда повернули сами греки, мне кто-нибудь скажет? – воскликнул Стейнтор Глаз, наемник. – Мы очень удачно зашли с кормы, но теперь вот я своей кормой чую, что греки уже развернулись и идут искать нас!
Все, кто его слышал, содрогнулись. Звучало очень правдоподобно.
– Скорее они пошли дальше, за той частью войска, что уцелела, – возразил Хельги. – Их ведь там куда больше, чем нас здесь. Но так или иначе, ждать нам нечего. Мы же пришли к Царьграду за добычей, правда, парни?
– Как жив Господь! – весело откликнулся жидин Синай.
– Ну так и пойдем к Царьграду! Много нас, мало – какая разница?
– Если нас мало, так нам больше достанется! – усмехнулся другой наемник, Ульвальд. – Вон там, конунг, я вижу селение, – он показал на склон холма, где среди зелени плодовых деревьев белели стены домиков, – и для взятия этого «города» у нас уж точно хватит сил! А там посмотрим, как дела пойдут!
– Стройте людей, бояре и хёвдинги! – кивнул Хельги.
Он не был безрассуден, но понимал, что выбор у него небогатый. Огненосные греческие корабли так или иначе находились между ним и выходом в море, отрезая путь назад. Впереди, через половину дневного перехода, лежал сам Царьград. Для нападения на него двух с чем-то тысяч человек явно недостаточно. Но другого пути нет, а значит, остается показать себя опасным противником и попытаться взять что получится. А заодно и подбодрить людей легкой победой – после увиденного сегодня им это необходимо.
Какое-то село и мужской монастырь они захватили еще до вечера. Не считая наемников, во всем русском войске люди Хельги имели, пожалуй, наибольший опыт захватов и грабежей, приобретенный за последний год, поэтому знали, как взяться за дело.
Монастырь оказался большой и богатый. Жило в нем сотни две монахов, а разных мастерских нашлось, как в целом городе: кожевенные, гончарные, кузня, ткацкая, швейная, плотницкая… Здания монастыря окружали обширные сады и огороды, в глубоких погребах были сложены сотни амфор с вином и оливковым маслом, бочки с разными припасами – соленой рыбой и солеными же оливками, пифосы с зерном и мукой… Для многочисленной братии замешивали тесто на хлеб при помощи вола, которого гоняли по кругу.
Но у русов не сразу нашлось время все это разглядывать. Налетев на монастырь, как тысячерукий Змей Горыныч, ворвались в церковь, где спасались монахи, и порубили с полсотни, прежде чем заметили, что никто не сопротивляется, все лишь стоят на коленях и поют что-то по-своему, закрыв глаза…
Уцелевших Хельги приказал просто выгнать за ворота
