Ольга, королева русов - Васильев Борис Львович

Игорь вмиг повернулся к нему:

— Ты… Ты… Ты же лучше всех знаешь, что я ненавижу женщин! И… И не могу. Не могу!…

— Ты сам рассказывал мне, государь, о счастливейшей ночи в твоей жизни, — продолжал первый боярин. — Вспомни. Вспомни о своем счастье.

Игорь помолчал, беспомощно глядя на Кисана. Потом всхлипнул, согнулся, закрыл лицо руками. Княгиня Ольга встала, подошла к нему, бережно подвела к ложу и осторожно усадила рядом с собой.

— Это — твое дитя, — тихо сказала она. — Твое, супруг мой. И я чувствую… Нет, я знаю, что это — мальчик. Твой наследник. И я сберегу его…

— Именно поэтому великая княгиня прибыла во дворец в паланкине, великий князь, — громче обычного сказал Кисан.

— В паланкине?… — растерянно переспросил князь.

— Слушай же, как уютно бьется сердечко твоего наследника, супруг мой. — Ольга вновь нежно приложила ладонь Игоря к своему животу.

И на некоторое время все застыло. Застыли все трое, застыл затхлый воздух в личном покое великого князя, и казалось, что застыло само время. Остановилось. Пока великий князь Игорь не промолвил:

— Слышу. Слышу.

Ольга поцеловала его седой висок, и Игорь впервые неуверенно улыбнулся.

— Да, да. Я благодарю тебя, супруга моя. Ты даровала жизнь не только нашему наследнику, но и мне. Мы устроим великий пир и великий праздник. Только не сегодня. Сегодня мне… Мне трудно. Кисан приведет ко мне лекаря. Прости своего супруга, великая княгиня моя Прости

Княгиня Ольга в сопровождении Кисана возвращалась теми же темными переходами, и оба молчали. И стража точно так же молча отдавала им почести, склонив головы и прижимая ладони к ножнам мечей.

Так они и вышли из дворца. И только когда Кисан склонился в глубоком прощальном поклоне, великая княгиня сказала ему.

— Ты сегодня спас свою жизнь, Кисан. Свою и своего потомства.

Несмотря на недюжинную силу, упорство и боевое уменье, Ярыш тяжко пострадал в кулачном бою. Да, он прикрыл сердце от сокрушительных ударов бронзового истукана, но прикрыть кулаками всю грудь не мог, и легкие были отбиты. Ярыш с трудом дышал и кашлял кровью, от боли не мог скакать на коне, и братья-волки немало повозились, чтобы укрыть его от мести великого князя, злого взгляда и стрелы из-за куста. Предоставленные в возникшей сумятице и неразберихе сами себе, они с честью вышли из положения, сначала спрятав Ярыша у друзей в младшей дружине, а потом на пароконных носилках доставив его глухой ночью во дворец опальной княгини.

Они ничего не знали о том, что великий князь простил ее. Братья получили повеление великого воеводы Свенельда не спускать глаз с Ярыша и исполнили это повеление.

А Свенельд тем временем утихомиривал наиболее горячие головы в собственной дружине и еще дважды побывал в дружине княжеской, где были свои горячие головы. Он разговаривал с воинами один на один, без стражи, явных соглядатаев и дружинных командиров, и ему удалось предотвратить, казалось бы, неминуемое столкновение двух основных боевых соединений Великого Киевского княжества.

Вернувшись домой, воевода с удивлением услышал от жены, что его разыскивают посланцы Хазарского кагана.

— В парадной одежде, — подчеркнула Всеслава, поскольку это обстоятельство особенно насторожило ее.

— Подождут, — сказал Свенельд. — Я соскучился по тебе и по дому.

С хазарскими послами он встретился только на следующее утро. Один из них был ему знаком: когда-то, давным-давно, они оговаривали вопросы длительного перемирия Оба хотели мира, но тогда князь Игорь решительно воспротивился этому.

— Нас не поймут левобережные славяне, воевода. Думцы поддержали великого князя, и мир так и не был подписан. Но с Хазарией войны более не возникало, все гасилось в приграничных стычках. И вот теперь хазары приехали сами…

— Великий воевода, мы приехали с просьбой к тебе, чтобы не беспокоить без нужды Великого Киевского князя, — сказал хазрекий вельможа, возглавлявший посольство. — Из-за Волги рвутся степняки, и наши войска с трудом сдерживают их натиск. Если им удастся прорваться, Великое Киевское княжество получит плохих соседей, живущих по законам степей.

Вельможа замолчал, давая воеводе время оценить опасность. Но Свенельд знал кочевников и с ответом не задержался:

— Твоими устами говорит сама истина, вельможа. Хазарский Каганат просит помощи Киева?

— Хазарский Каганат сам справится с кочевниками Дикой Степи, великий воевода. Мы просим не помощи Киева, а твоей помощи, воевода Свенельд.

— Прости, высокий вельможа, я не понял тебя. Я служу великому князю Игорю.

— Слава, о тебе гремит по всему достойному миру, затмевая славу твоего повелителя, великий воевода.

Хазары закачали бородами, выражая полное одобрение только что сказанным словам.

— Мне трудно правильно истолковать твои слова, вельможа, — осторожно сказал Свенельд.

— Наши кавказские границы тревожат ясы, великий воевода. Мы не боимся их, но для разгрома ясов нам придется снять войска с Волги. И тогда кочевники Великой Степи могут прорваться в степи, прилегающие к великому Киеву. Это будет опасно для Киевского княжества.

— Да, это — большая неприятность, — согласился Свенельд.

— Единственная сила, которая позволит Киеву и нам избежать этой неприятности, — твой разящий меч, великий воевода. Мы щедро оплатим твоих воинов и не претендуем на ту дань, которую ты наложишь на разгромленных ясов.

— Я не знаю, что решит князь. Но я понимаю опасность, которая угрожает всем нам. Через три дня я дам свой ответ.

Свенельд встал и склонил голову, давая понять, что их встреча окончена, но у нее возможно доброе продолжение.

Как только послы удалились, воевода тотчас же отправился к Берсеню. Именно отправился, а не поехал, потому что избегал лишних глаз и едва ли не впервые повелел отнести себя в закрытых носилках.

— Нет, это не ловушка, побратим, — сказал Бер-сень, внимательно выслушав Свенельда. — Из Великой Степи идут кочевники с таким остервенением, что Хазарскому Каганату без твоей помощи и впрямь станет туго. А потом туго станет нам. Придется идти на поклон к Игорю, но боюсь, что разрешения он тебе не даст.

— Может быть, ты объяснишь ему, что мой поход принесет больше пользы нам, чем хазарам?

— Рюриковича прельщает только личная польза, Свенди, — горько усмехнулся Берсень. — Однако путь есть. Ольга навестила его после кулачного поединка на площади.

— Зализывала раны?

— Королева русов куда умнее нас с тобой, воевода, — улыбнулся думский боярин великого князя. — И она любит тебя, а не своего жалкого супруга. Это — ключик, побратим. Надежный ключик. Очень надежный, поверь мне.

Однако посетить великую княгиню Свенельду удалось только спустя некоторое время. В первую очередь следовало посоветоваться со старыми дружинниками о выгодном, но чересчур уж неожиданном предложении хазар. Полностью он смог собрать своих постоянных советников и старых друзей к вечеру следующего дня, разослав гонцов. Наконец они собрались, а едва воевода появился, начали шуметь, требуя сурово отомстить княжеским дружинникам за убийство Хильберта и пожоги многих дружинных поместий.

— Доколе самоуправство терпеть будем, воевода?

— До времени, — жестко сказал Свенельд. — Всему свой час, дружина. Зеленые яблоки едят только мальчишки.

Он кратко изложил предложение хазар, возможности дружины и явную выгоду подобной сделки. Своего мнения не высказывал, да этого и не требовалось. Старые вояки понимали, что он никогда бы не стал с ними советоваться, если бы внутренне сопротивлялся предстоящим сражениям с ясами. Его дружине, действовавшей на юге, неоднократно приходилось встречаться с молчаливыми всадниками в косматых бурках — разрубить такую бурку можно было далеко не каждым ударом

— А какая нам выгода, воевода, подставлять свои щиты ясам ради хазар7