Нид Олов - Королева Жанна. Книги 1-3
В семь часов в дверях бального зала появилась виновница торжества. Двор и иностранцы приветствовали ее громкими криками: «Жизнь! Жизнь!» Жанна, затяну тая в белое бальное платье, с открытыми детскими ключицами, была бледна и как будто бы не в духе Гости однако, не заметили этого, а цвет лица приписали освещению.
Принцесса Каршандарская, вторая дама Виргинии встретила королеву на середине залы и, целуя ей руку шепнула:
— Улыбнись, братец Жан.
Королева улыбнулась. Гроненальдо подошел к ней и предложил ей руку для первого менуэта. Эта привилегия в отсутствие Вильбуа принадлежала ему — а не Лианкару, который остался за колоннами, где исподтишка кусал губы.
Он принял решение, и момент настал, и все было готово. Но им владела какая-то мерзкая неуверенность, он не видел мысленным взором успеха, он ничего не видел, и это раздражало, почти бесило его. Он неотрывно смотрел на нее. Сейчас она казалась ему некрасивой — бескровной, манерной, бледной куклой. Он шагнул за колонну, чтобы не видеть ее, и стал ждать, пока кончится этот треклятый менуэт.
Когда он выглянул в зал, менуэт уже кончился, и королева сидела в своем кресле с подушкой, окруженная посланниками. Посол Генриха III, граф де Келюс, чернобородый, приятнейший мужчина, между прочим, заверил Ее Величество, что король Франции, хотя и угнетаемый внутренней распрей, весьма озабочен розысками и арестом виргинских мятежных дворян, коих после поимки незамедлительно передаст в руки Ее Величества… Жанна поблагодарила его милой улыбкой и сказала принцу, стоящему за ее креслом:
— Пусть дадут вина. Только прикажите мне малый кубок.
Лианкар слышал это. Он перехватил поднос у пажа и ловко всыпал в королевское вино несколько быстро растворившихся крупинок зелья, которое достали ему за бешеные деньги. Правда, он не очень-то верил в колдовство, но сегодня годились все средства.
Пока посланники разбирали фужеры, он преклонил колено перед креслом и твердой рукой протянул ей золотой поднос.
— Servus Reginae aeternis[48], — произнес он, глядя ей в глаза.
Жанна взяла кубок. У герцога Марвы вспыхнула страшная мысль, а вдруг это яд? Но было уже поздно. Он неотрывно смотрел снизу, как вино глотками проходит в ее горло. Она выпила все и поставила кубок на поднос.
— Благодарю, мой герцог, — сказала она. Лианкар вскочил на ноги, не глядя сунул поднос пажу и спросил:
— Ваше Величество подарит мне полонез?
— Охотно, — сказала она.
Во время танца он сжимал ее руку сильнее, чем было нужно. Она не противилась этому — но не могло же зелье начать действовать так скоро.
— Ваше Величество грустны, — сказал он.
— Вы так думаете? — рассеянно отозвалась она. — А мне кажется, что и вы не очень веселы, мой герцог.
— Вы грустны, Ваше Величество, — повторил он, — несмотря на весь этот блеск и льстивые улыбки. Между тем я приготовил Вашему Величеству подарок, который, возможно, развеселит вас.
— Правда? — произнесла она в прежнем тоне — Благодарю вас. Покажите мне ваш подарок.
— Это не здесь, Ваше Величество.
— А где? Не слишком далеко? Так пойдемте туда, где он, — сказала она.
Она инстинктом почувствовала нечто волнующее и, может быть, даже опасное, но не испугалась. Когда Лианкар привел ее в Цветочную галерею, освещенную только сполохами наружной иллюминации, сердце ее, правда, сладко и болезненно застучало, однако она все же сумела сохранить насмешливо-скептический тон:
— Вам не кажется, что здесь темновато? Я не разгляжу вашего подарка, мой герцог.
— О нет, Ваше Величество, вы увидите его, я ручаюсь, — сказал Лианкар.
Жанна села в кресло между кадками лимонных деревьев, он стоял перед ней.
— Ну что ж, тем лучше, — сказала она. — Но я не вижу при вас никакого ящичка. Ваш подарок так мал, что помещается в кармане?
Она пытается острить, она волнуется. Так, хорошо.
— Ваше Величество, — заговорил он, — я не стану унижать ни вас, ни себя перечислением всего того, что я сделал для вас. Но я полагаю, что достоин того, чтобы вы приняли мой дар. Если угодно Вашему Величеству припомнить, принц Кейлембар подарил вам своих гвардейцев, и вы приняли их, но он оказался предателем Я же — верный слуга Вашего Величества.
Он нанес ей первый рассчитанный удар, он напомнил ей о страхе. Она вздрогнула.
— Я плохо понимаю вас, — сказала она уже без насмешки.
— Я — верный слуга Вашего Величества, — повторил он, — и вот ныне дерзнул я предложить вам вещь, для меня не самую незначительную — мое сердце.
— Как сердце? — ошеломленно произнесла она.
— Вот так, — сказал он, упал перед ней на колени, выхватил кинжал и вонзил себе прямо в грудь. Острие вошло на добрый дюйм; она вскрикнула и невольно схватила его за руки.
— Что вы делаете?
— Хочу вырезать сердце и преподнести Вашему Величеству. Оно ваше. — При этом он порывался глубже вонзить кинжал, не давая ей разжать рук. Она даже привстала. Она уже не замечала, что не она держит его за руки, а он ее.
Теперь ее надо было заставить дышать ртом. И он заговорил, прямо ей в лицо. Они почти соприкасались лбами. Он сказал ей все слова, какие были в этом случае нужны, он назубок знал эти слова. Среди этих слов не было только сакраментального заклинания: «Я люблю вас», он решил обойтись без него и отлично обошелся. И когда он смолк, она прошептала.
— Бросьте, умоляю, ваш кинжал…
Он неохотно разжал руки. Кинжал выскользнул и вонзился в пол Жанна зачарованно смотрела на него. Тогда он взял ее за локти, встал на ноги и поднял ее.
— Что вы хотите… — прошептала она, глядя на него, как кролик на удава. Он не отвечал. Его руки скользнули выше, взяли ее за плечи. Она не сопротивлялась. Правая его рука отпустила ее плечо, и в ту же секунду Жанна почувствовала ее на своем затылке.
— Не надо — прошептала она, близкая к обмороку. Но он не отвечал. Левая его рука крепко держала ее плечо, а пальцы правой ласкали ее затылок. Он стал клониться к ней.
— Пустите меня я не хочу… не сейчас… потом… — бормотала она, чувствуя, что все гибнет. Он медлил, он наслаждался ее слабостью, и это была ошибка. Она согнула руки в локтях — не оттолкнуть, но сделать хотя бы попытку оттолкнуть, последнюю, безнадежную, — и вдруг пальцы ее нащупали под белым шелком герцогского камзола толстую простеганную войлочную прокладку.
Это мигом вернуло ее к действительности.
— Пустите же! — приказала она, отбрасывая его сильным толчком. Теперь это была не зачарованная, покорная девочка, а разъяренная королева. Она наотмашь хлестнула сиятельного герцога по лицу и, подхватив юбки, зашагала прочь. Зло стучали ее каблучки. У выхода она обернулась и через плечо бросила, плюнула ему по-итальянски:
— Il pagiaccio[49]!
Это было хуже пощечины. Лианкар выдернул из паркета кинжал и хватил себя в левую руку — кровь забрызгала весь его блестящий белый костюм, но боли он не почувствовал. Все пошло к черту. Вне себя от стыда и злобы, он прошипел:
— О идиот, идиот! Будь я проклят!
В этот момент музыку в зале прервал хриплый визг фанфары.
— Королевское дело! — провозгласил трубач.
На середину зала вышел человек в грязном дорожном костюме — полковник телогреев Арвед Горн. Жанна приняла из его рук письмо.
Она прочла его, не поняла и перечитала еще раз, мучительно хмуря брови. В зале стояла мертвая тишина. Наконец королева глухим голосом спросила:
— Вы действительно привезли ее?
— Да, Ваше Величество.
— Хорошо. Прикажите переодеть себя. Жалую вас графом.
По толпе прошел шумок, никто ничего не понимал. Жанна поманила к себе Гроненальдо.
— Принц, немедля послать за кардиналом Флариусом.
Гроненальдо, ничтоже сумняшеся, задал вопрос:
— Что случилось, Ваше Величество?
Вместо ответа Жанна протянула ему письмо. Гроненальдо пробежал его.
«Всемилостивейшей королеве Иоанне Виргинской Карл Вильбуа, принц Отена и государственный секретарь с почтением пишет.
Разрешите Вашему скромному слуге преподнести посильный дар по случаю дня рождения Вашего Величества, именно корону принцессы Италийской. Она принадлежит Вам. Податель сего, полковник телогреев Арвед Горн привезет ее Вашему Величеству вместе с сообщением о победе. Генуя у ног Вашего Величества.
Примите, государыня, искреннейшие поздравления от Карла Вильбуа. Писано в Генуе, года 1576, февруария 20 дня».
Жанна следила глазами за Гроненальдо и, как только тот кончил читать, жестом предупредила готовый излиться поток поздравлений.
— Я хочу, чтобы все сделалось нынче же. Все в сборе, да и время не позднее. Никому ни слова, пусть это будет сюрприз… — И она с усилием улыбнулась.
Тронный зал ярко осветился. Гостей пригласили туда, и они обалдело, но привычно разбирались по рангам — кому стоять ближе к престолу, кому дальше. Перед троном на подушках лежали королевские клейноды: держава, скипетр и новая, никем не виданная корона тончайшей, изящнейшей работы. По залу ходили недоуменные шушуканья. Искали Эльвиру де Коссе, самого осведомленного человека в Аскалере, но ее нигде не было видно. Гроненальдо, стоя с правой стороны трона, непроницаемо молчал.
