Юрий Борев - СТАЛИНИАДА

Маленькие хитрости

В 30-х годах Сталин пригласил к себе четырех крупнейших кинематографистов и спросил, что им нужно для успешной работы:

"Просите. Не стесняйтесь. Постараемся помочь".

Ромм пожаловался, что ютится в маленькой комнате, жена болеет, нужна квартира.

"Хорошо. Будет вам квартира", — сказал Сталин.

Пудовкин объяснил, что он может работать только за городом — нужна дача.

"Хорошо. Будет вам дача", — пообещал Сталин.

Пырьев сказал, что дача у него есть, но добираться туда трудно. Он устает, не может работать. Нужна машина.

"Хорошо. Будет вам машина", — ответил Сталин.

Александров замялся: у него столь большая просьба, что он даже не решается ее произнести.

"Говорите, не стесняйтесь", — подбодрил Сталин.

"Я хотел бы, товарищ Сталин, получить вашу книгу "Вопросы ленинизма" с автографом. Это будет меня вдохновлять".

"Хорошо. Будет вам книга с автографом", — ответил Сталин.

Квартиру, машину и дачу Александров получил в качестве приложения к книге с автографом.

Сталин и Барбюс

Анри Барбюс полностью принял сталинизм и сказал: проблемы репрессий сводятся к тому, чтобы найти минимум, необходимый с точки зрения общего движения вперед. В 1935 г. Барбюс опубликовал публицистическое произведение «Сталин», восхваляющее заглавного героя этой книги. В этом же году Барбюс последний раз посетил Советский Союз. Здесь он и умер 30 августа.

Существует легенда, что Сталин «убрал» Барбюса: боялся, чтобы он не отрекся от своей книги. Дело было сделано, и воспевший вождя писатель был уже не нужен.

Сталин и Ромен Роллан

Ромен Роллан симпатизировал нашей стране. Он находился в долгой дружеской переписке с Горьким, а приехав в Москву, часто с ним встречался. Французский мэтр заметил, что его русский коллега грустен и несвободен в общении. Откровенно поговорить Роллану и Горькому не удалось. По сталинскому указанию писателей всегда кто-то сопровождал.

Сталин и Андре Жид

Французский писатель Андре Жид интересовался жизнью СССР и приехал в Москву благожелательно настроенным. Однако приметливым писательским взглядом он проник сквозь пелену лжи и понял: сталинская власть противочеловечна, антидемократична и жестока. Однако Жид был достаточно умен, чтобы, находясь в Союзе, не признаваться в своих открытиях, восхвалял Сталина, а по возвращении в Париж остро и откровенно высказался о нем и его власти. В советской прессе «двуличный» Андре Жид был предан анафеме. Егосочинения объявили реакционными и до конца 80-х годов не переводили, не печатали и не упоминали сколько-нибудь положительно или хотя бы нейтрально.

Эпилог большого террора

В 38 г. Сталин сказал: "Чего бояться. Надо работать". Таков эпилог большого террора. Однако большой террор, раз начатый во имя власти Сталина, не мог кончиться совсем иначе как с концом сталинщины. Из большого он становился не очень большим, средним, полусредним, но никогда не делался маленьким и порой вновь разгорался до большого.

Гори, гори ясно, чтобы не погасло…

Инквизиция в 1415 году приговорила к сожжению идеолога Реформации, ректора Пражского университета Яна Гуса, боровшегося за воцарение раннехристианского принципа равенства мирян и духовенства. Вскоре на площади состоялась страшная казнь. Когда огонь уже запылал и первые языки его стали лизать ноги привязанного к столбу Яна Гуса, к костру подошла старушка и бросила в него вязанку хвороста. В этой вязанке хвороста увязаны в один пучок все проблемы взаимоотношений народа, интеллигенции и власти в сталинскую эпоху. Отечественная интеллигенция сгорала на костре сталинских репрессий, и обманутый пропагандой народ в святой простоте подбрасывал в этот костёр хворост.

"… безумная вакханалия не может продолжаться долго. Бесконечен список Ваших преступлений. Бесконечен список ваших жертв… Рано или поздно советский народ посадит вас на скамью подсудимых как предателя социализма и революции, главного вредителя, подлинного врага народа, организатора голода и судебных подлогов"

VI 1939–1941. "ДЕРЖАВЕЦ ПОЛУМИРА"

НЕИЗБЫВНОСТЬ СТРАХА И ОТЧАЯНИЯ

Дополнительное теоретическое обоснование террора

В конце 30-х годов Сталин сказал: "Чтобы выиграть сражение, нужны сотни тысяч красноармейцев, а чтобы провалить этот выигрыш, достаточно нескольких шпионов. Из всех экономии самая дорогостоящая — это экономия на средствах борьбы со шпионажем".

Так бдительность превращалась в подозрительность, нагнеталась шпиономания, обосновывалась политика репрессий.

Да, трудно жить в стране, которой управляют высокопоставленные лица, а не законы.

Живущий в страхе

Мой приятель О. Е. женат на дочери полковника МГБ в отставке. Полковник этот был близким другом Берия и многое повидал. Он рассказывал о совещании военных, которое состоялось в 1940 году в Кремле. Совещание вёл Ворошилов. Сталин с трубкой во рту ходил по комнате. За столом сидели высшие армейские командиры, перед входом в зал заседания сдавшие оружие, и работники МГБ, одетые в военную форму с пистолетами в карманах.

Полковник сидел за столом рядом с Окой Городовиковым, получив простое и недвусмысленное задание: держать руку в кармане и стрелять в Городовикова без предупреждения, если тот встанет с места. Таким был страх Сталина перед своим генералитетом даже после того, как Тухачевский, Якир, Блюхер, Егоров и тысячи других командиров были убиты. Факт поразительный даже для нравов тех времен.

О вреде и пользе географии

Однажды я — начинающий литератор — сидел в ресторане ЦДЛ в ожидании обеда. Подсел поэт Николай Глазков. Мы поздоровались, и он представился. Я — тоже, но сказал, что ему представляться не следует: он — человек известный и хотя его стихи не публиковались, я знаю многие из них. В подтверждение продекламировал несколько "рубай":

Говорят, что окна ТАССМоих стихов полезнее.Полезен также унитаз, Ноэто не поэзия.

Я сам себе калечил жизнь,Валяя дурака. От моря лжидо поля ржи Дорогадалека.

Глазков слушал очень внимательно, как будто он знакомился с неизвестными ему стихами. Потом сказал совершенно серьезно:

— А вы образованный человек — знаете стихи Глазкова.

И прочел стихотворение, которое я не знал и запомнил на слух, поэтому, возможно, не вполне точно:

— Вы географию учили?— Да, учили.— Там есть страна такая Чили.— Да, есть Чили.И его разоблачили…

Эти стихи очень точные. Разоблачить и посадить могли за что угодно, даже за излишние географические познания. Однако именно эти познания порой могли оказаться спасительными. Я слышал историю об одном человеке, которому предъявили обвинение в шпионской деятельности в пользу иностранной разведки. Поняв безвыходность своего положения, арестованный «раскололся» и, к удовольствию следователя, стал давать подробные показания о сотрудничестве с разведкой некоей связанной с фашистами страны Лапуты и признанием облегчил себе судьбу — его не мучили на допросах. На суд ему посчастливилось попасть в переломное время, когда оберпалачом стал Берия и некоторых из арестованных Ежовым освобождали. Тут-то и пригодилась страна Лапута, которую придумала фантазия Свифта и которой нет на карте мира. Суд оправдал находчивого арестанта, благо ошибки следствия можно было списать на ежовскую следственную администрацию.

Пощадил

Сталин вычеркнул из списков на арест Лилю Брик, сказав: "Не будем трогать жену Маяковского".

Испуг

Бывший охранник Сталина Василевский рассказывал в Переделкино.

Однажды, отдыхая у Черного моря, Сталин решил прогуляться на катере. Когда катер проходил мимо маленького острова, оттуда раздался пушечный выстрел. Испуганный Сталин приказал повернуть назад.

Инцидент расследовали. Выяснилось, что на острове находился небольшой гарнизон, лишенный связи с берегом. Случилось ЧП: получил увечья солдат. И чтобы вызвать моторную лодку, командир приказал дать холостой выстрел из пушки. Таким способом было принято в экстренных случаях вызывать морской транспорт.

Сталин ничего этого во внимание не принял. Он не мог простить виновнику выстрела свой испуг. И командир, отдавший приказ, и солдаты, стрелявшие из пушки, были арестованы, как покушавшиеся на жизнь вождя.