Наталья Харламова - 300 спартанцев
— Демарат! У меня возникла такая мысль. Я бы хотел привлечь этих храбрецов на свою сторону. Я бы дал каждому из этих трёхсот столько золота, сколько они весят. Леониду я отдам десять городов, любую азиатскую сатрапию, а если он пожелает, то сделаю его властителем всей Эллады. Что ты скажешь на это? Не может же он быть так безрассуден, чтобы отказаться от таких почётных условий!
— Нет, государь, Леонид никогда не согласится!
— Нет? Почему?!
— Потому что он — спартанец. Спартанцы безразличны ко всему, кроме доблести. Золото для них ничего не значит. Они презирают роскошь.
— Я тебе не верю, Демарат. Человек не может быть так безумен, чтобы отказаться от счастливой великолепной жизни, когда есть возможность избежать ужасной смерти.
— Бесчестие для спартанца страшнее смерти.
— Победителя не судят. Когда вся Эллада будет лежать у наших ног, кто посмеет его упрекнуть? Ты плохо знаешь человеческую натуру. Сильный всегда прав. Я думаю, Леонид разумный человек, он всё взвесит и поступит правильно. А как бы ты, Демарат, поступил на его месте? Ты бы принял мои предложения?
— Нет, Ксеркс, я бы на его месте сражался до конца.
— Может, ты хочешь присоединиться к нему?
— Дорого бы я дал, чтобы оказаться на его месте! Увы, — сокрушался спартанец, — мне остаётся только издали наблюдать, как он умирает, восхищаясь и отчаянно завидуя.
— Вы точно в своей Спарте все ненормальные! С любого другого я бы содрал кожу заживо за такие речи и натянул бы на мой походный тимпан. Но ты спартанец, и я ценю твою прямоту.
— Если я окажусь лжецом, ты можешь исполнить свою угрозу.
— Всё же я напишу Леониду. Посмотрим, кто из нас окажется прав. Мне кажется, ты слишком идеализируешь своих соотечественников. Люди в реальной жизни не могут быть такими возвышенными. Всё, что ты говоришь, хорошо для поэзии, героического эпоса, но в реальности всё совсем не так. Ты думаешь, что твой Ахилл из-за Патрокла бросился сражаться с Гектором? Он жаждал добычи, золота! Потому что богатство — это реальность, а честь, благородство нужно оставить поэтам, пусть они тешатся и морочат голову неопытным юнцам.
Демарат ушёл к себе. На душе его было темно. То, что он так откровенно высказал Ксерксу, было сущей правдой. Он завидовал Леониду. Иногда ему хотелось перебраться ночью тайком через заставы и перейти в спартанский лагерь. Он не раз представлял себе, как сражается рука об руку со своими соотечественниками. Но это было невозможно. Демарат чувствовал, что за ним следит не одна пара внимательных глаз. Он был всё время на виду. Каждое его движение и жест контролировались. Да и как бы спартанцы отнеслись к его появлению? Этого он тоже не знал. Но было ещё одно обстоятельство. Как опытному стратегу Демарату было ясно, что Фермопилы не удержать. Стоит армии Ксеркса уничтожить греческий флот у Артемиссия, они высадятся на сушу и ударят в тыл защитникам перешейка. Как будет вести себя Ксеркс в Элладе? Демарат должен, пользуясь расположением царя, тайно помогать своим соотечественникам. Так рассуждал бывший спартанский царь Демарат, находясь под Фермопилами на стороне персов.
Тем временем Ксеркс диктовал послание Леониду. Он взял свиток, ещё раз перечитал его и остался им очень доволен, затем скрепил письмо своей подписью и царской печатью. Вестник немедленно отправился в лагерь спартанцев.
— Тебе письмо, Леонид! — разбудил на рассвете спартанского царя Мегистий.
— Мне? От кого? Неужели от Горго?
— Нет! От самого царя Ксеркса, повелителя Азии, скреплённое его собственной подписью и печатью. Не угодно ли взглянуть?
Леонид с любопытством разглядывал свиток из египетской папирусной бумаги. Свиток лежал в дорогом кожаном чехле, украшенном золотым тиснением.
— Его принесли вчера на закате, но я не позволил тебя будить. Твоему организму нужен был отдых, и то лекарство, которым я тебя вчера пользовал, требовало длительного спокойного сна. Надеюсь, оно помогло?
— Я чувствую себя просто заново рождённым. Ты — достойнейший из учеников Асклепия. Но посмотрим, что нам пишет повелитель Азии.
Леонид углубился в чтение. На лице его Мегистий различил весёлую улыбку.
— Мегистий! Ты только подумай! Мне предлагают стать единодержавным властителем Эллады, сто талантов золота и столько же моим спартанцам, сатрапию в Азии, титул сотрапезника царя. Ну и ну!
— Да, об этом стоит подумать! На тебя натянут азиатские штаны. На голову наденут жёлтый тюрбан, в руку вместо меча вложат зонтик. Ты будешь отлично смотреться!
— Ладно, полно смеяться! Вели принести вощёные дощечки, я не должен медлить с ответом. Не могу же я заставлять ждать повелителя Азии.
— Пусть подождёт, мы, по крайней мере, позавтракаем спокойно. Думаю, до твоего ответа они не будут нас беспокоить.
Они сели за трапезу, которая состояла из куска холодной баранины, ячменной лепёшки, молока и овечьего сыра. Посол Ксеркса дожидался ответа во дворе, с изумлением разглядывая царя Леонида и обычные приготовления спартанцев к бою.
Леонид уже заканчивал свой нехитрый завтрак, как его взгляд привлекла фигура Симонида, склонённая над могилой погибших воинов, которых они вчера похоронили. На могиле лежала плита, которую поэт приказал каменотёсам изготовить за ночь. Леонид подошёл и прочитал:
«Против трёх сот мириадздесь некогда бились четыреТысячи славных мужейПелопоннесской земли».
— Спасибо, — прошептал Леонид, пожав поэту руку.
— Это мой долг, иначе — зачем я здесь нужен? — ответил тихо поэт.
Наступило время заняться письмом. Леониду принесли вощёные таблички, и он склонился над посланием.
Демарата опять утром вызвали к Ксерксу.
— Леонид прислал ответ. Сейчас мы увидим, кто из нас был прав вчера.
С этими словами Ксеркс разрезал тесёмки и протянул дощечки Демарату. Тот взял их с внутренним трепетом и чувством почти суеверного благоговения. Не читая, он не сомневался в ответе спартанского царя.
Тем временем Ксеркс стал подробно расспрашивать посланца о том, что он видел в стане эллинов. Не заметил ли он признаков уныния или разногласий.
Перс поведал царю всё, что ему удалось узнать. Более всего его удивило, что спартанцы перед боем тщательно расчёсывали свои длинные волосы и украшали головы венками.
— Не безумный ли это народ, Демарат? — рассмеялся Ксеркс. — Они готовятся к бою, будто бы собираются пировать!
— Они и в самом деле готовятся к пиршеству, только пировать там будут вороны и другие хищные птицы, — мрачно заметил спартанец. — Что тебя так рассмешило, Ксеркс? Эти люди пришли сюда сражаться с нами. Таков у них обычай: всякий раз, когда они готовятся к смертному бою, они украшают головы венками.
Демарат склонился над табличками. Он прочёл вслух короткое послание Леонида:
«Если бы ты, царь Азии, понимал, в чём состоят истинные блага жизни, ты не стал бы домогаться чужих владений. Я же предпочитаю умереть за Элладу, чем единолично властвовать над ней».
— Ты оказался прав, — сказал Демарату Ксеркс после долгого молчания, — мне очень жаль. Я бы предпочёл иметь Леонида в числе своих друзей и соратников, но если он непреклонен к милостивым речам, мы будем говорить с ним так, как подобает обращаться повелителю Востока с дерзким мятежником.
Ксеркс велел отослать в стан греков высокомерное письмо, полное угроз и предупреждений, к чему ведёт непокорность и строптивость. В письме он приказывал Леониду немедленно сдать оружие.
Леонид кратко, по-спартански ответил ему: «Приди и возьми».
Взбешённый Ксеркс велел позвать Гидарна. Сегодня он решил пустить в ход свою самую элитную часть войска — гвардию «бессмертных».
«Увидим, как они заговорят теперь. Вчера они бились с мидянами и кассиями, они ещё не изведали силы удара персидского воина, покорившего весь мир», — подумал про себя Ксеркс.
На одной из отдалённых скал установили золотой трон с навесом. Царь желал лично наблюдать за ходом битвы.
«Бессмертные» выстроились в ряд, устремив глаза на своего повелителя. Ксеркс отдал команду начать наступление. Отборные персидские части ринулись в бой. На этот раз Леонид решил не подпускать персов близко к стене. Он вывел отряд в четыреста человек за стену и там ожидал приближения гвардии «бессмертных». Он узнал их по жёлтым тюрбанам и жёлтым сапогам. Прикрываясь прямоугольными щитами, которые имели выемки посередине, «бессмертные» шли монолитной стеной, щетинясь копьями. Спартанцы спокойно, не дрогнув, ожидали их приближения.
Гидарн вышел вперёд и сделал знак рукой Леониду, чтобы он вышел ему навстречу. Спартанский царь сделал десять шагов вперёд. Он был в досягаемости персидских лучников и копьеносцев, но ему было известно благородство персов.
