Николай Бахрошин - Викинги. Заклятие волхвов
По привычке Сельга сначала подошла к дереву, поздоровалась, погладила пальцами шероховатость коры. Не просто дерево – старый друг уже, которого помнила еще совсем маленьким…
«Ну, здравствуй, дубок! – мысленно сказала она. – Давно мы с тобой не виделись. Пожалуй, с весны не встречались, а вот уже и осень не за горами, потянет за собой темную, морозную зиму. И сколько всего случилось за это время, так сразу и не расскажешь…»
Дубок выразительно шелестел листвой, поскрипывал под порывами ветра крепкими ветвями, словно бы успокаивал ее в ответ. Мол, не торопись, подробно рассказывай, мол, мне спешить некуда, да и тебе тоже.
Любопытничает, конечно, понимала Сельга. Скучно здесь одному. Дубок…
Хотя, нет, не дубок… Уже дуб, Дуб Дубович! Сильный и коренастый, как до срока возмужавший парень. Пожалуй, только теперь Сельга по-настоящему обратила внимание, какими толстыми стали узловатые корни, вгрызающиеся в землю и камни, как расширился ствол, как вольно, словно руки богатыря, разбросаны крепкие ветки. Точно как парень-подросток, возмужавший до срока. И хотя дуб по-прежнему не вырос высоким, но уже не казался слабым и беззащитным. Шутка ли – устоять в одиночку против всех ветров, обдувающих вершину.
Да, вот и ты вырос! – думала она, поглаживая пальцами шершавость коры, толстой и крепкой, как панцирь воина. Так же, как вырос сынок Любенюшка, скитаясь в землях далеких свеев. Совсем стал воин и муж.
И то сказать – хоть и оставались при ней последыши, а все равно сердце столько лет и зим болело за первенца. Пропадал где-то на чужой стороне, никто уже и не верил, что вернется когда-нибудь.
Честно сказать, с первого взгляда Сельга не узнала сына, подумала – кого это Зара ведет в селение, какого такого витязя выловила в лесу? К добру ли она чужака-то нашла, ведет к родичам без боязни?
Хорошо, если сладится у Любенюшки с этой девчонкой, вон как они друг на друга смотрят, хоть водой между ними лей. Она хорошая, вообще-то, шебутная только по молодости, бойкая, как говорят родичи. Ну да кто по молодости не шебутной?
Но это, так, к слову, мысленно рассказывала она дубку. Это потом подумалось. А сначала подошла поближе, глянула пристальней – и сердце словно оборвалось в груди, ухнуло вниз, как камень в пропасть.
Кутря? Ты? – только и нашла, что сказать. Да, именно, так и охнула – Кутря! – подтвердила она, усмехаясь. Выходит, и со второго взгляда не узнала сына. Показалось, что это не он, не Любенюшка, сам Кутря, молодой и красивый, входит в село, жадно оглядываясь по сторонам. И рост, и стать, и ласковый прищур выразительных карих глаз – все как раньше, когда она тонконогой девчонкой потеряла сердце от молчаливого парня с густыми, как у девки ресницами, вернувшегося к родичам из далеких южных земель.
Вот ведь как бывает – столько лет ждала сына, надеялась, а встретились, и не узнала сразу! – рассказывала она дубку.
Тот, мелко подрагивая листвой, словно тоже посмеивался по-доброму, радовался вместе с ней…
Наверное, радость ослабляет людей, так же как и горе, – делилась Сельга мыслями с дубком-приятелем. Боги, отмеривая их людям, по себе судят, а человек – слабее. Если горе вынесет, стерпит, то внезапной радостью можно и добить его ненароком. То-то у нее сегодня с утра грудь болит, словно ноет там…
Впрочем ну их – хворь ворошить! Сейчас – особенно не хочется о болячках. Главное – сын вернулся! Радость!
Предчувствия все-таки не обманули ее. И добро бы просто вернулся, а ведь не просто, не пустым пришел, принес роду тайну сокровищницы князя Добружа. Не забыл тайны, что доверил несмышленышу Ратень…
Когда столько хорошего случается разом – втройне радостно!
А что устала, уже не так быстро взбегает на кручу, как когда-то, – это ничего, это просто годы.
Да, пролетели…
В отличие от многих подруг-ровесниц Сельга не боялась прожитых лет, не сетовала на седые нити, проблескивающие в темных кудрях. Она, как никто из родичей, понимала, чувствовала, что там, за порогом Мары-смерти, начнется совсем другое, непонятное отсюда, необъятное… То, что можно лишь ощутить издали, прикоснуться слегка, а не объять умом, ибо не дано смертным столько ума…
Но именно начнется, а не угаснет – вот что главное! Когда-то, теперь казалось давным-давно, Сельга поставила себе цель понять Явь до донышка, до всего дотянуться своим умом. Сама сейчас вспоминала и усмехалась – настолько была молодой и самоуверенной.
Не иначе…
И ведь поняла, многое поняла! Только не от ума это шло, еще глубже, твердо знала она теперь. Чтобы понять смысл жизни и смерти, череду угасающих и возрождающихся родов – самого большого ума мало! Тут что-то другое требуется, больше, чему и названия нет в скудном человеческом языке…
Только так!
Боги все-таки по-настоящему щедры к людям. Подарили им не только необъятную Явь, но и возможность заглянуть за ее пределы. Правда, щедрость богов надо еще понять. И принять – это тоже нужно суметь. Большинство людей так и не понимают ее, клянчат, жалобятся, вымаливают себе куски, хотя уже получили все целиком. Именно потому боги так часто гневаются на людей, – подарив человеку целый, огромный мир, не могут вытерпеть его скаредной, кусочной мелочности…
Вспомнив многое, наговорившись и намолчавшись, Сельга снова отошла от знакомца-дубка.
Встреча – встречей, а пора было дело делать. Сегодня ей опять нужен Велес Круторогий, никто другой. Нужно поблагодарить его за оберег для Любенюшки, принести в дар кровь и волосы. Своенравные владыки Яви любят принимать человеческую признательность, а тут, тем более, есть за что благодарить бога-чародея…
