Ефим Курганов - Бриллиантовый скандал. Случай графини де ла Мотт
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПОСЛЕДНИЙ БРИЛЛИАНТ.
СЛУЧАЙ НИКОЛЬ ЛЕГЕ
Кому именно пришла в голову гениальная мысль, графу или графине, — этого мы не знаем; думаю, что скорее — графине. Заключалась мысль в следующем: кардинал де Роган хочет войти в милость к королеве — а что, если ему выдать за королеву девицу Николь Леге?! С какой целью? Роган, конечно, выразил бы благодарность людям, устроившим это дело. Однако, уж очень был велик и риск. На всем этом предприятии был налет шалой истерической шутливости, свойственной именно госпоже ла Мотт.
Марк Алданов.
Извлечения из «Оправдательных мемуаров» графини Жанны де ла Мотт де Валуа баронессы де Сен-Реми
Публикация профессора Николая Богомольникова
Смазливая, соблазнительная Николь была, должна я признаться, обыкновенной парижской шлюхой, причем, самого дешевого пошиба. Но я ей всегда только сочувствовала.
Бедняжка! Я уверена — лишь отчаянная нищета толкнула ее на скользкий и опасный путь.
Родитель ее был солдат-инвалид (ему ядром оторвало обе руки), без всяких средств к существованию, о матери же не было известно совершенно ничего. Что же было делать девочке? Вот и стала она толкаться среди всякого сброда, готова была расстилаться пред каждым, дабы хоть как-то прокормить несчастного отца и себя.
И так продолжалось до того счастливого случая, когда на бедняжку обратил внимание мой супруг граф Николя де ла Мотт (не существует на свете юбки, которую он бы пропустил). Произошло это во время одной из увеселительных прогулок в Пале Рояле.
Граф тут же вцепился в такой лакомый кусочек, какой представляла собой Николь Леге, еще не успевшая достаточно обтрепаться, и привел ее к нам в дом.
Николь сделалась моею горничной и целый день была при мне, лишь на ночь, ежели супруг мой оказывался на месте, переходя в его полновластное владение. Я и Николя были ею чрезвычайно довольны: девица Леге исполняла буквально все наши прихоти.
Да и не только наши. С графом частенько наезжал в Париж его однополчанин Рето де ла Виллет. Иногда он ночевал на моей половине (мы с ним отличные друзья), а иногда оставался на половине Николя, и тогда Николь Леге обслуживала их двоих. Жили все мы в полнейшем мире.
Первоначально я занимала особняк кардинала де Рогана, по долгу службы пребывавшего в Страсбурге. Супруг мой служил в роте бургиньонцев и бывал в Париже только наездами.
Затем кардинал де Роган, бывший в ту пору бесценным моим благодетелем, подарил мне домик в Бар-Сюр-Об, и Николь перебралась со мною туда.
Когда в Париж прибыл граф Калиостро (а прибыл он тогда всего на несколько часов, дабы переговорить со мною по одному важному делу; я тогда по наивности не понимала, что это дьявол в человеческом обличье), он обратил усиленное внимание на Николь Леге и даже предложил ей на время поехать с ним в Лион, чтобы принять участие в его магических сеансах на правах «голубки», хотя уж чего не было у Николь, так это именно невинности.
Из Лиона Калиостро прислал мне записку, в коей поделился одним немаловажным открытием. Он обратил внимание на то обстоятельство, что Николь Леге удивительным образом схожа с тем портретом королевы Марии-Антуанетты, который он видел в страсбургском кабинете кардинала де Рогана.
Калиостро написал также, что мы непременно должны извлечь из этого пользу для нашего дела.
К тому времени как раз возникли сложности с кардиналом де Роганом. Его преосвященство с готовностью откликался на все мои просьбы и ждал того же от меня.
Кардинал хотел стать первым министром, полагая что этого можно добиться чрез получение благосклонности самой королевы. И тут он рассчитывал на мое содействие, ожидая, что я как принцесса устрою ему свидание с Ее Величеством в Версальском парке.
Отказать я кардиналу не могла, но и такую встречу устроить тоже не могла. Меж тем, кардинал ждал.
Рето де ла Виллет, владевший искусством воспроизводить разные почерки, уже написал от имени королевы несколько благосклонных писем к кардиналу. Но этого было недостаточно, ибо кардинал жаждал именно встречи.
Письмо графа Калиостро указало на спасительный выход и одновременно приблизило нас к катастрофе.
Я написала ему, что Николь должна вернуться ко мне, ибо я ей намерена поручить нечто крайне важное.
Вскоре появилась Николь, сиявшая при одном только произнесении имени Калиостро. Я легко уговорила ее сыграть роль королевы, пообещав ей более чем приличное вознаграждение.
Бедняжка не могла отказаться от денег: она ведь, как я уже говорила, вынуждена была содержать еще и отца своего. Правда, впоследствии Николь проявила черную неблагодарность, сочтя полученное вознаграждение недостаточным.
Заручившись ее согласием, я написала кардиналу, что королева наконец-то решилась назначить свидание ему в версальском парке.
Де Роган примчался из Страсбурга. Николь превосходно сыграла роль королевы, и уже на следующее же утро кардинал подписал гарантийное письмо и получил взамен от Боемера и Бессанжа заветное ожерелье, а сам уехал назад в Страсбург.
Я тут же вызвала Николя и графа Калиостро. Можно догадаться, что они прибыли незамедлительно.
Калиостро тут же выпотрошил ожерелье, правда, он забрал себе семнадцать самых великолепных бриллиантов, несмотря на мои самые горячие протесты.
Основную часть я вручила Николя, и он тут же отбыл в Лондон — продавать. Мешочек с бриллиантами получил Рето де ла Виллет. Но он оказался настоящим ослом, этот умник. Рето стал сбывать бриллианты по такой низкой цене, что парижские ювелиры подали жалобу на него. Так дело и раскрылось. Рето де ла Виллет был арестован.
Тогда я спешно услала за пределы Франции Николь Леге, ведь попадись она, тут же рассказала бы королевским приспешникам, как выступала по моей просьбе в роли Марии-Антуанетты. И она, действительно, на мою беду, об этом потом рассказала.
В общем, по моему настоянию Николь спешно отправилась в Брюссель со своим новым любовником — неким де Туссеном. Но эту дурочку выкрали. Вернее, был послан один проклятый иезуит, и он заманил ее назад в Париж, где она была тут же арестована и препровождена в Бастилию[22].
После того, как аббату удалось добиться ареста Николь Леге, сбежавшей в Бельгию, и де Виллета, скрывавшегося в Женеве, а кроме того найти лондонских ювелиров, которым продавал бриллианты граф де ла Мотт и получить от них соответствующую декларацию, дело приняло совсем другое направление.
От королевского советника Титона Николь Леге во время допросов, увы, не скрыла буквально ничего. Тогда уже, благодаря ее словоохотливости, арестовали и меня.
Совершенно возмутительно, что сия преступница, посмевшая выдать себя за королеву Франции, судом была оправдана, в то время как я, принадлежащая к королевскому роду Валуа, была осуждена.
Да, во время пребывания своего в Бастилии, Николь Леге родила, утверждая, что отцом ребенка является Туссен, с коим она бежала из Парижа. Но это — наглая ложь.
Без всякого сомнения, отцом ребенка является никто иной, как граф Калиостро — этот дьявол в человеческом облике.
И еще одно. Пока Рето де ла Виллет собирал в мешочек отданные ему бриллианты, а я пошла провожать спешно удалявшегося со своею добычею Калиостро, Николь Леге быстро, даже молниеносно, схватила небольшую горстку камешков и, не раздумывая, запихала ее себе в рот.
Рето буквально остолбенел от изумления и не оказал никакого противодействия. А мне он только потом решился поведать об этой жуткой сцене.
Вот до чего эту дурочку Николь довела ненасытная алчность!
* * *Историю шайки Калиостро — де ла Мотт отныне можно считать завершенной.
Автор.
POST SCRIPTUM
Калиостро крайне интересен, но еще интересней эпоха, в которую он попал и одной из символических фигур которой он сделался.
Примечания
1
J. de Saint-Amand. La derniere annee de Marie-Antoinette. Paris, 1882, p. 283–284.
2
Был ли он графом доказать невозможно: все его бумаги пропали при взятии Бастилии. Ефим Курганов.
3
Часть бумаг была передана в библиотеку Арсенала (в их числе несколько альбомов Каролины Собаньской). Основной же корпус документов хранится в частном архиве. Примечание Алика Жульковского.
4
Слова «Бриллиантовый скандал» вписаны рукою Каролины Собаньской. Примечание профессора Андрея Зурина
5
На полях сохранилась помета, сделанная рукою Каролины Собаньской: «Восхитительно! Какая нежная дружба учителя и ученицы! И во что она вылилась потом?!» Примечание доцента Никиты Левинтоха.
