На пороге великой смуты - Александр Владимирович Чиненков
При мыслях об этом у Ибрагима похолодело под мышкой и засосало под ложечкой.
– Нет, кто же на меня нападать будет? – успокаивал он себя. – Здесь в степях у меня много знакомых. Да и товаров-то, считай, никаких нет.
И всё же не оставляло беспокойство караван-баши. В путь отправились ранним утром. Погода стояла хорошей и обещала оставаться такой недели две-три. За это время добрая половина пути будет уже позади. Под азиатским солнцем пройдёт и вторая половина пути.
Ибрагим улыбнулся, размышляя о том, какая сказочная жизнь ожидает его впереди…
Злоключения начались уже ближе к полудню. Не подвело чутьё караван-баши…
Как только караван отошёл от Оренбурга на значительное расстояние, на горизонте появился многочисленный отряд. Караван-баши, с молчаливого позволения Ибрагима, быстро принял все меры для обороны. Всадников молча подпустили на расстояние выстрела. Тогда послали им навстречу первый залп.
Противник остановился и откатился назад. В степи осталось лежать несколько человек и две-три лошади.
Вскоре со стороны степи послышался вой.
Сабарманы снова мчались на караван, но уже с трёх сторон. Противника подпустили ещё ближе. Когда уже можно было разглядеть разъярённые лица нападавших, караван-баши скомандовал: «Пли!»
Большая часть пуль нашла цель. Разбойники снова шарахнулись назад. Вслед им дали ещё залп.
Так продолжалось до вечера. Когда сумерки сгустились настолько, что человек не мог рассмотреть человека, разбойники прекратили атаки. В это время защитники каравана отдохнули, поели, а едва рассвело, над степью снова зазвучал устрашающий вой.
Но и в этот раз разбойники ничего не добились. Нападали они осторожно, подъезжать ближе опасались. Поэтому потери их в этот день уменьшились.
Но ближе к вечеру ухудшилось положение защитников каравана. Люди мёрзли. Их руки едва владели оружием. Запасы воды превратились в лёд, который растопить было не на чем.
После короткого совещания решено было возвращаться обратно в Оренбург.
Ибрагим, боясь потерять караван и свои деньги, настаивал на возвращении, а караван-баши упрямо возражал.
– Мы будем биться до конца, – говорил он. – Сабарманы скоро уйдут!
– А может, они и не собирались нападать на нас? – хныкал Ибрагим. – А мы встретили их пулями?
– Они сразу же пошли в атаку, как только увидели нас, – не соглашался караван-баши. – С ними не было пленных, которых сабарманы собирались бы продать нам.
– Почему ты так решил, скажи мне?
– Сабарманы все были на конях и скакали к каравану во весь опор. А так пленников на продажу сабарманы не выводят.
– О Аллах, что же теперь будет?
– Уйдут они скоро. У них не столько много воинов, чтобы захватить нас!
– Нет, не уйдут они, – плаксиво и в то же время трусливо возражал Ибрагим. – Это Албасты. Я много наслышан о его упорстве и кровожадности от Абдуллы. Он не отступит, пока не разграбит караван!
– Но мы уже убили много их людей, – настаивал караван-баши. – Наши же потери по сравнению с их потерями просто незначительны.
– Не перечь мне! – хмурился Ибрагим, вытирая платком слезящиеся глаза. – Я рискую потерять всё! Уже много верблюдов убито, пороха и пуль у нас хватит часа на три, не больше. И вода замёрзла, нечем костры развести.
– Сабарманы станут преследовать нас, – противился караван-баши. – А когда мы войдём в лес…
Пока Ибрагим препирался с караван-баши, разбойники, остервенев и набравшись смелости, приблизились к каравану. Атаку с трудом, но отбили. Но налёты стали чаще и чаще.
– Стреляйте! Стреляйте в них! – хрипел Ибрагим сорванным голосом.
В укрытой сумерками степи во весь опор мчались сабарманы.
– Рахим! – прохрипел Ибрагим, обращая к караван-баши полный отчаяния взгляд и дрожа как осиновый лист. – Посмотри! Уж не шайтаны ли это?
– Сабарманы для нас сейчас хуже, чем шайтаны! – ответил Рахим и, вскинув ружьё, выстрелил.
– Это Албасты нас окружил, – стенал утерявший остатки храбрости Ибрагим. – О Аллах всемогущий. Я разорён! Я нищий!
Разбойники яростно навалились на караван. Зазвенели сабли, застонали люди. Защитники каравана не выдержали натиска и стали отступать. Вскоре, охваченые паникой, они бросились бежать в степь. Им вдогонку помчались всадники. Они рубили, кололи, крошили, сметали всё на своём пути. Разбойники были беспощадны, они сеяли смерть вокруг.
– Пробиваемся в Оренбург! – закричал Ибрагим и пришпорил коня. Но напрасно. Его отбросили. Со всех сторон его окружили плотным кольцом. В отчаянии воины заметались в кольце. Рядом метался Рахим. Он не мог ни стрелять, ни рубить, его конь жался боком к коню Ибрагима.
Всё смешалось в кровавом бою. Обезумевшие кони копытами топтали пеших, пешие в бешенстве кололи коней. А над головами дерущихся суровое зимнее небо, вокруг них смерть, под ногами окровавленный снег. Кругом свистят пули, кости трещат, кровь кипит…
А Ибрагим? А что, если он попадёт в плен? У него похолодело в душе. Быть в их руках, стать рабом у сабарманов? У Албасты?
Ибрагим пришпорил коня и, увидев лазейку в кольце разбойников, ринулся в неё. Но сзади послышалось конское ржание. Обернулся. За ним на коне гнался тот самый злодей, с которым он виделся в лавке Абдуллы. Ибрагим выхватил саблю, но тот сразу же выбил её у него из рук.
– Покорись, купец, я поймал тебя, – спокойно сказал сабарман. – Я беру тебя в полон!
Он схватил Ибрагима за рукав и сдёрнул его с коня.
– Ну что? – спросил он. – Прекратим избиение?
Ибрагим был бледен и ничего не ответил.
В это время Калык осадил рядом коня. Он держал в руке окровавленную саблю, а его чёрные глаза горели необычайным огнём.
– Мы победили! – крикнул он, посмотрев на Нагу. – Ума не приложу, что с верблюдами делать?
– Надо всё забирать и немедленно уходить, – высказался Нага. – В плен не бери никого, кроме разве что, – он небрежно кивнул в сторону притихшего Ибрагима.
– А для чего он нам сдался? – удивился Калык. – Этот купец для нас лишняя обуза.
– Тогда убей его, но сначала узнай, где он прячет деньги, – согласился Нага. – Я думаю, не зря мы захватили этот караван. Здесь есть чем поживиться!
– Нам эта победа досталась слишком дорогой ценой, – недобро взглянув на купца, ухмыльнулся Калык. – Половина моих воинов сложила головы.
– Купец нам возместит все потери, – хмыкнул Нага. – Он сейчас отдаст нам деньги, на которые собирался покупать рабов, и мы его отпустим!
– Нет! Нету у меня денег! – встрепенулся Ибрагим. Он сунул руку за пазуху, вынул кошель и протянул его разбойникам. – Вот всё, что у меня есть, – захныкал он. – Эти деньги я взял с собою на дорогу!
– Сколько здесь? – спросил Калык, выхватив кошель из дрожащей руки купца и слегка подкинув его, определяя вес.
– Сто золотых монет, – пролепетал несчастный Ибрагим. – Больше у
