Елена Жаринова - Сын скотьего Бога
Тут зашумели обе дружины — молодая и старая.
— Но при одном условии, — Волх повысил голос. — Русские наемники и в первую очередь Хавр уйдут из Словенска.
Поднялся гвалт, как будто Волх предложил нечто из ряда вон выходящее.
— Ну да, русы уйдут — а кто будет город защищать? — выкрикнул кто-то из дружины Словена.
— А вы на что? — огрызнулся Волх.
— Да не уйдут они, — тихо сказал Мичура, махнув рукой. — Они здесь прикормились, чувствуют себя хозяевами. По-хорошему не уйдут.
— Стыдно, парень, — сказал кто-то из старых дружинников. — Хавр был ближайшим другом твоего отца.
И тут хищно усмехнулся Хавр.
— Отца? — очень удивленно произнес он. — Но все слышали, как Словен отрекся от Волха. И все слышали, сколько раз Волх повторял: Словен мне не отец. Может, быть это только слова. А может, и нет. Разве вы не помните, сколько слухов ходило вокруг его рождения?
— Правда, правда, — согласно закивала дружина Словена. — Княгиня Шелонь — она ведь не простая баба! Про нее ой чего говорили!
У Волха от гнева потемнело в глазах. Выхватить меч, рубить этих дураков — как дети рубят деревянным мечом подзаборную крапиву…
И тут же чья-то рука крепко сжала его плечо. Рядом бесшумно встал Бельд.
— Ты только не кипятись, князь, — шепнул он ему на ухо, а вслух миролюбиво сказал: — Хорошо. Не будем спорить, кто Волху отец и кому он сын. Но вот тебе, Волобуй, Шукша — сын? — неожиданно спросил сакс, обратившись к одному из дружинников.
— Сын, — опешил Волобуй.
— Твой сын погиб, защищая Новгород от русских наемников, — жестко объявил сакс. — А твой сын, Малюта, жив, — повернулся он к другому дружиннику. — Что же ты не спросишь его про чудовищ, про черных быков, которые помогали русам? И почему ты не веришь своему товарищу Мичуре? Нет, ты веришь Хавру, а ведь это его русы привели с собой оборотней.
Пока Бельд говорил, Волх внимательно наблюдал за русом. Он надеялся заметить хоть какую-то примету слабости — гнев, смятение… Но глаза Хавра оставались пустыми, как у мертвого. Все эти страшные обвинения летели мимо.
— Мы обвиняем этого человека, — продолжал Бельд, — в гибели целого города. Он знал, что его Безымянные — оборотни, и натравил их на нас. Это они погубили многих ваших сыновей. Спросите у тех, кто остался в живых, каковы были эти страшные твари!
Бельд знал, о чем говорил. В глазах словен появился ужас. Безымянных помнили и боялись все. Но рус лишь усмехнулся.
— Безымянные были святыми людьми, они говорили с богами и ходили тропами богов. Не нам их судить! Вот только где они? Если это были такие страшные колдуны, то почему я вижу перед собой не их, а эту потрепанную толпу мальчишек? Кто мог победить оборотней? Только другой, более сильный колдун…
— Это куда это ты клонишь? — подбоченился Клянча. — Да, Волх Словенич умеет говорить с птицами и со зверями. Да, он позвал на помощь стихии и спас нас. Это доброе колдовство!
— Лучше бы ты помолчал, — с досадой толкнул его Бельд.
И действительно. Словене тревожно шептались и косились на Волха. Ведь Безымянных уже не было, а новгородский князь стоял перед ними. Так значит все слухи о нем — правда? Волх — колдун? И кто его тогда разберет, злой он или добрый… Про колдовство хорошо слушать сказки, а не сталкиваться с ним в жизни.
Прислушиваясь к «гласу народа», Хавр удовлетворенно кивнул. Все получилось, как он ожидал. Оставалось только подлить масла в огонь:
— Послушайте, — начал он вкрадчиво. — Разве я зарюсь на то, что принадлежало моему другу Словену? Которого я оплакиваю безмерно? Мне лично ничего не надо. Я лишь хочу, чтобы воля Словена была соблюдена. А вы этого хотите?
Хавр сделал паузу, дождавшись утвердительных восклицаний, и продолжал:
— Вот перед вами стоит вздорный мальчишка и сыплет обвинениями. Но по какому праву он вообще открыл рот на совете старейшин? Кто он, по-вашему, такой?
— Волх Словенич, наш княжич, — неуверенно ответил кто-то.
— Но я не вижу здесь княжича Волха! — торжествующе воскликнул Хавр. — Я вижу колдуна, колдовским образом на свет появившегося, оборотня и злоумышленника. Разве родной сын Словена позарился бы на жену своего отца? Разве он довел бы своего отца до смерти? Так кому из нас оставаться в Словенске? Решайте, старцы.
Обращение к старцам прозвучало нетерпеливо и угрожающе. Те торопливо склонились друг к другу белыми головами, зашелестели, зашушукались. Иногда кто-нибудь из них опасливо взглядывал то на Хавра, то на Волха. Старая дружина в почтительном молчании ожидала их решения.
У Волха внутри все кипело от возмущения. Ведь не эти трухлявые пни и не Словенова дружина, заплывшая жиром, решает сейчас его судьбу. Как вышло так, что один человек, чужак, стал хозяином в городе?
Наконец один из стариков поднялся, тяжело опираясь на суковатую клюку. Пожевал челюстями, словно разминая их.
— Совет старейшин решил, — продребезжал он, — что согласно воле Словена престол унаследует его сын Волховец. Этот юноша еще молод, но со временем станет великим князем, как и его отец. Конечно, Волховцу понадобиться помощь, и он всегда найдет ее у нас, стариков, и у мудрого Хавра, самого близкого, самого верного друга умершего Словена. Что касается старшего сына Шелони, — старик с вызовом глянул на Волха из-под косматых седых бровей, — то пусть он со своими людьми уходит из Словенска на все четыре стороны. Таково наше решение.
— Так что, я князь? — ломким мальчишеским голосом воскликнул вдруг Волховец. И русы, и словене облегченно засмеялись.
— Князь, князь!
— А если я князь, то все должны меня слушаться? — мальчик требовательно посмотрел на Хавра.
— Ну конечно, — сказал Хавр, почтительно наклоняя голову.
— Тогда я хочу, чтобы брат мой Волх остался в городе! — очень волнуясь, выкрикнул Волховец. — И вся его дружина. И… чтобы никто им не причинил никакого вреда.
— Надо же, — удивился Клянча. — А братишка твой не такой уж безмозглый.
— Как же, нашелся добренький, — огрызнулся Волх. — Если я уйду, перед кем он из себя князя корчить будет?
Тем более что Хавр все равно найдет предлог нарушить княжью волю, — подумал он про себя.
— Наш князь молод, но мудр и милосерден, — сказал вдруг Хавр. — Негоже нарушать его первый указ. А вы что думаете, старейшины?
Старики заметно смутились. Они то и дело поглядывали на Хавра, как будто не могли понять, чего же на самом деле хочет рус. Потом очень путано выразились, что против княжьей воли они идти не хотят и как сказал Волховец, так пусть и будет.
— Очень хорошо, — кивнул Хавр. — Твой брат пришел сюда без оружия, рассчитывая на твою милость — так пусть он ее получит. Пусть ест твою еду и пьет твой мед — княжьи закрома от этого не оскуднеют. Но пусть он не смеет больше зваться князем, а его приспешники — дружиной. Они никогда больше не должны брать в руки оружия. Они не должны собираться вместе более чем по трое. Если посмеют ослушаться — окажутся вне закона, и мы перебьем их как собак.
— Да-да, — радостно закивал Волховец. В слова Хавра он не очень вслушивался. Главное — получилось! Его послушали!
Но дружина Волха возмущенно загудела.
— Это кем же мы здесь будем? Приживалами? Пленниками? Хавровыми холопами? А может, будем новому князю сапоги тачать? А завтра что, на нас рабские ошейники оденут? К лешему такую милость! Волх Словенич, пошли отсюда подобру-поздорову!
Волх молчал. Бельд покосился на его застывшее лицо и зашикал на дружинников.
— Тихо! Дайте князю подумать.
Но Волх не думал, он просто пытался смириться с происходящим. Решение было принято еще в лесу. Не могут полсотни человек создать новый мир. Словен в свое время уходил на новое место с целым народом. Где народ — там и город, там и родина. А его дружине достанется участь бродяг наемников без кола без двора — вроде как Хавровым русам. Сейчас они возмущены — но не пройдет и месяца, как они будут проклинать свою злосчастную свободу и его, обрекшего их на неприкаянность. Пройдет осень, наступит зима, лес из гостеприимного хозяина станет убийцей… И потом… Хавр не вечен, а русов в городе всего вдвое больше, чем его ребят.
— Мы остаемся, — громко сказал Волх и едва заметно поклонился в сторону младшего брата.
Никто из дружинников больше не произнес ни звука. Все они повторили жест своего князя и вслед за ним вышли из хором. Понуро, по одному они расходились в разные стороны — искать себе место в этом городе, ставшем чужим. Наконец у крыльца с Волхом остались только Клянча и Бельд.
— Дожили… — одними губами проворчал Клянча.
Волх, конечно, услышал. Он резко обернулся с перекошенным лицом, так что Клянча отшатнулся.
— Ну что, опять я во всем виноват? Может, опять судить меня будем? Я вам больше не князь. Не нравится мое решение — валяйте, делайте, что хотите. Идите прочь или оставайтесь, мне дела нет…
