Кирстен Сивер - Сага о Гудрит
Он быстро обернулся через плечо и ответил столь же вежливо:
– Не стоит благодарности, Гудрид дочь Торбьёрна. Я весьма доволен своей новой парусиной.
В последующие дни Гудрид была так наполнена присутствием Карлсефни, что всякий раз, когда она обносила домочадцев едой за столом, руки у нее начинали дрожать, едва она приближалась к его месту. Когда она ложилась спать, мысли ее текли к постели, которую Карлсефни делил вместе Лейвом. Теперь она понимала, как это бывает и как томление заставляет многих высокородных женщин нарушать обычаи и вести себя безрассудно. И она понимала теперь предсмертные слова отца. Но ощущал ли сам Карлсефни такую же тоску по ней, как ее отец – по Халльвейг?
По гренландским меркам Гудрид жила зажиточно и принадлежала к знатному роду, но Карлсефни был одним из самых богатых и могущественных людей во всей Исландии. У Гудрид не было никаких оснований надеяться, что он захочет всерьез посвататься к ней. Сможет ли она противиться ему, если он предложит ей быть его наложницей на то время, пока он находится в Гренландии?
Гудрид без сна ворочалась в постели и утром вставала еще более усталой, чем ложилась вечером.
Однажды, когда на дворе стояла хорошая погода, Гудрид решила сесть у дома прясть и направилась в кладовую за нечесаной шерстью. Она взяла такую большую охапку, что ничего не видела перед собой из-за шерсти. По дороге к дому она наткнулась на какого-то человека. Тот решительно потянул к себе ее охапку, и она увидела прямо перед собой бледное лицо Карлсефни. Глубоко посаженные, синие глаза смотрели неожиданно мрачно, и Гудрид почувствовала, что ноги ее подкосились.
– Я… я думала, что ты со своими людьми отправился ловить рыбу сегодня утром! – пролепетала она.
– Я – нет. У меня есть здесь дела. Почему ты не пошлешь в кладовую служанку и несешь такую груду шерсти сама?
– Здесь в Гренландии мы заставляем слуг делать только самое необходимое, и потом, у них и без того много хлопот… Я вовсе не думала, что наткнусь на тебя… – она смотрела в сторону.
– Вот как? А я искал встречи именно с тобой… Мне нужно поговорить с тобой кое о чем.
Он молча положил охапку шерсти на холмик под большим деревом, где, по поверью, жил дух этой земли, и потянул Гудрид за собой. Показав в сторону Бревенного Мыса, он сказал:
– Там лежит твой двор, Гудрид. Хозяйство у тебя хорошее и прочное. Торстейн Черный говорит, что двор твой на Песчаном Мысе еще лучше. Я не знаю, сколько заплатил тебе Лейв за корабль, но в любом случае ты имеешь богатое приданое, и я хотел бы знать, не помолвлена ли ты с кем-нибудь. Лейв рассказал мне немногое: он считает лишь, что ты сможешь жить в Братталиде до тех пор, пока Торкель не возьмет себе жену в дом.
Гудрид твердо произнесла:
– Могу сказать только, что никто ко мне не сватался. У меня действительно есть два двора и сумма, уплаченная мне за корабль отца. Но скорее всего, я не смогу больше рожать детей.
– Ты хочешь навсегда остаться в Гренландии?
Она беспомощно подняла на него глаза, чувствуя себя беззащитной перед ним, и это придало ей силы.
– Я не задумывалась над этим… Сейчас я живу здесь. Иногда мне кажется, что я жила здесь всю жизнь, а иногда – что я лишь жду, когда же начнется подлинная жизнь. Когда я была женой Торстейна, я верила, что живу по-настоящему, но это было похоже на зерно, которое проросло слишком рано и замерзло…
Никогда раньше она не высказывала свои мысли вслух. Теперь она словно освобождалась от тяжкого бремени.
Карлсефни наклонился над кручей, взглянув на фьорд. Внезапно он схватил Гудрид за руку.
– Выходи за меня замуж, Гудрид. Судьба хотела, чтобы мы встретились вновь. Не будем же понапрасну терять время!
Он прижал ее к себе, так что голова ее легла ему на грудь. Гудрид втянула в себя запах моря и шерсти и услышала, как гулко бьется его сердце. Она тихо и нежно ответила ему:
– Я с радостью пойду за тебя, Карлсефни! Не годится противиться своей судьбе. И потом, мне так хочется полюбоваться твоим красивым парусом, который я доделаю!
Он наклонился к ней и поцеловал ее, и она ощутила, как их дыхания смешались воедино. Тело его напряглось и запылало. Гудрид затопила волна нежности, но она овладела собой, подумав, что, пожалуй, для нее же лучше, что все эти годы она и не подозревала о томлении плоти. Вслух она сказала:
– Нас могут увидеть…
– Пусть видят! Никогда не желал я свататься к женщине украдкой: иначе в темноте не разглядишь, какое у нее приданое, – сказал он и прибавил уже всерьез: – Нам не нужно прятаться, Гудрид. Я сам себе хозяин, да и ты вправе решать, кого ты себе выбираешь в мужья.
– Да, – ответила Гудрид и посмотрела на фьорд в сторону рыбачьих лодок, а потом перенесла взгляд на двор, где беспрерывно суетились слуги. Здесь она сама была лишь маленьким звеном в цепочке, и над всеми ними главенствовал Лейв. Она медленно продолжала: – Я хочу быть с тобой повсюду, куда бы ты ни отправился. Но будет лучше, если ты, как это принято, спросишь разрешения посвататься ко мне у Лейва.
– Я и сам думал об этом. У меня есть друзья в Кимбавоге, и они смогут замолвить за меня слово Лейву. Теперь, поговорив с тобой, я отправлюсь к своему дяде Торлейву.
– А откуда ты знал, что я соглашусь? – дразнящим голосом спросила Гудрид.
– Я думал, что ты поняла: сама судьба хочет, чтобы мы стали мужем и женой.
– Раз уж я такая разумная, то пора мне вернуться к своей пряже! – Гудрид взяла Карлсефни за руку и повернула к холму, на котором он оставил ее шерсть. Внезапно новая мысль поразила ее, и она, остановившись, тревожно проговорила: – А что скажут твои родичи в Исландии? Они одобрят твой выбор?
– Мой отец умер, когда мне было десять зим от роду, а братьев и сестер у меня нет. Матери моей, Торунн, угодить очень трудно, но я сам буду счастлив, если ты станешь моей женой! С тех пор как умер отец, мне принадлежит половина двора на Рябиновом Хуторе, и я способен обеспечить тебя без посторонней помощи.
Карлсефни нагнулся, чтобы поднять охапку шерсти, и Гудрид воскликнула:
– О, ты, наверное, не знал о том, что под этим деревом живет Хозяин Холма! И если он подумал, что мы оставили шерсть ему, то теперь ему не понравится, что мы уносим ее с собой. Подожди немного…
Она вытащила серебряную цепь, которую носила на шее, и сняла с нее материнский амулет – молот Тора. Положив серебряную вещицу под дерево, она присыпала ее землей. Затем выпрямилась и, перекрестившись, сказала:
– Теперь и Хозяин холма, и Тор не прогневаются на нас!
Карлсефни тоже перекрестился и развязал кошель, висящий у пояса. Гудрид увидела блеск золота, но он попросил ее закрыть глаза и дать ему серебряную цепочку. Открыв глаза, Гудрид ощутила на шее тяжелый предмет и увидела, что Карлсефни повесил ей на цепь амулет Фрейи из чистого золота.
– Мой отец купил его в Скирингсале, в Норвегии. Там стоял дДревний языческий храм, посвященный Фрейе. И если эта богиня поможет нам наравне с Белым Христом, то я уверен, что у нас с тобой будут дети, Гудрид.
Он опустил цепочку ей под воротник, и она ощутила на груди прохладную тяжесть амулета. А потом он взял шерсть и понес ее к солнечной ямке, которую Гудрид приспособила для пряжи.
Отправляясь в Кимбавог, он снова поцеловал ее – нежным и долгим поцелуем. Больше всего ей хотелось поехать с ним, идти с ним рука об руку по зеленым полям, мимо озер, к ледяному фьорду на другой берег, и чувствовать, как ветер перебирает пряди волос.
Нехотя принялась она за работу. Пока она чесала шерсть и крутила веретено, взгляд ее устремлялся на снежные вершины гор, вздымавшихся по дороге на Бревенный Мыс. В первое время, когда она вернулась с Песчаного Мыса, она часто представляла себе свою собственную жизнь в образах этих загадочных и прекрасных очертаниях: льдины неумолимо ползли вниз, теряя блеск, исчезали, с грохотом дробились, ломая друг друга. Мелкие кусочки льда быстро таяли на солнце, превращаясь в пену приливов и отливов.
Она перевела взгляд на цветы подмаренника и последние колокольчики, которые еще росли возле дома. Новые надежды зарождались в ее груди, смешиваясь с радостью. Лето еще продолжалось, и в ее жизни тоже, и счастье улыбнулось ей, хотя она думала, что больше его не видать. Вновь сбываются предсказания Торбьёрг-прорицательницы!
Всякий раз, когда она наклонялась за тем, чтобы взять очередной клочок шерсти, на груди у нее покачивался амулет Фрейи. Грудь наполнялась тяжестью, словно к ней приливало молоко. Добрые силы будут оберегать ее, чтобы она родила Карлсефни детей.
И она жаждала объятий, в которых будут зачаты младенцы, и маленькие личики их унаследуют черты Карлсефни.
ВЛАСТЬ ДОБРЫХ СИЛ
Лейв благосклонно принял сватовство Карлсефни к Гудрид: он получил «Морского коня» и пребывал в хорошем расположении духа.
На помолвке Гудрид и Карлсефни надо было подсчитывать много имущества с обеих сторон, и жениху вместе с Лейвом пришлось изрядно потрудиться, ибо супружеская пара намеревалась отправиться в Исландию, чтобы поселиться в отцовской усадьбе Карлсефни. Свадьба была назначена после йоля, и все предвкушали праздничное пиршество. У Карлсефни еще оставалось порядочно ячменя, и кладовые Братталида были больше обычного полны съестными припасами, ибо Карлсефни и его люди почти ежедневно ходили на охоту или ловили рыбу вместе с жителями Братталида, не работая только в день Господень: Лейв чтил воскресения, как это повелось еще при жизни Тьодхильд.
