Серо Ханзадян - Царица Армянская
листьев. Один из них приблизился к Каранни и испуганно проговорил:
— Да отсохнет язык мой, деревья не шелестят, божественный!
— И что же? — насупился Каранни. — Что это значит?
— Да как сказать, государь мой! Ты очень гневаешься, когда слышишь
голос правды... Если деревья не шелестят, это означает, что боги не
одобряют твоего намерения воевать. Нет на то их воли...
— Пойди еще послушай!..
Жрец углубился в рощу, но вскоре вернулся еще более удрученным.
— О божественный, небо не благоволит твоему стремлению!
Каранни вырвал из рук оруженосца плеть с металлическими шариками на
конце и крикнул жрецу:
— А ну, еще повтори! — И он стеганул кнутовищем. — Повтори,
слышишь!..
Прорицатель скрутился в клубок под нещадными ударами и заорал не
своим голосом:
— Благоволит!.. Благоволит небо!.. Благоволит!.. Боги согласны с
тобой!..
— А теперь вставай и отправляйся в войско! Объяви всем, что боги с
нами, не то еще примешь плетей.
Корчась от боли, прорицатель удалился. Бывший свидетелем этой
страшной сцены другой жрец-оракул, воздев руки к небу, поспешно зачастил:
— Боги согласны с тобой и благословляют твой поход на хеттов, о
непобедимый Каранни! Иди без страха, и воины не подведут тебя!
Царевич и этому жрецу велел отправиться в войско и повторить там то,
что он сказал здесь.
Каш Бихуни приказал всем полками построиться и выставить вперед
запевал. Вскоре песня грянула и, постепенно набирая силу, захватила все
войско.
Они проходили землей каскейцев. Из ближних городов и сел к царевичу
шли люди с подношениями. Дарили и девушек-рабынь.
— Мы тоже потомки великого Гайка, божественный, и благословляем твой
поход против наглых хеттов. Наш бог Цул будет с тобою в бою!
А род Пала придал целый полк войску царевича. Он, этот род, обитает в
горах над Бовбердом, в соседстве с полукочевым племенем мосхов, тоже
потомков Гайка. В этих местах еще много полудиких племен, пробавляющихся в
окрестностях городов Манна, Мард, Ашмун и Ериз.
Военачальники принимали под свое покровительство всех прибывающих с
целью примкнуть к войску престолонаследника.
Каранни в душе радовался тому, что все армянские племена, почти
каждый род, с доверием и готовностью идут к нему, чтобы принять участие в
священной войне.
— Моя супруга-царица права, утверждая, что все наши племена и роды
должны почитать единого бога! — сказал он, обращаясь к Каш Бихуни.
— Опасайся всех богов! — предостерег его в ответ верховный
военачальник. — Они обидчивы и мстительны.
Престолонаследник помрачнел.
— А на что им обижаться? Мы ведь всех их сольем воедино. Мари-Луйс
говорит, что душа и тело человека неразделимы, и, значит, бог у него
должен быть один. Воистину верно рассуждает моя царица. Единый бог поможет
нам объединить наши разрозненные племена в единокровный народ. И народ
этот станет ревностно поклоняться единому богу...
— Э, божественный, не для меня эти размышления! — пожал плечами Каш
Бихуни. — Я воин, и только. А во всем ином ничего не смыслю.
В последнее время, особенно после известия о том, что царица
захвачена в плен, Каранни часто задумывался о единобожии, к которому
стремилась Мари-Луйс. Эта идея делалась ему почему-то особенно близкой,
когда он оставался наедине с Нуар. Порой даже появлялось неудержимое
желание именно Нуар объявить богиней. Но тут же его охватывал ужас от
сознания, что Мари-Луйс, которая час от часу казалась ему все более чужой,
станет совсем лишней.
Выходит, один бог — это один страх, одна обязанность у человека?..
* * *
До стен Нерика уже было рукой подать.
Каранни приказал родоначальникам Арцаха и Сисакана продемонстрировать
врагу, какова их конница в своей воинской умелости, чтобы затем уже начать
переговоры.
Арбок Перчу было поручено предложить хеттам — захватчикам Нерика
капитулировать и сдать город без кровопролития.
Был час рассвета. Арбок Перч подъехал в колеснице почти под самую
стену Нерика. Наверху показались воины-хетты.
— Э-эй, хетты! — крикнул Арбок Перч. — Мы приветствуем вас. Слышите?
Тот, что повыше ростом и, по вооружению судя, постарше чином, нагло
повернувшись к ним задом, хлопнул себя по ляжке.
— Как же, слышим. Чего тебе надо, богами отринутый?
— Сдавайтесь, хетты! Мирно верните нам наш город, и мы дадим вам уйти
вместе с вашими женами и оружием!
Длинный хетт издевательски захохотал.
— Завоеванное мечом благословенно богами! Земля, на которую ступит
нога хетта, принадлежит ему!
— Боги лишили тебя разума, хетт. Так или иначе Нерик будет
освобожден. Мы вернем его себе мечом!..
Арбок Перч повернул назад. Что ж, армяне исполнили положенное.
Предложили свои условия о бескровной сдаче города. Боги не вправе впредь
связывать их по рукам, и вина за пролитую кровь ляжет не на них.
Овладение Нериком Каранни поручил Арбок Перчу, а сам ушел в свой
шатер, раскинутый в центре расположения конницы.
— О светоносная Нуар!..
И Нуар, прекрасная и величавая, всем сердцем принадлежала
престолонаследнику. Душа его, безграничная и чистая, как небо над нами,
была ей дороже жизни.
— О царь мой! Властелин мой!..
Она зацвела, заиграла всеми женскими чарами и с заверениями в
преданности, с молитвами восторга и служения отдавалась царевичу. А как же
иначе. Ведь он — порождение богов, и принадлежать ему — веление богов! Не
помня себя от счастья, Нуар тем не менее все твердила, что, едва царица
будет освобождена из плена, она, Нуар, тотчас добровольно принесет себя в
жертву храму. И без устали торопила, чтобы скорее, как можно скорее
освободили Мари-Луйс. Чтобы бросили на это все силы и средства.
— Хочу вознестись в небесные дали, божественный! — твердила она
царевичу. — Устала я от земной жизни. Спаси мою грешную душу, властелин
мой!
По ее настоянию Каранни снарядил Таги-Усака в Хаттушаш под видом
ассирийского купца: может, удастся проникнуть к Мари-Луйс.
«Жена моя, — написал ей царевич. — Этот дэв явится перед тобой по
моему велению и желанию. Прислушайся к его совету. Я буду ждать...»
Астролог отбыл. Нуар в какой-то степени радовалась, что
престолонаследник именно Таги-Усака послал на это опасное дело. Может, он
обнаружит там себя и погибнет?.. Подумала такое и сама испугалась. Но...
мысль эта не покидала ее и явно была желанной.
* * *
Арбок Перч с чувством раздражения отправлялся в шатер к
престолонаследнику, когда тот временами приглашал его. Ведь там постоянно
находилась Нуар...
У входа горели свечи, и спиной к нему сидела Нуар. Арбок Перч
досадовал на себя, что не может вырвать ее из сердца, забыть. Он и
судить-то ее не судит. И это особенно злило его. Совратительница она!
Домогается бессмертия своей души! Цари, они ведь порождение богов. И души
их, говорят, бессмертны. Потому-то преисполненные гордыни совратительницы
с готовностью приносят себя им в жертву в надежде, что тоже сподобятся
обрести вечную жизнь. «А есть ли она, эта вечная жизнь?» — спрашивал Арбок
Перч сам себя. И сам же себе отвечал: «Нету ее! Нету!..» Сам с собой он
вел и мнимый диалог с Нуар. «Увидев тебя, — говорил он, —
престолонаследник так обрадовался, что и о беде своей забыл!..» — «А
почему ты этому удивляешься?..» — «Так разве тебе неведомо, что вокруг
делается?..» — «Нет, неведомо!..» — «Греховно творимое тобой!..» И он
снова и снова терзал себя. «Такого неверующего, как ты, ждет ад!..» —
говорил он и, смеясь над собой, сам же себе заявлял: «Э, да я слушаю тебя
потому, что клятву принес. А клятвопреступнику угрожает смерть. Вот
так-то!..» — «Сам направляй дым от огня своей души. Мой отец, который был
рабом, утверждал, что человек сотворен из пыли и воды. И еще он говорил,
будто после смерти человека боги склевывают его плоть, словно ячменные
зерна, а кровь пьют вместо вина...»
