Наталья Павлищева - «Врата блаженства»
Не имеющие родных, принявшие ислам, возвышенные из рабов волей султана, они были готовы сложить за Повелителя жизнь в бою или в случае опасности. Янычары славились яростью, иногда даже зверствами, были столь же бесстрашны, сколь и жестоки, и им было скучно без войны.
Пришедшему к власти султану полагалось щедро одарить янычар и обещать немалые доходы в будущем. Повседневная жизнь в казармах вовсе не была ни легкой, ни сытной, так себе. Янычары добывали средства при грабеже, а нынешний султан не слишком грабеж жаловал. Во время похода на Белград еще куда ни шло, там пограбили, не спрашивая разрешения Повелителя, а вот на Родосе и вовсе запретил…
У янычар были свои любимцы, например, Ферхад-паша, этот грабил сам и поощрял янычар. Под его руководством восточные провинции обобрали так, что и метлой больше не вымести. Но в прошлом году похода не было… Правда, султан организовал большой праздник по поводу замужества своей сестры. Но праздник это недолго и не так выгодно. К тому же злые языки болтали, что это все было ради ненавистного всем грека.
Вот уж выскочка так выскочка. Ведь из таких же – мальчишкой забран даже не по девширме, а просто схвачен пиратами на берегу. Учился в дворцовой школе, потом попал на глаза шехзаде Сулейману, будущему султану, присосался к нему, как пиявка прилипает к ногам в болоте, с ним и во дворец Стамбула попал. И ведь не сидел тихо, все норовил вылезти повыше. Стал главным визирем, получив на хранение печать в обход многих знатных, женился на сестре Повелителя….
Нет, тому, что стал зятем султана, честно говоря, завидовали немногие, все помнили о запрете для зятьев султана иметь других жен и даже наложниц, жизнь с одной женщиной, да еще и сестрой султана… Вдруг она некрасива или еще что?..
А вот тому, что именно Ибрагим-пашу Повелитель отправил наводить порядок в Египте, завидовали. Все понимали, что там все кончено и без паши, Ахмед-пашу уже поймали, вернее, предательски выдали, головы лишили, его сторонники, которых и было-то немного, разбежались кто куда и забились по норам, оставалось только взять свое и султанское и торжественно привезти в Стамбул.
Ибрагим-паша взял с собой янычар, но кто это был!.. Так, мальчишки, только что пришедшие в войско, не видевшие ни одного сражения, ни разу не взмахнувшие саблей, чтобы отрубить голову врагу. И эти мальчишки, годные, скорее, для свиты, чем для боя, сумеют хорошенько обогатиться, в то время как опытные воины сиднем сидят в Стамбуле на голодном пайке. Жалованье султан не платил уже давно, ссылаясь на то, что казна пуста, в походы не водил и не собирался, а своим любимчикам позволял наживаться.
А потом пришло известие, что Повелитель казнил Ферхад-пашу, якобы за прегрешения под Белградом, когда по вине паши погибли пятнадцать тысяч воинов. Янычары в Стамбуле, конечно, в том поражении Ферхад-паши за рекой Сабой не бывали, оттуда почти никто не вернулся, зато они помнили, как паша позволял грабить восточные провинции. Хороший человек, не жадный… А справедливость, она хороша для своих, те, кого завоевали и поработили, требовать справедливости не могут. За что же казнить Ферхад-пашу?
Янычар не успокоило заверение, что никто пашу не казнил, он был убит в схватке с охраной султана, когда набросился на них.
Конечно, казнь Ферхад-паши была только поводом. Как же не возмутиться, если в столице никого нет, ненавистный янычарам грек в Египте, султан в Эдирне, в Стамбуле только шехзаде Мустафа, но он слишком мал, чтобы на него делать ставку, учитывая, что и у Ибрагим-паши, и у Повелителя войска.
Янычары не собирались никого свергать и приводить к власти нового султана, нет, они желали просто проучить нынешнего. Он должен заботиться о янычарах, как о своих детях, думать прежде всего об их благе, а уж потом об этом греке. Да, еще о колдунье, заставляющей Повелителя сидеть дома, держась за краешек своих шальвар. Конечно, не зря же весь Стамбул болтает о ее колдовстве, о том, как эта роксоланка завладела сердцем султана, сделала его беспомощным и неспособным воевать.
Хороши любимцы у Повелителя – грек, который грабит (в этом никто не сомневался) и дает дурные советы, и роксоланка, колдовством удерживающая уже который год султана в своей постели и дома в Стамбуле. Разве может обычная женщина за четыре года родить четверых детей, если остальные наложницы не рожают вовсе? Конечно, колдовство!
Янычарам было все равно, виновны или нет Ибрагим и Хуррем, все, как обычно: султан хороший, но плохие советчики, советчиков следовало убить, а султана проучить, чтобы понимал, с кем стоит советоваться, а с кем нет, чтобы до конца жизни запомнил, что советчики у него только они, янычары.
Но первый враг – Ибрагим-паша – был далеко и под защитой своего войска, а вот роксоланка близко и без защиты султана. Разве что колдовские чары применит…
Произошло то, чего больше всего боялись все султаны: в Стамбуле прозвучал клич «Казан калдырмак!». Это означало, что янычары перевернули свои котлы и котелки для плова и принялись стучать по дну ложками. Когда несколько сотен тысяч человек вдруг принимаются со всей силы барабанить по своим котелкам, выкрикивая при этом «Казан калдырмак!», страшно от одного грохота. А если еще и знать, что станет продолжением?..
Именно этот звук – грохот тысяч ложек о тысячи днищ котелков – и привлек внимание валиде. Если бы янычары сразу кинулись к воротам гарема, они вполне могли бы застать охрану врасплох и перебить ее. Но верные себе янычары сначала кинулись грабить город. «Казан калдырмак!» выплеснулось на улицы Стамбула, жителям на себе пришлось испытать то, что испытывали побежденные во время разбоя янычар.
Кто не успел закрыть свои лавки, спрятать деньги и красивых родственниц и спрятаться сам, пострадали в первую очередь. Были разграблены Бедестан и базары попроще, еврейский квартал, дворцы многих пашей – сторонников Ибрагима. Разграбили и его дворец Ипподром, растащив все, что можно, а что унести не удалось, просто побили, раскромсали, испортили. Искали во дворце Хатидже, но не нашли.
Дворец султана громить не рискнули, хотя капиджи, что стояли на воротах снаружи, пострадали.
Вот когда валиде мысленно поблагодарила Сулеймана за новых воинов-охранников – бостанджи, именно они взяли на себя защиту гарема от нападения. Сколько ни ярились янычары, сколько ни бросались на ворота, попасть в гарем не смогли. Если честно, то они и не пытались брать гарем штурмом, прекрасно понимая, что после этого доброго отношения султана не видать. Но кричали много, требуя выдачи Хуррем и ее детей.
Хафса удивлялась, почему янычары требуют выдачи именно Хуррем, чем им мешала эта наложница, не говоря уже о ее детях? Хуррем колдунья? Если бы просто болтали в гареме, было понятно, даже если на рынке, тоже понятно, но почему янычары, которые сплетен не слушают, им-то кто внушил или просто подсказал эту мысль?
В гареме, конечно, переполох, и успокоить тысячу перепуганных женщин непросто. Никто внутрь не прорвался, бостанджи стояли крепко, не боясь нападок янычар, пока только словесных, но даже просто слышать эти крики и беспрестанный грохот ложек о днища котелков было страшно. Сколько пролито слез за эти дни…
Наложницы сбивались в группы, сидели тихо, как мыши, закрывая руками уши, умоляя Аллаха, чтобы янычары не сломали ворота и не проникли внутрь гарема.
А валиде, которой тоже приходилось несладко, вдруг сделала для себя страшное открытие: она заметила, как горят глаза Махидевран и что Мустафа повторяет гадкие слова янычар о Хуррем.
– Махидевран, откуда Мустафа знает такие вещи, почему он твердит, что Хуррем ведьма?
Баш-кадина смутилась, но ненадолго.
– Но об этом все знают.
– Я тебя спросила о Мустафе, а не обо всех. Ты сказала?
– Не помню.
– Значит, сказала. А Мустафа повторил твои слова янычарам.
Хафса была права, янычары воспринимали Мустафу как будущего султана и охотно учили его. Если бы обучение касалось только умения владеть маленьким, игрушечным, сделанным специально для шехзаде оружием, все было бы хорошо, но янычары старались внушить мальчику, что они главная сила государства, что их надо слушать и им подчиняться. Воины заранее гнули будущего султана под себя, обещая поддерживать во всем.
Пока Мустафа мал, это влияло только на его отношение к младшим братьям, но мальчик рос, к чему могло привести такое воспитание? Обещание поддержки при захвате власти… у кого захватывать, у отца? Султан – игрушка в руках этих сумасшедших и угроза погрома в случае неповиновения? Так кто у власти, Повелитель или эта масса, звереющая при одной мысли о возможности грабежа? Они прекрасные воины во время битв и штурма крепостей, они сильны, когда соревнуются во время праздников, они великолепны, когда проходят по улицам Стамбула под бой своих барабанов, отправляясь на войну. Но они теряют человеческий облик и всю свою привлекательность, когда начинают грабить.
