Василий Седугин - Князь Игорь
Поветрок как мог оборонялся, но его сбили с ног, связали, перетащили на другое судно, кинули в трюм. Рядом с ним оказался и Ведомысл. Остальных, видно, убили:
– Как ты? – спросил он друга.
Тот поморщился, ответил:
– Вроде ничего, только правый бок болит. Один сапогом угодил, наверно, ребра сломал. Как вдохну, так в глазах от боли рябит…
– И мне по голове крепко врезали. До сих пор шум.
– Губа у тебя кровоточит и под глазом синяк.
– Пустяки. Заживет.
На палубе топали десятки ног, слышался шум, крики, ликование. Наверно, перегрузили его добро, сейчас подожгут его корабль. Так обычно поступают пираты, об этом Поветрок слышал от купцов. Сейчас мысли не о богатстве, а о том, как бы жизнь сохранить.
Ведомысл повозился рядом с ним, видно, устраиваясь поудобнее, чтобы поменьше болел бок. Потом повернулся к нему, сказал:
– Сроду Эгейское море было пристанищем пиратов. В нем множество островов, заливов, где можно укрыться. Еще великий Цезарь стал пленником морских разбойников. Не слышал?
Поветрок помотал головой. Откуда ему знать такие премудрости?
– Я Плутарха читал. Это римский историк. У него такие занимательные описания жизни великих людей!..
Он замолчал, видно, собираясь с мыслями. В это время на палубе вдруг все разом закричали, затопали, в отверстии наверху заметались отблески пламени. Значит, подожгли их корабль. Поветрок вздохнул: судно было вместительное и хорошо держалось во время штормов, не всегда такое попадается.
Ведомысл хотел его успокоить, но только взглянул ему в лицо и безнадежно махнул рукой. Потом спохватился:
– Да! Я тебе про Цезаря начал рассказывать. Это был великий правитель могучей Римской империи.
Тысяча лет прошла после смерти, а слава его не померкла.
Поветрок стал слушать. Хорошо, что хоть Ведомысл не теряет духа и не ноет, а, наоборот, старается отвлечь его от тяжелых мыслей.
– Поплыл он однажды Эгейским морем, и напали на него пираты. Они уже тогда имели большой флот и властвовали над здешними водами. Взяли они его в плен и потребовали выкуп в двадцать талантов…
– Это много?
– Наверно, немало. Но сколько точно золота или серебра, я не знаю. Так вот, потребовали пираты денег, а Цезарь рассмеялся и ответил: «Вы не знаете, кого захватили в плен! Я вам дам не двадцать, а все пятьдесят талантов!» Потом разослал своих людей в различные города за деньгами, а сам остался среди этих свирепых людей с одним другом и двумя слугами. Несмотря на это, он вел себя так высокомерно, что всякий раз, собираясь отдохнуть, посылал приказать пиратам, чтобы те не шумели.
Тридцать восемь дней пробыл он у пиратов и обращался с ними так, как если бы они были его телохранителями, а не он их пленником, и без малейшего страха забавлялся и шутил с ними. Он писал поэмы и речи и декламировал их пиратам, а тех, кто не выражал своего восхищения, часто со смехом угрожал повесить. Пираты охотно выслушивали его излияния, видя в них только проявление благодушия и шутливости.
Но вот прибыли выкупные деньги, и Цезарь был освобожден. Тогда он тотчас снарядил корабли и вышел против пиратов. Он застал их еще стоящими на якоре на прежнем месте и захватил в плен. Богатства взял себе в качестве добычи, а пиратов приказал всех до одного распять, как он часто и предсказывал им, находясь в плену, когда они считали его слова шуткой.
Рассказ произвел на Поветрока большое впечатление. Он сокрушенно заметил:
– Если бы у меня была такая же власть, я бы не менее жестоко расправился с теми, кто отнимает честно заработанную собственность. Но кем мы, купцы, можем распорядиться? Никем, кроме себя. Мы почти что беззащитны. Отправляется купец в дальний путь и не знает, вернется ли обратно живым и здоровым. Его могут и разбойники ограбить, и пираты корабль его сжечь, и правитель какой-нибудь товар отнять, а самого убить… Нанимаем мы и охрану, и сами с мечами не расстаемся, а сколько по торговым дорогам купеческих косточек белеет!
– А что вас толкает в дальнюю дорогу – жажда наживы?
– Конечно! В первую очередь она, конечно… Но не только стремление обогатиться. Сидит в каждом из нас беспокойная страсть к перемене мест, желание увидеть новые страны и народы. Не можем мы долго сидеть дома. Так и подмывает куда-то уехать, хоть на время сменить обстановку. Это вроде болезни какой-то… Вот возьми меня. Если удастся выпутаться из этой истории и вернуться на Русь, я не смогу жить спокойно. Тряхну мошну старика отца, он даст кое-какой капитал из своей заначки, займу у знакомых купцов, у ростовщиков. Куплю товар и отправлюсь куда-нибудь в дальние страны. В Константинополь мне сейчас некоторое время нельзя, так махну в Персию, Индию или к арабам… Да мало ли куда! Только бы дома на печи не сидеть!
– Удивительный и непонятный вы народ, купцы! – покачал головой Ведомысл. – А мне хватит одного путешествия по морю-океану. Я им сыт по горло. Правда, я тоже хочу странствовать, но только по книжкам. Книжки открывают такие миры, какие ты никогда не увидишь и не узнаешь!
Корабль пиратов вернулся на остров. Там в трюм погрузили еще с пару десятков пленников и вышли в море. День и ночь их кидало по волнам, а потом судно пристало к причалу. Пленников вывели и, связанных единой цепью, повели на невольничий рынок какого-то города.
Было унизительно стоять и терпеливо выдерживать, как тебя осматривают с головы до ног, трогают, ощупывают, заглядывают в рот, пробуют крепость ног и рук… Наконец какой-то грек, с черными волосами, черной бородищей, корявыми, негнущимися пальцами и жесткими ладонями выбрал Поветрока и Ведомысла и повел за собой. Пришли они в каменный одноэтажный дом на берегу моря. Дом имел три комнаты, одну из них отвели им. Комната была маленькая, узкая, еле-еле умещались две постели из драной ткани. Усталые, они тотчас улеглись, но пришел хозяин, принес в мисках еду: похлебку из ржаной муки и по куску вареной рыбы. Они с жадностью накинулись на нее, потому что ничего не ели с момента пленения.
Едва они успели поесть, как хозяин повел их на берег моря, где стоял небольшой корабль. От него густо пахло рыбой.
– Рыбачить приходилось? – спросил он их.
Они отрицательно помотали головой.
– Ничего, научитесь. А сейчас вот вам ведра и тряпки, вымыть судно дочиста, а потом просмолить днище.
До вечера они занимались этим делом. В ужин им дали ту же еду.
– Кормят неплохо, – заметил Ведомысл.
– И работать, видно, заставят изо всех сил, – ответил Поветрок.
– Завтра увидим.
Едва забрезжило, хозяин поднял их на ноги.
– Быстро поели и на берег.
Вновь отварная рыба с круглыми лепешками хлеба.
Вышли в море. Хозяин встал за руль, его двадцатилетний сын по имени Мехос, очень похожий на отца, занялся сетью. Поветрок и Ведомысл сели за весла. Через полчаса остановились. Корабль медленно поплыл вдоль берега, с кормы заструилась, пропадая в светло-зеленой глубине, искусно сложенная сеть, булькали грузила, нырнув, выскакивали на поверхность воды поплавки, удалялись от судна, выстраиваясь в извилистую линию.
Затем стали на якорь. Хозяин, которого звали Склеросом, стал показывать, как чинить сеть. Заделав дыры, бросили в море и ее.
Потом началось самое трудное. Склерос подвел корабль кормой к сети, сын зацепил крюком ее конец и вытащил на палубу. Затем Поветрок и Ведомысл стали тянуть сеть вместе с рыбой; напитанная водой, с металлическими грузилами, она была очень тяжелой, приходилось надрываться изо всех сил; сзади криками их подгонял хозяин, которому вместе с сыном тоже хватало работы: надо было отцепить и высвободить рыбу из ячеек, бросить ее в ящик, тут же смотать сеть так, чтобы она не перепуталась. Едва справились с этой задачей, как принялись за укладку и починку сети, чтобы бросить снова; попутно вытаскивали из нее морские растения, водоросли и разный мусор. Наконец подготовительная работа закончилась, поплавки сети запрыгали на мелкой волне.
Небольшой маневр судном, и вновь за мокрую, отяжелевшую от пойманной рыбы и грузил вторую сеть…
Рыбы вытащили много, завалили полкорабля. Куда ни шагнешь, всюду рыба. Она шевелится, бьет хвостами, в немом крике раскрывает широкие рты, черные кружочки ее глаз смотрят на чуждый ей мир покорно и укоризненно…
Отец и сын переговаривались между собой, довольные уловом.
– Рыба косяковая!
– Одна к одной…
– Давно столько не попадалось…
– Надо спешить, пока не ушла.
– Успеть бы еще такой улов взять!
Пообедали рыбой и хлебом. Когда поднимали очередную сеть, стал заметно крепчать ветер. Заходили крутые волны. Откуда-то подкрадывалась коварная волна, била в корму, плевала соленой водой прямо в лицо – кашель, слюни, сопли. А надо тащить!
– И ведь до чего коварная, как девица брошенная! – ворчит Поветрок.
