Элизабет Фримантл - Гамбит Королевы
С недавних пор Дот заметила в Катерине перемены. После отъезда короля на войну она расцвела и вела себя как настоящая королева и все же очень волновалась. Кроме Дот, никто ничего не замечал. Дот не раз слышала, как придворные дамы восхищаются Катериной. Она успешно справлялась с государственными делами.
– Она совсем приручила этих старых козлов из Тайного совета, – сказала как-то герцогиня Саффолк, а сестрица Анна добавила:
– Они ее боятся!
Стоило посмотреть на кислую физиономию Стэнхоуп, когда даже старая леди Баттс, у которой обычно ни для кого не находится доброго слова, сказала: «Хоть она и из заурядной семьи, держится по-королевски».
Но никто не замечал, как королева плотно сжимает кулак; на ладони даже остаются следы ногтей. Никто, кроме Дот, не посвящен в самые сокровенные тайны Катерины, никто не видел ее лица, когда приходили очередные месячные и она тихо говорила:
– В следующий раз, Дот. В следующий раз.
Приготовив настойку от судорог, она вернулась к своим делам. Дот радовалась, что короля так долго нет. Большая спальня пустовала, и на белой коже Катерины нет кровоподтеков.
Когда Катерина молилась, Дот украдкой смотрела в зеркало, надеясь увидеть там нечто новое. Что нашел в ней Уильям? Он сказал, что она гораздо красивее фрейлин… Потом назвал ее умной… еще никто не называл ее умной! Однако из зеркала на нее по-прежнему смотрит то же лицо с широким ртом и глубоко посаженными глазами; лицо, о котором она даже не задумывалась, пока не попала сюда. Может быть, Уильям нарочно льстил ей, надеясь заморочить ей голову? Можно ли ему верить? Радостное волнение вдруг сменялось тревогой, от которой она совсем теряла голову.
Дот вспомнила Стэнстед-Эбботс, где все было по-другому. Да, тогда она понятия не имела о том, что такое настоящая роскошь, зато там она не чувствовала себя чужой, посторонней. Дома все было просто, ей недоставало тогдашней простоты. Дот понимала, что она – уже не та девушка, какой была в родительском доме. Интересно, что бы с ней стало, останься она дома? Сейчас она наверняка была бы уже замужем за Гарри Дентом и жила в маленьком домике, где пахнет свежескошенной пшеницей. Зато она не прислуживала бы самой королеве Англии. Сейчас у них был бы целый выводок орущих детей, и она постоянно ударялась бы головой о низкие притолоки… Кроме того, никто бы и не подумал учить ее читать!
Глава 6
Элтемский дворец, Кент, сентябрь 1544 г.
Катерина понукала коня. Кубок устал, но, когда они добрались до вершины холма и впереди показался дворец, он сам ускорил шаг: понимал, что скоро ему дадут овса. Древние камни Элтема похожи по цвету на зимнее небо. Кое-где дворец так зарос лишайником и мхом, что кажется, будто он вырос из земли, порожден самой природой. Здесь короли и королевы жили на протяжении многих сотен лет; старинному замку, похоже, обо всем известно. Он с достоинством стоит посреди обширного парка, словно драгоценный камень в оправе. Его окружает заросший ров с зеленой водой. Деревья в парке чувствуют приближение осени; кое-где листва уже меняет цвет.
Впереди скачут Мария, Елизавета и маленький Эдуард; с ними группа молодых придворных. Они доскакали почти до самых ворот. Их лошади свежее, и последний отрезок пути они прошли галопом.
Принц ловко управлялся со своим норовистым пони; он как будто родился в седле.
Катерине хочется собрать под своим крылом несчастных детей. Несмотря на все их привилегии, им всегда недоставало любви. Эдуарда, которого отец обожает, слишком опекают и постоянно оберегают от всего. Мальчик не привык к простым человеческим чувствам. Катерина радовалась, видя, как постепенно сближаются сестры. С самого переезда они вместе выезжали верхом; Елизавета и Мария делили одну спальню. Катерина давно стремилась к тому, чтобы дочери короля подружились. Однако радость ее была омрачена: Елизавета совершенно забыла о Мег. Мег давно пора замуж, но после того случая с вином о юном Дадли не приходилось и думать. Кроме того, Мег постоянно что-то гнетет; она неделями не выходит на улицу и стала бледной как привидение. По ночам она прокрадывалась в постель Катерины; иногда ее мучили ужасные приступы кашля. Катерина вызвала к ней из Лондона Хьюика. Он наверняка поймет, как вылечить Мег.
Дворец манил ее. В Элтеме Генрих провел детство. Катерина старалась представить, каким он был пухлым малышом. Его, второго сына, не готовили к будущему величию. Как она ни старалась, ей не удавалось представить, каким Генрих был ребенком. Ей казалось, что он был больше похож на одного из языческих богов, которые выходят из чрева огромной рыбы или из расселины в земле. Они рождались сразу взрослыми. Скоро король вернется; в Булони одержана славная победа. В Хэмптон-Корт все ликовали, услышав о поражении французов. Катерина ждала гонцов, которые сообщат, что король высадился в Дувре. Заканчивалась ее свобода… Но пока она намерена была всецело отдаться тем радостям, которые предоставит ей Элтемский дворец.
Кубок цокает по булыжникам под каменной аркой и вступает во внутренний двор. Моросит мелкий дождик. Спешившись, Катерина ведет мерина пить. Она погладила его между ушами, и Кубок положил голову ей на плечо, раздувая ноздри.
– Позвольте взять его, мадам, – сказал незнакомый конюх, не глядя на нее. Как и все слуги, он не знает, чего ждать от королевы.
Катерина ободряюще улыбнулась парню и передала ему повод.
– Как ваше имя?
– Гас, мадам, – ответил конюх, по-прежнему глядя на свои руки.
– Спасибо, Гас. Дайте ему, пожалуйста, овса и вычистите его хорошенько. Он уже не молод.
Гас увел Кубка, и Катерина присела на край желоба, подставляя лицо под прохладный дождь и представляя, что она не королева и вольна поступать как ей хочется. Но под дождем долго не просидишь. Она нехотя вошла в большой зал, где ее встретила сестрица Анна; они вместе присели к камину и стали пить пунш.
– Камин ужасно дымит, – заметила Анна.
– В Хэмитон-Корт и Уайтхолле мы привыкли к удобствам и избаловались.
– Это место напоминает мне Кройленд. Помнишь, Кит, как мы ездили туда, когда были маленькие?
Катерина посмотрела на балки под высоким потолком; приглушенный свет с трудом проникал внутрь сквозь толстые стекла. Каменные плиты на полу стерлись от старости.
– Да, здесь в самом деле похоже на Кройленд.
Она вспомнила большое аббатство в Кройленде, где на всем будто лежала печать молчания. От тамошней тишины звенело в ушах. Девочкой она верила, что дело в тихих молитвах монахов, которые доходят до самого Бога, а не просто в том, что они находились в огромном каменном монастыре, где от стен исходило собственное тихое эхо. Она вспомнила сумрачных монахов в капюшонах, их приглушенные, шаркающие шаги, завораживающую гармонию церковных песнопений, которые поднимались к высокому сводчатому потолку, и яркие краски, богатство и роскошь… Все ушло после реформы Генриха. И хотя Катерина не разделяла веры монахов, ей хотелось хотя бы отчасти восстановить утраченную роскошь и ту особенную тишину.
– Жаль, что теперь все по-другому. – Она ощутила горечь потери, опустошение. Она вполне понимала, почему люди до сих пор ошеломлены случившимся. Награбленное в церквях и монастырях раздали семьям знати. – Анна, ты когда-нибудь задумывалась, стоило ли дело того?
– Кит, по-моему, стоило. Да, я так думаю.
Иногда Катерина завидовала уверенности сестры.
– Даже ужасные вещи, которые тогда творились?
– Да, даже это. Ведь иначе не мог бы родиться новый мир. Да ведь и ты, Кит, ни в чем не сомневаешься после всего, что ты испытала в руках мятежников-католиков!
– Я испытываю не сомнение. Нет, это больше похоже на… – Она мучительно подыскивала нужное слово. – На печаль.
Они услышали звонкий девичий смех; по галерее, где поют менестрели, бежала Елизавета. За ней гнался Роберт Дадли.
– От этой девчонки ничего, кроме неприятностей, – процедила Анна. – Видела, как она вертит Робертом?
– Она немного необузданна, это правда. Но душа у нее добрая. Анна, ты слишком строго к ней относишься.
– Значит, она и тебя обвела вокруг пальца. Уверяю тебя, от нее добра не жди!
– К ней несправедливо относятся…
– А как же Мег? Елизавета увела мальчишку у нее из-под носа. Он должен был жениться на Мег, но никого не видит, кроме этой рыжей лисы!
– Мег он не нравился. – Катерина все больше раздражалась. Ей не нравились слова, которые выбирала Анна. – И потом, Мег нездорова, только и всего. Она все равно не смогла бы…
Их перебил паж, который вручил Анне письмо. Анна взломала печать и взволнованно ахнула. Быстро пробежала глазами по строчкам.
– Кит, вот это новость! – Она смяла бумагу, кинула письмо в огонь, глядя, как оно горит, затем взяла кочергу и разбила угольки. Склонившись к самому уху сестры, прошептала: – Сегодня к нам пожалует астролог.
Ее слова в объяснениях не нуждались. Они говорили об этом много дней: в Элтем приезжает Анна Аскью, которая бросила мужа, чтобы проповедовать новую веру. Катерина невольно вздрогнула. Она несколько раз анонимно посылала Анне Аскью деньги, чтобы поддержать ее проповедничество. Сторонники Реформации произносят имя Анны Аскью шепотом, с благоговением. Известно, что она в своих проповедях отрицает пресуществление, что она раздает запрещенные книги. Она презрела запреты, которые общество налагает на женщин; Катерина восхищалась ею. Недавно Гардинер упоминал Анну Аскью на заседании совета. Он назвал ее «проклятой еретичкой».
