Искушение свободой - Рудольф Константинович Баландин
– Притча к месту, – повернулся к Сергею Станислав Викторович. – Я имею в виду притчу о хлебах.
– Вы так полагаете? Я как-то не задумался.
– Люди, друг мой, мечтают о чуде. Особенно в такие периоды. Революция, брожение в обществе, жажда всеобщего счастья. Кажется, вот-вот камни превратятся в сытные хлебы. Не тут-то было! Ибо следствием революционного брожения бывает не изобилие, а голод. Чтобы получить хлеб, надо зерно посеять, вырастить урожай, убрать его, смолоть зерно, доставить муку в пекарни, испечь булки, продать… Сложный экономический процесс. Его не заменят никакие воззвания и мечтания.
– А как же – не хлебом единым?
Станислав Викторович задумался, склонив голову. Ответить он не успел.
– Слово Божие надо помнить и чтить, – назидательно произнесла Варвара Фёдоровна. – Как начинают жить не по Богу, то получается по дьявольскому наущению.
– Пожалуй, – ответствовал Станислав Викторович.
– Простите, – спокойно и твёрдо сказала Полина. – По-моему, человек не должен заботиться только о пропитании. Как сказано у Горького, «человек выше сытости».
– Совершенно с вами согласен, Полина Павловна, – излишне быстро отозвался Сергей.
– У Горького одни босяки, – поморщилась Варвара Фёдоровна. – Нашла кого вспомнить.
– Как там ни крути, а если не сыт человек, то неизвестно, какое коленце выкинет, – сказал Станислав Викторович. – Хотя от избытка сытости скотиной становится. Парадокс! В одном африканском племени, когда жрец жирел, его форменным образом сжирали, пардон. Диалектика.
5
В Петроград прибыли с большим опозданием, в половине третьего. Но площадь перед Финляндским вокзалом была запружена людьми. Ряды войск со знамёнами. Оркестр заиграл «Марсельезу».
– Господи, опять встреча, – чуть не плача пробормотала Варвара Фёдоровна. – Напасть какая-то.
– Министры, едва ли не в полном составе, – пояснил Станислав Викторович. – Какое-то важное официальное лицо встречают.
Офицеры окружили кольцом и провели сквозь бурлящую толпу невысокого старика с крупной лысоватой головой и окладистой белой бородой. Под руку с ним шла женщина средних лет. Навстречу им выступили министры Временного правительства. Прозвучало звонко, на всю вокзальную площадь:
– Князю Кропоткину – ура!
Трижды резко и дружно отозвались солдаты. По толпе прокатилось волнами, словно эхо, нестройное «Ура!».
– Вот оно что! – протянул Сергей.
– Ну, теперь понятно, – отозвался Станислав Викторович. – Он-то, стало быть, и ехал в нашем поезде. Един в трёх лицах.
– Что же теперь будет? – Варвара Фёдоровна была готова заплакать. – Нам же ещё ехать на юг! А тут этот главарь анархистов! Его даже правительство боится. Ишь, как встречают.
– Маман, князь Кропоткин – настоящий революционер, благородный человек. С его приездом в России установится порядок.
– Да, безусловно, анархия – мать порядка. Только вот отца нет. Безотцовщина! – усмехнулся Станислав Викторович. – Как не было в России порядка, так и не будет. – Заметив, что Полина желает что-то сказать, он ответил раньше, чем услышал возражение: – Пардон, мадемуазель, это моё личное мнение. Не будем спорить.
Сергей подумал о том, как бы ещё встретиться с Полиной. Случайные путевые знакомства пробуждают романтические чувства.
В толпе обозначился круг из офицеров, держащих друг друга под руки. В центре, как бы на арене, министр юстиции Керенский что-то вдохновенно вещал, обращаясь к Кропоткину. Голос его был едва слышен среди шумного шелеста толпы – словно в лесу листва под ветром.
– Какая-то фантасмагория, – сказал Сергей. – Члены правительства, представители власти приветствуют того, кто против любой власти.
– Увы, я вынужден вас покинуть. – Станислав Викторович раскланялся, помолчал и произнёс, загадочно глядя на привокзальную площадь: – От монархии до анархии один шаг. От анархиста до антихриста – не более того. Не это ли пришествие мы наблюдаем? И не обернётся ли анархия новой монархией во главе с антихристом? Справьтесь, Сергей Арсеньевич, с Новым Заветом. И не оставьте на полпути Варвару Фёдоровну и, конечно же, Полину. Могу ли я быть чем-либо полезен?
– Ах, мне теперь не до церемоний. – Варвара Фёдоровна страдальчески сморщила нос и платком промокнула слезу под левым глазом. – У меня страшная мигрень. Прощайте, благодарю за любезность… Носильщик, неси, голубчик, багаж до ближайшей приличной гостиницы.
– Я с вами, если позволите, – сказал Сергей, у которого был лишь саквояж и баул.
Варвара Фёдоровна кивнула. Полина мельком взглянула на него:
– Если вас не затруднит, будьте так любезны.
– Мне ведь к родственникам слишком рано. Устроюсь пока в гостинице. И первую корреспонденцию напишу. Как журналисту мне весьма повезло.
6
Проспал он не более четырёх часов. Быстро написал заметку, сократил. Переписал начисто. Снова отредактировал. Получилось вроде бы неплохо.
ВОЗВРАЩЕНИЕ МЯТЕЖНОГО КНЯЗЯ
Ваш корреспондент из революционного Петрограда.
Я приехал в том же поезде, что и знаменитый анархист князь Пётр Кропоткин. Мне повезло: воочию наблюдал историческое событие. Но повезло ли России? Вот в чём вопрос.
Наш поезд сильно опоздал. Это символично. Революция в России тоже свершилась, возможно, с большим опозданием. И что теперь?
Какое Постоянное правительство придёт на смену Временному? Или победит анархия? Не станет ли это финалом государства Российского?
Кропоткина приветствовали все. Толпы народа, несмотря на позднее время. Оркестры. Революционные марши. Пламенные речи.
Поезд остановили анархисты-матросы. Снова оркестр, митинг, приветствия. На Финляндском вокзале – многотысячная толпа. Встречали Кропоткина даже члены правительства. Врага всякой власти! Кому его приезд будет во благо, остаётся лишь гадать. Россия – непредсказуемая страна.
Год назад я был в другой России. Тогда война сплотила все классы. Народ боготворил царя. По крайней мере, так казалось. Газеты пестрели патриотическими лозунгами, статьями, стихами.
Это оказалось иллюзией. Помпезным фасадом. Он рухнул, и открылась неприглядная картина полусгнившего здания. Дырявая крыша, пустые глазницы окон, провалившиеся полы. Как здесь жить?
В России говорят о безумце: «Без царя в голове». Свергли царя, и страна будто лишилась рассудка. Разброд и шатания. Солдаты бегут с фронта, рабочие бастуют, крестьяне бунтуют, мещане митингуют.
Не смею давать политические оценки и прогнозы. Предоставляю аналитикам грызть сухие кости статистических отчётов и политических программ. Ограничусь личными впечатлениями.
О чём свидетельствует триумфальное возвращение мятежного князя Кропоткина? Он потомок Рюриковичей – первой царской династии на Руси.
Во Франции память о нём связана с выступлениями анархистов. Когда его арестовали и судили, прокурор воскликнул: «Да будет проклят день, когда Кропоткин вступил на французскую землю!» Что будут теперь говорить русские?
От анархии до монархии один шаг. Не суждено ли сделать его Кропоткину? Не потому ли его приветствовали представители всех классов и партий? Наполеон Бонапарт тоже начинал как революционер.
Пётр Кропоткин отвергает любую власть. Но пути революций неисповедимы. Как знать, не суждено ли ему занять опустевший трон? Если не с короной и скипетром, то в чёрном плаще анархиста.
Кому-то вопрос покажется нелепым. Напомню закон, открытый современной психологией.
