Врата Рима. Гибель царей - Конн Иггульден
Гай печально кивнул.
– Все, больше никаких драк, ясно?
Тубрук поднял его и стряхнул с туники прилипшую грязь.
– Ясно, больше никаких драк. Спасибо, что пришел за мной.
Гай сделал несколько неуверенных шагов и едва не упал. Старый гладиатор вздохнул, поднял мальчишку на плечо и понес домой. «Берегись!» – предупреждал он, ныряя под низкие ветки.
К следующей неделе Марк практически поправился, если не считать руки, которая оставалась обездвиженной. Темноволосый и невысокий – почти на два дюйма ниже Гая, – он отличался крепкими ногами и сильными руками, которые были непропорционально длинны. Марк утверждал, что эта его особенность поможет ему стать большим мастером рукопашного боя, поскольку ему будет легче дотянуться мечом до врага. Он также умел жонглировать четырьмя яблоками и даже хотел попробовать делать то же самое с ножами, но рабы на кухне рассказали о его планах матери Гая, Аврелии. И она накричала на беднягу так, что он пообещал выбросить эту затею из головы. Мало того, с тех пор Марк каждый раз опасливо оглядывался, беря нож для еды.
Когда Тубрук принес едва живого Гая на виллу, Марк как раз пробрался на кухню, где с увлечением собирал пальцами жир со сковород. Услышав голоса, он пробежал вдоль стоящих в ряд массивных кирпичных печей к комнате Луция.
Каждый раз, так или иначе пострадав, они шли к Луцию, рабу-лекарю, пользовавшему как рабов, так и членов семьи. В своей комнате он накладывал повязки, промывал гнойные раны настоем из личинок, вырывал клещами больные зубы и зашивал порезы. Спокойный и терпеливый Луций, сосредоточившись на работе, имел привычку шумно дышать носом. Со временем его сопение стало ассоциироваться у мальчиков с покоем и безопасностью. Гай знал, что после смерти отца Луций получит свободу – в награду за его молчаливую заботу об Аврелии.
Пока Луций уже во второй раз возился со сломанным носом Гая, Марк сидел рядом и жевал хлеб с подгоревшим жиром.
– Получается, Светоний тебя опять побил? – спросил он.
Гай кивнул; говорить он не мог, а глаза застилали слезы.
– Вот подождал бы меня, вместе бы мы его поколотили.
Гай не мог даже кивнуть. Закончив ощупывать носовой хрящ, Луций резким движением поставил его на место. Свежая кровь хлынула на ту, что пролилась раньше и уже запеклась.
– Осторожней, Луций! Ты мне чуть нос не оторвал!
Луций улыбнулся и принялся нарезать полотняные полоски, чтобы обвязать ими голову.
Воспользовавшись паузой, Гай повернулся к приятелю:
– У тебя рука сломана и трещины в ребрах. Ты не можешь драться.
Марк задумчиво на него посмотрел:
– Попробуешь еще? Он тебя убьет.
Гай спокойно посмотрел на него поверх повязки; Луций собрал свои лекарские принадлежности и встал.
– Спасибо, Луций. Он не убьет меня, потому что я побью его. Просто надо изменить стратегию, вот и все.
– Он убьет тебя, – повторил Марк, кусая вялое яблоко, украденное из зимних запасов.
Прошла еще неделя, прежде чем Марк, поднявшись на рассвете, приступил к упражнениям, развивающим, по его мнению, качества, необходимые будущему великому воину. Жил он в тесной комнатушке со стенами из белого камня, где стояли только кровать да сундук с его пожитками. Гай спал в соседней комнате, и по пути в уборную Марк пнул ногой дверь, чтобы разбудить друга. В маленькой уборной он встал перед одной из четырех обложенных камнями дыр, которые вели в сток с проточной водой. Благодаря этому инженерному чуду неприятный запах практически отсутствовал, а нечистоты смывались в речушку, пробегавшую по дну долины. Сняв каменную крышку, Марк облегчился.
Возвращаясь к себе и не встретив Гая, Марк открыл дверь, чтобы отчитать приятеля за лень. Комната, однако, была пуста, и Марк разочарованно покачал головой.
– Мог бы и меня с собой взять. Зачем же так явно показывать, что я тебе не нужен.
Поспешно одевшись, он отправился за Гаем.
Солнце уже выглянуло из-за края долины, осветив поместье и поля с вышедшими в первую смену рабами. Даже в прохладе леса легкий туман быстро таял в утренних лучах.
Гая Марк обнаружил на границе поместий, совершенно безоружного. Он подошел к другу сзади, и тот, заслышав шаги, обернулся с перекошенным от страха лицом.
– Хорошо, что пришел. Не знаю, когда он появится, вот и жду. Принял тебя за него.
– Знаешь, я ведь мог с тобой вместе подождать. Мы же друзья. И мне тоже надо с ним посчитаться.
– У тебя сломана рука, Марк. К тому же за мной два долга, а за тобой только один.
– Так-то оно так, но я бы мог спрыгнуть на него с дерева или поставить подножку, когда он побежит.
– Одними уловками не победишь. Я одолею его силой.
Марк не нашелся что сказать. В голосе и выражении лица его обычно жизнерадостного друга чувствовалось что-то холодное и неумолимое.
Солнце медленно ползло все выше, тени менялись. Марк присел на корточки, а потом и вытянул ноги перед собой. Заговаривать первым он не спешил. Гай настроился на серьезный лад – пусть. В отличие от него, Марк не собирался торчать здесь весь день. Тени продолжали укорачиваться. Марк отмечал их положение палочками – получилось, что они прождали три часа, прежде чем на тропинку бесшумно вышел Светоний. Увидев двух друзей, он лениво улыбнулся и остановился.
– А ты начинаешь мне нравиться, волчонок. Пожалуй, я убью тебя сегодня или сломаю тебе ногу. Как по-твоему, что справедливее?
Гай улыбнулся в ответ, выпрямился в полный рост и расправил плечи.
– На твоем месте я бы меня убил. Не убьешь – я буду драться с тобой до тех пор, пока не стану большим и сильным и не убью тебя. А когда убью – заберу твою женщину и отдам своему другу.
Марк слушал Гая с ужасом. Не лучше ли убежать, пока не поздно?
Светоний, прищурившись, посмотрел на мальчишек и достал из-за пояса короткий, пугающего вида кинжал.
– Волчонок и рыбеха, вы такие тупые, что на вас даже злиться не хочется. Но вы тявкаете, как шавки, так что придется все-таки языки вам обрезать.
В следующий момент Светоний бросился к ним, но добежать не смог. Внезапно земля с треском провалилась, и он исчез в облаке пыли и листьев.
– Я приготовил для тебя волчью яму! –
