Леопольд Захер-Мазох - Немилость любой ценой
— Вот счастливчик, вот баловень-то фортуны, — вздыхал последний, которому его огромное брюхо с трудом позволяло дышать и вынуждало к известной сентиментальности выражений, — всего две недели в полку, а уже, надо же, любимец высокопоставленной дамы, да в придачу красивой дамы, потому что все они богаты и пользуются исключительным влиянием. Завтра ты поручик, через месяц, глядишь, капитан, а через год и полковник. Но только что это за дама могла бы быть? Чего доброго, сама царица.
— Как тебе такое пришло в голову!
— А почему бы нет. Я заметил, какой взгляд она вчера на параде бросила на тебя, точно коршун, собирающийся склевать голубка. Ты только, Максим, не робей.
В павильоне горел свет, две женщины, переодетые до неузнаваемости, стояли за плотно закрытыми жалюзи.
— Они идут, — сказала теперь более высокая, величественным движением задергивая занавеси и скрываясь за ними. — Теперь действуй так, как я тебе говорила.
Анжела задула свечи и присела на диван, стоявший неподалеку от окна; сердце ее учащенно билось. Максим тихонько поднялся по ступенькам, отворил дверь и заглянул вовнутрь.
— Вы здесь? — спросил он.
— Входите, пожалуйста, и заприте дверь, — дрожащим от волнения голосом попросила Анжела.
Максим выполнил просьбу и затем приблизился к дивану, внезапно чья-то рука схватила его за полу мундира и потянула к себе.
— Мадам, — запинаясь, пробормотал бедный юноша, ужасно испугавшись от неожиданности.
— Не бойся, это я, — шепнула Анжела, — но императрица подслушивает за занавеской.
Тогда к Максиму разом вернулась вся его отвага.
— Вы написали мне, мадам или мадемуазель, — продолжал он, — что я имел счастье понравиться вам, позвольте же и мне увидеть теперь ваше лицо, чтобы я сказал, могу ли я полюбить вас.
— Это исключено.
— Но я все-таки должен удостовериться. — Он обнял Анжелу, и его рука в темноте нашла ее руку. — Какая прелестная маленькая ручка, — произнес он, — и горячая как огонь, а эта стройная фигура, о, да вы молоды, очень молоды и, похоже, красивы.
— Нет, нет, — ответила Анжела и сделала попытку освободиться.
Однако Максиму слишком уж понравилась роль, которую он играл.
— Вы молоды и прекрасны, до сих пор я любил только свою императрицу, но уже сейчас чувствую, что и вас тоже буду любить, буду вам поклоняться. Ваша близость, ваше дыхание, если позволите так выразиться, обладает чем-то таким, что с непреодолимой силой захватывает меня.
Он опустился перед ней на оба колена, и его губы в страстном поцелуе запылали на ее губах.
— Однако, сударь, что вы себе позволяете? — воскликнула Анжела.
— Вы пригласили меня сюда, — сказал Максим, — а сейчас хотите быть со мной такой жестокой, нет, нет, ваше сердце принадлежит мне, как вы сами признались мне в этом, и я мужчина, чтобы, приложив к нему, взять себе и все остальное.
Занавес гневно зашелестел.
Однако в эту минуту Максима меньше всего заботил гнев императрицы, он крепко держал возлюбленную в своих объятиях и осыпал ее поцелуями; Анжела долгое время безуспешно сопротивлялась, пока вдруг кто-то снаружи не постучал в жалюзи.
— Что случилось? — спросил Максим.
— Сюда идут, хватит, давай уносить ноги, — донесся в ответ голос Аркадия.
— Да, да, вы должны покинуть меня и причем немедленно, — приказала Анжела.
— До свидания! — прошептал Максим, еще раз привлекая ее к своим губам.
— До свидания!
Он стремительно выскользнул из павильона и вместе с Аркадием спрятался в зарослях кустарника.
Теперь дамы точно так же оставили павильон и неторопливо двинулись по белой гравийной дорожке. Навстречу им быстро приближался мужчина, который, завидев их, оторопело остановился и снял головной убор.
— Вы здесь генерал?..
— Да… ваше величество… я …
— Разве я раз и навсегда не запретила вам докучать мне во время моих прогулок? — строго проговорила царица.
— Я только думал…
— Ступайте, — приказала деспотиня и так энергично топнула ногой по гравию, что во все стороны брызнули искры, затем повернулась к нему спиной, и он испарился точно наказанный крепостной.
— Знаешь, кто это был? — вполголоса спросил Максим.
— Ума не приложу.
— Это был Потемкин.
— Потемкин?! — изумился Аркадий. — Тогда большая величественная дама, выходит, была никто иная, как императрица. Я поздравляю ваше превосходительство с этим завоеванием и прошу лишь, чтобы вы со своей стороны не совсем забыли своего покорного слугу Аркадия Васильевича Вушичинкова. Однако сейчас давай-ка немного оправимся от пережитого ужаса у моей любезной Анастасии.
С этими словами он подхватил Максима под руку, лабиринтом улиц отвел его в узкий грязный проулок и там втолкнул в низкую прокуренную винную лавку, в которой безраздельно господствовала Анастасия Никитична Сребина. В кабаке уже никого не было, кроме хозяйки и большой белой кошки, которую та апатично гладила по спине.
— Позвольте представить вам моего друга Максима Урусова, — небрежно проговорил Аркадий, — а это, дорогой, моя Настя, моя прекрасная, очаровательная Анастасия; впрочем, не слишком ли много я говорю?
Маленькая округлая вдова и в самом деле совсем не была дурнушкой, и при этом обладала таким умением обращаться со своим вялым и медлительным поклонником, которое весьма шло тому на пользу.
— Вы, видно, голову совсем потеряли или уже где-то нализались, — сказала она, — какая нелегкая вас в такой поздний час принесла, идолы проклятые? Ну заходите уж!
— У моего друга тут приключилась история с одной знатной дамой, — ответил Аркадий, приобнимая за плечи симпатичную вдовушку, — это нас задержало, однако я люблю только вас, верно как золото.
Анастасия улыбнулась на это признание, кошка выгнулась дугой и, зевая и потягиваясь, выпустила когти, а Аркадий подарил округлой красавице сердечный поцелуй. В ответ она силой усадила его на стул и как бы рассерженно приказала:
— Оставайтесь здесь и не двигайтесь. Что пить-то собираетесь?
— Все, что вы нам предложите.
Когда она правой рукой наполняла до краев два стакана, Аркадий поцеловал ее левую руку.
— Не двигайтесь, я сказала, — шлепнула она его по губам.
— Великолепная женщина, — пробормотал Аркадий, — у нее манеры царицы, она вполне могла бы править вместо Екатерины!
Анастасия презрительно пожала плечами, уселась Аркадию на колено и принялась поигрывать косой.
Максим еще лежал в постели и видел сны, когда в его горницу, звеня шпорами, тяжело вошел Аркадий и бросил ему на одеяло большой, запечатанный печатью пакет с официальным посланием.
— Разве я не говорил тебе, — сопя, произнес он, — вот и твое назначение в подпоручики.
— Так? Что? — не понял Максим.
— Ты подпоручик! — закричал Аркадий еще не вполне проснувшемуся товарищу.
— Нет, я же прапорщик?
— Подпоручик, тебе говоре.
— А?
— Да, ты, и адъютант в придачу.
— Как такое возможно?
— Благодаря нижней юбке сегодня все возможно, — проворчал Аркадий, — особенно, если речь идет о юбке, которая находится не под обычным женским нарядом, а под могущественной горностаевой мантией. Поднимайся, счастливчик, и одевайся, ты приглашен к царице на аудиенцию.
— Я… на аудиенцию?
— А кто же еще, ну-ка, давай я тебе помогу, — он за ноги вытащил его из постели и принялся приводить в исправность его одежду.
Когда в назначенный час Максим стоял среди просителей в аудиенц-зале, настроение у него было вовсе не баловня фортуны, он чувствовал себя молодой девицей, которую родители выдают замуж вопреки ее воле и которая теперь со страхом ожидает прибытия жениха. Дежурный камергер назвал его имя, и Максим проследовал в комнату, в которой императрица имела обыкновение выслушивать просьбы и жалобы своих подданных. Скрестив на груди руки, она некоторое время задумчиво расхаживала взад и вперед, потом внезапно, в черном бархатном платье и с маленькой бриллиантовой короной на белых локонах, во всем своем величии остановилась перед молодым офицером.
— Я произвела вас в подпоручики и назначила адъютантом в своем дворце, — начала она, — потому что вы мне очень понравились и я весьма расположена к вам.
— Не знаю, ваше величество, чем заслужил я такую великую милость… — запинаясь, проговорил несчастный фаворит.
— Милость нельзя заслужить, — прервала его императрица, — она нежданным даром сваливается с неба, часто оставаясь чудом даже для того, кто ее оказывает. Но именно поэтому можно столь же неожиданно опять впасть в немилость. Заметьте это себе, пожалуйста, Максим Петрович, и отныне все свои шаги здесь, при дворе, соразмеряйте с указанной истиной.
Императрица благосклонно улыбнулась ему и затем повернулась к нему спиной, избегая взгляда молодого человека, так она попыталась скрыть свою страсть к нему, однако тот воспринял это как знак того, что его отпускают, молча отвесил поклон и собрался было удалиться.
