Алла Кроун - Перелетные птицы
Граф был внимателен и много шутил, но Анна, ощущая его внутреннюю силу, чувствовала себя несколько неуверенно. Ей вдруг захотелось оказаться рядом с Антоном, таким милым и таким простым.
Когда пришло время возвращаться и они вышли из дворца, девушка с радостью набрала полную грудь освежающего морозного воздуха. В санях она чувствовала, как под меховым покрывалом нога графа прижимается к ее ноге, и никак не могла понять, отчего по ее телу вдруг разлилось тепло — от покрывала или от близости этого мужчины. Но ей вдруг захотелось никогда больше не видеть его. Он нашел ее руку и сжал. Когда доехали до дворца Персиянцевых, Анна поняла, что на этом он не остановится.
У двери ее комнаты, когда Анна протянула ему руку, Евгений попытался привлечь ее к себе, но она не поддалась.
— Я благодарна вам за чудно проведенное время, граф, — сухим голосом произнесла девушка. — И… мне бы очень хотелось, чтобы вы познакомились с моим женихом. Уверена, вам было бы интересно с ним поговорить.
По губам Евгения скользнула тень улыбки.
— Это скрытый упрек, мадемуазель?
Анна напряглась, пытаясь унять дрожь в руке, которая все еще была заключена в его ладони.
— Я не понимаю, о чем вы, граф. Поскольку я живу здесь, то надеюсь, мы станем друзьями, и, разумеется, мне хочется, чтобы вы познакомились с моим женихом.
Она победила. Осознавать это было приятно, и все же ночью, лежа в постели, Анна никак не могла перестать думать о нем. Он заинтриговал ее, хотя она и понимала, что это неправильно. Придется следующую неделю, пока он будет в Петербурге, избегать его, решила она.
Его насмешливая улыбка преследовала Анну до самого утра.
На следующий день случилась трагедия, омрачившая не только всю неделю, но и многие дни после нее. Над крышами Санкт-Петербурга, над замерзшими каналами и притихшими улицами прокатился гром взрыва, от которого задребезжали большие двойные стекла в окнах Зимнего дворца.
В роскошных покоях княгини Юрьевской от него задрожали изящные фарфоровые вазы, украшавшие мозаичный деревянный столик. Стоявшая рядом фотография императора упала на пол, и по стеклу в рамке прошла зловещая трещина.
В этот ранний час княгиня в розовом неглиже уже пила чай с Алиной и Анной, которых пригласила к себе накануне вечером. Целый час Анна просидела молча, слушая беседу двух женщин. Впрочем, их разговор был ей неинтересен, она с большей охотой рассматривала прекрасную княгиню.
Когда прозвучал взрыв, княгиня Юрьевская вскочила с кресла и подбежала к окну.
— Боже мой, что это?
Алина подошла к ней и обняла за талию.
— Не волнуйтесь, ваше высочество, это может быть что угодно.
По телу княгини пробежала дрожь.
— На него уже столько раз покушались. Я так боюсь за него!
Действительно, на царя покушались уже несколько раз после того случая в Летнем саду, когда петербургский картузник, увидев нацеленный на императора пистолет, толкнул убийцу, и пуля не попала в цель. Была еще одна попытка, когда царь совершал прогулку по набережной. Покушавшийся на него человек, учитель, оказался таким плохим стрелком, что, произведя четыре выстрела, не попал ни разу. В другой раз из-за поломки паровоза поезда, который должен был следовать передним, первым поехал императорский поезд. Не зная об этом, террористы взорвали не тот состав, что и спасло царю жизнь. Была взорвана бомба даже в самом Зимнем дворце. На этот раз самодержец остался жив только потому, что прибыл на обед несколько позже обычного времени. Анна думала, что царя охраняет само провидение. Казалось, ничто не может погубить его.
Но едва эта мысль промелькнула у нее в голове, окна задрожали от второго, еще более мощного взрыва. Княгиня жалобно вскрикнула и сжала руку Алины.
— Господь милосердный, он как раз сейчас должен выходить из дворца кузины, великой княгини Екатерины Михайловны. Он у нее бывает каждое воскресенье после парада в Михайловском манеже. Я умоляла его не ходить сегодня. И Лорис-Меликов докладывал ему, что полиция арестовала главаря террористов, какого-то Желябова. — Она с тревогой посмотрела на Алину. — Вы слышали о нем? — Та покачала головой, и княгиня торопливо продолжила: — Он предупреждал царя, что еще много желающих ему смерти до сих пор ходят на свободе, просил его поостеречься, но Саша не стал его слушать. Сегодня ведь великий князь Дмитрий, его любимый племянник, первый раз участвует в параде. Что, если… — Она нахмурилась, закусив губу, и недоговорила.
Анна подошла к княгине, нежно коснулась ее руки и протянула чашку с чаем.
— Ваше высочество, чай остывает.
Княжна рассеянно посмотрела на чашку, а потом развернулась к окну. Комнату наполнила тишина, тяжелая, холодная, и в этой тишине стало отчетливо слышно, как изящный маятник небольших золоченых часов отсчитывает секунды, рассекая воздух с механической точностью.
Позже Анна не могла вспомнить, как долго они простояли так, охваченные непонятным волнением, пока в комнату не вбежала горничная, вся в слезах. Бросившись на колени перед княгиней, она запричитала:
— Ваше высочество! Боже милостивый! Какой ужас! О, ваше высочество!
Княгиня оттолкнула девушку и бросилась в коридор. Выбежав за ней, Алина и Анна увидели, что княгиня бежит к кабинету царя так быстро, что шлейф ее розового неглиже развевается в воздухе. Большие темные пятна крови вели по лестнице, через коридор, к кабинету.
Не произнеся ни слова, Алина вернулась в комнату, схватила дрожащей рукой свою сумочку и повернулась к Анне.
— Нам лучше уйти. Нельзя в такое время вмешиваться в дела императорской семьи.
Анна подумала, что сейчас им стоило бы предложить княгине помощь, но Алина уже тянула ее за рукав. Когда они стали спускаться по лестнице, тщательно обходя кровавые лужи, дверь кабинета неожиданно распахнулась и несколько мужчин вынесли оттуда бесчувственное тело княгини Юрьевской. Весь перед ее неглиже был пропитан кровью.
Снаружи стоял отряд гвардейцев Преображенского полка со штыками. Тысячи людей уже собрались перед дворцом. Снимая шапки, они молитвенно опускались на колени, и двум женщинам с трудом удалось пробиться к своим саням. Неподвижная толпа молчала, и это жуткое безмолвие наполнило Анну ощущением катастрофы.
Они как раз собирались сесть в сани, когда Анна услышала чей-то голос:
— Многия лета царю Александру Третьему.
Стон прокатился по стоящей на коленях толпе. Анна остановилась.
— Алина, нужно вернуться. Княгине сейчас может понадобиться помощь!
Но та покачала головой и отвела взгляд.
— Аня, у меня снова начинает болеть голова, и от меня сейчас не будет никакого толку. Возвращайся одна, а я пришлю за тобой сани позже, хорошо?
Не сказав ни слова, Анна развернулась и побежала обратно во дворец. Когда она нашла княгиню Юрьевскую, та все еще была без сознания. Две горничные с остекленевшими от ужаса глазами суетливо открывали и закрывали ящики стола и шкафов в поисках нюхательной соли. Анна приказала им снять с княгини окровавленную одежду и, когда это было сделано, стала легонько хлопать ее по лицу. Через несколько секунд княгиня открыла глаза и с трудом сосредоточила взгляд на Анне. А потом вдруг резко и пронзительно вскрикнула. Затем она принялась всхлипывать и наконец заговорила:
— Анна, у него ногу… оторвало. Оторвало! Его разорвало на части… Моего Сашу! Милого Сашу… О боже… Он умер… Умер!
Анна крепко обняла обезумевшую от горя женщину. Та, рыдая, стала колотить ее кулаками, но, когда истерика прошла, княгиня обмякла и опустилась на подушки. Анна сидела рядом с ней молча, понимая, что сейчас слова, даже самые добрые, не помогут.
Она не знала, как долго оставалась рядом с княгиней. Короткий мартовский день сменился сумерками, и по комнате протянулись длинные закатные тени. Анна не осмеливалась уйти. Где-то в другой части дворца сейчас горевала императорская семья, но к княгине Юрьевской никто не приходил. Горничные тихо зажгли лампы и ушли.
Неожиданно княгиня ахнула, оторвалась от Анны и, схватив ее за плечи, воскликнула:
— Боже! Его завещание! Анна, помоги мне! Я должна это сделать! Ради него!
— Говорите, ваше высочество. Что я должна сделать?
— Манифест! Бумага, которую он собирался подписать сегодня. Проект по ограничению самодержавной власти. Я должна найти ее, должна передать Лорис-Меликову, прежде чем новый царь найдет ее! Он всегда был против реформ отца.
— Где эта бумага?
— В его столе. У меня есть ключ… Идем со мной… Скорее!
У Анны сжалось сердце. Вторгаться в личный кабинет покойного царя было неслыханным делом, но можно ли винить княгиню, когда на карту поставлено будущее России?
Две женщины незаметно выскользнули из будуара княгини и поспешили к покоям царя. Пока они бежали по длинным коридорам, Анна поддерживала дрожавшую точно в лихорадке княгиню. Когда они вошли в кабинет царя и остановились у стола, княгиня снова заплакала.
