Иван Сергеев - Тайна географических названий
Эту загадку все же удалось разрешить. Во времена крепостного права некая помещица наняла управляющего из французов, оставшихся в России после бегства Наполеона. Француз отъелся на помещичьих хлебах, начал покрикивать на дворовых людей своей благодетельницы, и кончилось тем, что она вышла за него замуж. В те времена было модным строить домики уединения, где-нибудь на берегу озера, под романтической сенью зеленой дубравы, и называть такие места «Монплезир», «Монрепо»… (Монплезир — «мое удовольствие», Монрепо — «мой отдых».). Помещица, не желая отставать от века, соорудила для своего любезного муженька павильон с колоннами и назвала его «Монмари», что в переводе с французского означает «мой муж».
Прошло тридцать, сорок или пятьдесят лет. Помещица умерла, француз исчез, наследники проели имение, распродали землю, а неподалеку от домика уединения, который в просторечии давно уже называли «Мамыри», выросла на откупленной у наследников земле деревенька под тем же названием.
Коверкаются не только иностранные названия, но и русские. Переходя из поколения в поколение, географические имена так изменяют свои начертания, что только специалисты путем очень долгих розысков могут определить первоначальное имя города, озера или реки.
Город Брянск до конца XII века назывался «Брынь» — по окружавшим его знаменитым Брынским лесам или дебрям. Потом город стали называть Дебрянск — от слова «дебри». Затем название изменилось на Добрянск — вероятно, потому, что город был в свое время «добрым», то есть богатым, хорошим, красивым. Название удержалось недолго, превратившись в Дьбрянск. Из этого трудно произносимого слова и родилось современное имя города.
Как видите, на подступах к топонимике приходится сталкиваться с языкознанием, историей, экономикой, геологией и другими науками. Иногда топоним может быть объяснен историческим событием, или геологической особенностью места, или географическим его положением. Смысл «молодых» топонимов, которые возникли при жизни последних двух-трех поколений, раскрывается обычно на месте, но расшифровать старые или древние топонимы, кажущиеся даже очень простыми, чрезвычайно трудно. Поэтому не надо огорчаться, если на многие топонимические задачи вы сами не найдете ответа.
Обычно люди, интересующиеся происхождением географических названий, пытаются объяснить смысл территориально близких топонимов, которые находятся в прямом смысле слова под рукой, за порогом дома. С этого, как правило, и начинаются топонимические интересы.
О том, что рядом
Я живу в Москве, в Ленинградском районе, на углу двух улиц — Левитана и Песчаной.
В моем районе много Песчаных улиц, переулков и проездов: есть Песчаная улица и Ново-Песчаная, есть Песчаный проезд и Малая Песчаная улица, есть Первый Песчаный переулок, Второй Песчаный, Третий, Четвертый и т. д.
Каждый, пожалуй, заинтересовался бы таким обилием «песчаных» названий.
Откуда они взялись?
Но объяснить их происхождение не очень трудно.
В этом районе Москвы под тонким слоем почвы лежат многометровые пласты чудесного песка — он остался здесь с доисторических эпох, когда по земле нашей родины медленно двигались льды, своей чудовищной тяжестью истиравшие в порошок твердые камни. Желтоватый песок и есть наследие этого давнего времени. Отсюда и получили свои названия многочисленные Песчаные улицы, переулки и проезды.
А при чем же тут Левитан? Ведь он, как известно, был великим русским пейзажистом, вдохновенным певцом нашей природы… С какой же стати на окраине Москвы появилась улица его имени?
Лет десять назад улица Левитана была последней улицей пригорода, за которой вплоть до Окружной железной дороги тянулась Золотая Роща — большой участок с многовековыми соснами. За железной дорогой, пересекавшей Волоколамское шоссе, этот зеленый массив продолжался, но назывался уже по-иному — Покровско-Стрешнево и Тушино. Названия эти сохранились до наших дней.
А левее, на пустынном просторе, в тридцатых годах возник поселок ВИЭМ, связанный с Ленинградским шоссе мостом через железную дорогу. Но по пути от моста до этого шоссе нужно было пройти еще один мостик, через извилистую речку, текущую в глубоком овраге, мимо села Всехсвятского и поселка Сокол.
Быть может, тех, кто дал этой окраинной улице столичного пригорода имя Левитана, вдохновили чудесные закаты в Золотой Роще, когда косые лучи заходящего солнца золотили стволы мачтовых сосен, и эта картина напомнила им одно из полотен знаменитого художника? Это предположение тем основательнее, что прямо от Золотой Рощи и начинался поселок Сокол.
Вскоре после Великой Октябрьской социалистической революции здесь, рядом с селом Всехсвятским, вдали от шумного города, художники начали строить свой поселок. Они возводили небольшие дачи-коттеджи со студиями и мастерскими. Кроме художников, селились здесь скульпторы, архитекторы, ученые. Но основную часть населения поселка составляли пейзажисты, портретисты, графики. Они и назвали улицы поселка именами своих коллег. Так появились улицы Левитана, Брюллова, Кипренского, Сурикова, Поленова, Шишкина и др. Только одну коротенькую зеленую улочку окрестили именем композитора — Чайковского. Но, после того как в центре Москвы появилась улица с таким же названием и почтальоны начали путать адреса, коротенькой улочке дали имя художника Саврасова. И совсем уж недавно Песчаная улица приобрела новое имя — ее называют сегодня улицей Алабяна, в честь известного архитектора, одного из строителей Новой Москвы.
А откуда появились такие названия, как Покровско-Стрешнево, Тушино, Всехсвятское, Сокол и поселок со странным названием ВИЭМ?
Существовало некогда сельцо Покровское, названное по имени церкви Покрова; позже хозяином сельца стал некий Стрешнев, а так как селений Покровских очень много, то, в отличие от прочих, к этому названию была добавлена фамилия владельца.
Село Тушино памятно всем по «смутному времени» русской истории. В 1608–1610 годах оно служило местопребыванием Лжедимитрия II, известного под именем «Тушинского вора». Само же село получило название от прозвища, данного одному из прежних его хозяев — боярину Квашнину, за неимоверную грузность прозванному Тушей.
По имени церкви Всех Святых было названо и село Всехсвятское, за околицей которого вырос в свое время поселок художников со странным именем «Сокол». Сейчас так называются и станция метро, и новый кинотеатр, и недавно открывшееся кафе. Москвичи, поселившиеся здесь, говорят обычно: «Мы живем на Соколе». А что такое Сокол?.. Тут можно гадать сколько угодно: и о том, что этот поселок назван по соколиной охоте — в Москве есть даже целый такой район Сокольники, где еще во времена Ивана Грозного жили сокольники, мастера соколиной охоты; и о том, что имя это связано с соседним аэропортом, на территории которого размещался некогда главный аэродром столицы, а летчиков, как известно, и сейчас называют «соколами нашей родины»… Но гадания и догадки тут не помогут. Нужно просто знать, что перед революцией, когда территория аэропорта носила имя «Ходынка», на окраине села Всехсвятского жил предприимчивый человек, по фамилии Сокол, разводивший на продажу породистых свиней. О нем самом и о его свинках мало кто сейчас помнит, но имя человека сохранилось.
А необычное название поселка ВИЭМ произошло от научного учреждения, созданного по инициативе А. М. Горького. Здесь, на окраине Москвы, много лет назад был создан Всесоюзный институт экспериментальной медицины. Начальные буквы его названия и составили имя поселка.
После окончания постройки нового жилищного массива образовалась улица вдоль Окружной железной дороги, между мостом, ведущим к поселку ВИЭМ, и мостом, по которому идет Волоколамское шоссе. Эту улицу временно называли 2-я улица Левитана, а недавно ей дали имя Панфилова. Генерал Советской Армии И. В. Панфилов вместе с героями-гвардейцами своей дивизии преградил путь фашистам, рвавшимся к Москве по Волоколамскому шоссе, и погиб на подступах к столице…
Так на наших глазах рождаются новые топонимы города и на наших же глазах умирают старые названия.
Уже немногие помнят, что на месте левитановского жилого массива стояла Золотая Роща — от нее остались только несколько одиноких сосен и березовая рощица. Исчезли речки и ручьи, текущие некогда в глубоких оврагах, — речки были загнаны в трубы и сейчас текут под землей. Имена этих речек и ручьев помнят лишь старожилы да историки. Местность, еще недавно изрытая оврагами, стала гладкой, как ладонь, и на ней поднялись кварталы больших домов, разбиты скверы и парк, на газонах цветут ирисы, канны, розы, искрятся под солнцем серебряные струи фонтанов. Новые жители этого нового района, быть может, никогда и не узнают, что на месте, где они живут, зияли овраги, текли ручьи и речки, шумели боры — остатки древних лесов, когда-то окружавших всю нашу столицу.
