Иштван Рат-Вег - Комедия книги

«НЕСКОЛЬКО ПРЕКРАСНЫХ СДОБНЫХ ХЛЕБЦОВ, испеченных в духовке милосердия и заботливо преподнесенных цыплятам веры, воробьям души и ласточкам благодати».

Мастером таких изысканных заглавий был в Венгрии Жигмонд Чузи, который не остановился на «СДОБНЫХ ХЛЕБЦАХ, ИСПЕЧЕННЫХ В ДУХОВКЕ МИЛОСЕРДИЯ» и написал еще две подобные книги:

«ТРИ ЗАИМСТВОВАННЫХ ИЗ ЕВАНГЕЛИЯ ХЛЕБА ДЛЯ УТОЛЕНИЯ ДУШЕВНОГО ГОЛОДА» и

«КРОШКИ, СОБРАННЫЕ В КОРЗИНКУ, или Кратко изложенный божественный глагол».

Написал он и книгу под заглавием «Благозвучные рулады свирели», но, видимо, не удовлетворился скромным заголовком и в своем следующем опусе прибегнул к более звучному музыкальному инструменту.

«Евангелическая труба, которая своим звуком не только более решительно сокрушает стены Иерихона, но, смягчая и услащая свои рулады, стремится вывести на путь распознания благодати прежде всего простодушных посредством подробного изложения им таинств нашей истинной веры, объединяя обе свои задачи в намерении склонить людей к искреннему раскаянию».[15]

Модными были и такие заглавия, которые каламбурно обыгрывали имя автора. Название одной из венгерских медицинских диссертаций, защищенной в 1834 году, гласит:

«С темой „Морозник и его применение“ претендует на звание доктора Имре Морозниковски».

Мода проникла в Венгрию из-за границы. В немецких университетах сложилось правило, по которому соискатель докторской степени выбирал тему, перекликавшуюся по смыслу с именем соискателя. Мюллер[17] излагал мельничное право, Бирманн[18] говорил о вреде пьянства, Лэммерманн[19] анализировал экономику овцеводства, Ротмалер[20] избирал предметом искусство живописи, Фабер же, ввиду того, что faber ferrarius значит по латыни «кузнец», суммировал юридические проблемы, возникающие в кузнечном деле; Хаазе[21] докладывал о проблемах кролиководства, Барт[22] обращал интерес исследователей на историю ношения бороды.

Блистательный пример продемонстрировали братья Цане[23] из Лейпцига. Писали они, естественно же, о зубах. Латинское dens, обозначающее «зуб», — слово звучное и очень напевное в различных своих формах, особенно красиво звучит оно в предложном падеже: dente. Двое способных молодых людей, ничтоже сумняшеся, перевели свою немецкую фамилию на латынь и объявили о защите совместной докторской диссертации:

Annuente Summo Ente de Dente, Praesidente M.Johanne Dente Respondente Christophoro Dente Disputabitur publice.[24]

Игра слов проникла даже в надгробные речи. Так, некролог, посвященный некоему Дайкселю,[25] был опубликован в газете под заглавием

«УСТРЕМЛЕННАЯ В НЕБО ОГЛОБЛЯ».

А траурная речь на смерть некоего Блазера[26] называлась

«ВОЗДУШНЫЙ ШАР ДУШИ, влекомый в небеса зефирными ветрами утешения, и т. д.».

Среди миниатюрных изданий Библиотеки имени Сечени нашел я книжечку без указания места и года издания, посвященную венгерскому философу Йожефу Фогараши-Папу (XVIII в.). Автор книжечки поэтически свободно переделал Фогараши в Фагараши (от венг. «мелкая монета») и сыграл на этой фамилии следующим образом: «Величайший ученый-философ, профессор и доктор Йожеф Фагараши Пап, превращающий в золото дешевый металл, в руках которого даже ломаный грош становится изобильным чистым золотом; прославленный венгерский алхимик и т. д.». Известно, что этот ученый с европейским именем привез на родину из Голландии много всяческих премий: премию в 30 золотых от влиссенгского ученого общества, 80 золотыми он был награжден в Гаарлеме и 50 — в Лейдене. «Сколько же будет их таких, — вздыхает автор, — которые вслед за нашим Яношем смогут привезти на родину столько золотого руна из Колхиды ученых?»

Но нет предела совершенству, примером чего может служить наиабсурднейшая словесная игра, какую затеял с собственным именем французский адвокат из Доля Прюдан де Сен-Мори, известный своей эпохе юрист, написавший хорошую книгу о своей профессии «Pratique et style judiciaire»,[27] Лион, 1577. Книга выдержала несколько изданий, и все бы ничего, если бы на титульном листе вместо имени автора не блистало латинское изречение, рябое от подпирающих его цифр:

ARDUUS ANIMO14 22 4 3 9 10 20 6 8 19 26VINCIT21 23 15 16 25 24ЕТ PRODEST57 1 2 18 11 12 13 17[28]

Это мудрое латинское изречение есть анаграмма, сконструированная из имени автора. Если расставить буквы в порядке натурального числового ряда, Получится латинизированное имя автора:

PRUDENTIUS1 2 3 4 5 6 7 8 9 10DE11 12SANCTO13 14 15 16 17 18MAURITIO19 20 21 22 23 24 25 26

Представителей одной из групп безумцев от литературы Ломброзо назвал графоманами. К графоманам он причислял и тех, кто дает своим книгам чрезмерно длинные заглавия. Как пример приводит он попавшуюся ему в руки книгу, заглавие которой состояло ни больше ни меньше, как из восемнадцати строк! Если бы Ломброзо была известна мода на чудовищные книжные заголовки в эпоху барокко, он бы не назвал сумасшедшим автора невинного 18-строчного заглавия. Настоящий барочный заголовок с 18 строк только начинается и кончается лишь там, где ставит точку издатель, борясь за место для своего имени, города и даты издания. Самым длинным заголовком, с каким я встречался, был заголовок знаменитой книги Уильяма Принна «Histrio-mastix», изданной в Лондоне в 1633 году. И хотя для того, чтобы предавать анафеме театр и актеров, в распоряжении автора было более тысячи страниц, злобный пуританин втиснул в авантитул 43-строчное заглавие, шрифт которого по мере приближения конца страницы становился все меньше и меньше, пока не перешел в так называемый «диамант» (1,5 мм). Нет, несправедливо называл Ломброзо раздувателей книжных заглавий сумасшедшими. Принн, например, был фанатиком, а отнюдь не безумцем. Тогдашний суд воспринял книгу чрезвычайно серьезно, настолько серьезно, что приговорил Принна к позорному столбу, отсечению ушей и последующему заключению в тюрьму. Авторы длинных заглавий — всего лишь люди со странностями. И они проявляют свои странности в заглавиях так же, как их собратья, известные под именем чудаков, вкладывают силы каждый в своего «конька». Что при всем при том не мешает им быть умными людьми. Есть, конечно, книги, в которых странности гнездятся не только в заглавиях, но и расползаются по всем страницам. Первым дидаистом был, вероятно, француз Лассэли, который в 1833 году издал книгу под названием «Злодейства нашего современника Триальфа перед самоубийством». Это многообещающее название автор стремится подкрепить и объяснить в помещенном под ним эпиграфе, в котором, по-видимому, стремится сформулировать заодно и идейное содержание книги, и свое мировоззрение:

Ах!

Эх! Хе!

Хи! Хи! Хи!

Ох!

Хю! Хю! Хю! Хю! Хю!

В 1650 году некий Сикс Болдриан Вурмшнайдер, издатель, борясь с застоем на немецком книжном рынке, придумал для одной из своих книг следующий заголовок:

«Трах-бах, трам-та-та-там, та-та-та-та!

Что случилось?

Зачем трубят и барабанят?

А потому, что нынче ползут со всех сторон премерзкие козявки, подобные червям или тараканам!»

Словом «козявки» взбалмошный автор обозначил человеческие слабости и пристрастия и в каждой главе раздавливал по одному из таких насекомых. Рядами гибли козявки-танцы, козявки-игры, козявки-есть-и-пить, козявки-обманы, козявки-украшения, козявки-песни-и-стихи. И вся эта книжная козявка в целом выдержала четыре издания! Среди сочинителей книг встречаются в истории и музыканты, такие, например, как М. Фурту, издавший в 1845 году положенную на музыку назидательную поэму под названием

«ОЧЕРК В РИТМЕ CANTUS PLANUS[29] о пользе земледелия и о пропаганде карты Франции в том же ключе».

Трудно устоять перед искушением процитировать фрагмент из этой, несомненно, эпохальной книги. Музыкальная ремарка: исполняется в быстром и задушевном ритме, ибо быстрый ритм стимулирует память. Глава «Об удобрениях»:

Vous remarquerez qu'une charette a fumier

Que d'un metre cube doit etre chargee,

Mais de fumier bien fermente

Et en partie decompose:

Ce fumier doit aussi peser

De sept a huit cents kilos a peu pres etc.[30]

Есть, конечно, среди сочинителей и настоящие сумасшедшие. Таковым был, вероятно, амьенский советник Жан Демон, озаглавивший свою книгу:

ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ЧЕТВЕРТОЙ СТЕПЕНИ НИЧТО, НЕЧТО И ВСЕГО; извлеченная далее квинтэссенция из четвертой степени Ничто и ее функций с приложением учений священной магии и способов благочестивого вызывания демонов с целью установления причин бедствий Франции и методов их устранения Амьен, 1594.