Виктор Поротников - Игорь Святославич
Георгий сам подозвал к себе Игоря и протянул ему соболью шапку с хитрой улыбкой:
— Подарок тебе, княжич. Только перед тем, как примерить обновку, загляни внутрь.
Игорь глянул в шапку и увидел скатанный в трубочку лоскуток бересты.
— Записка? — удивился княжич. — От кого?
— А ты прочти, — все так же улыбаясь, сказал Георгий.
Игорь развернул бересту и узнал почерк Вышеслава.
«Есть лишь одно благо — знание, есть лишь одно зло — невежество!» — было в записке. И подпись: «Вышеслав, сын Бренкович».
Игорь улыбнулся: не забыл его Вышеслав.
— Как он там в Киеве?
— Живет дружок твой на подворье Андреевского монастыря, — рассказывал сивоусый Георгий, — живет не тужит. В любимцах ходит у тамошнего игумена. По-гречески молвит Вышеслав как по-русски, знает и латынь и немецкий. Толстенные книги читает и молитвы наизусть заучивает. Тоскует по дому, конечно, но возвращаться покуда не собирается.
— Вышеслав всегда до знаний жаден был, — промолвил со вздохом воевода Бренк, который тоже пришел в княжеский терем узнать о своем сыне.
— Вот выучится сын твой, примет схиму, и поставим мы его настоятелем нашего Михайловского храма, — радостно заявил Бренку Георгий.
— Я запретил ему рясу надевать, — хмуро признался воевода, — чернецов у нас в роду нет и не надо!
— Верно молвишь, Бренк, — вставила Манефа, — сыну твоему впору думным боярином быть при сыне моем Игоре, когда он князем станет. Ибо сильной руке светлая голова нужна.
Молвила такое княгиня потому, что Игорь уже в четырнадцать лет отличался большой телесной крепостью и силой рук. Как погребли отца его, так и забросил Игорь ученье книжное й всерьез взялся за другую науку — воинскую. Наставниками его были Олеговы дружинники и тот же Бренк.
Десятилетний Всеволод не отставал от старшего брата, с коня не слезал и с луком не расставался, благо инок Варсонофий не последовал за своими воспитанниками, решил доживать свой век в Чернигове…
Однажды к Олегу прибыли послы от мазовецкого князя Жигмонда. Сватали за Игоря младшую дочь своего властелина. У черниговских Ольговичей были давние связи с польскими и мазовецкими князьями. Однако на этот раз Олег отказал мазовшанам, известив послов, что Игорь уже помолвлен с дочерью галицкого князя Ярослава Осмомысла.
Для Игоря это оказалось открытием.
При первом же удобном случае он пожелал узнать у Олега, когда это покойный отец успел сосватать за него Осмомысловy дочку.
— Как помер в Киеве Юрий Долгорукий, давний его друг и союзник, так отец наш и пошел на сближение с галицким Ярославом, — поведал брату Олег. — Тебе в ту нору всего-то семь годков было. А Ефросинье и вовсе четыре года.
— Какая из себя эта Ефросинья? — поинтересовался Игорь. — Ты ее видел?
— Как же я ее увижу, — пожал плечами Олег, — я и в Галиче-то ни разу не был. Ничего, братец, придет срок, подрастет твоя невеста, привезут ее к тебе с богатым приданым. Вот тогда и разглядишь как следует.
— А коль она мне не понравится? — встрепенулся Игорь.
— И такое может быть, — спокойно промолвил Олег, — но идти с Ефросиньей под венец тебе все равно придется, братец. У нашего отца уговор был с галицким князем, а уговор дороже денег. И я в свое время без любви женился на дочери Юрия Долгорукого, тощей да крикливой. Хорошо хоть прибрал ее Господь до срока, а то бы намучился я с такой женой. И теперешняя моя супруга тоже без моего ведома была мне сосватана. Такова жизнь, братец. — Олег похлопал Игоря по плечу. — Запомни, для князя важна не краса жены, но выгодное родство.
— А Ярослав Осмомысл выгодный родственник? — спросил Игорь.
— Еще какой выгодный! — воскликнул Олег. — С таким тестем тебе сам черт не страшен! У князя галицкого войска видимо-невидимо! И казна его ломится от злата! Все иноземные государи с ним считаются.
У Игоря загорелись глаза, но он тут же выразил опасение:
— Не передумает ли князь Ярослав отдать за меня свою дочь, ведь батюшка наш помер.
Добродушное лицо Олега стало серьезным.
— Не сомневайся, братец. Ольговичи нужны Ярославу, ибо он заинтересован, чтобы Киев был у нас, а не у Мономашичей. И владений у Ольговичей больше, чем у прочих русских князей.
— У кого же ныне Киев? — опять спросил Игорь. — У Мономашичей?
— У них покуда, — ответил Олег. — На киевском столе ныне тесть мой сидит Ростислав Мстиславич. Отец его Мстислав Великий, сын Владимира Мономаха, вот так Русь держал! — Олег сжал кулак и потряс им. — А тесть мой по старшинству в Киеве княжит, но никак не из-за доблести своей. Того и гляди, сгонят его оттуда родные племянники, кои все воинственностью славятся, особенно Мстислав Изяславич. Этот еще покажет себя, помяни мое слово!
Игорь запомнил слова брата.
Глава третья. Агафья
Игорю было пятнадцать лет, когда Агафья, жена Олегам родила сына, названного Святославом. Так у Игоря появился племянник, а сам он в столь юные годы стал вдруг дядей.
Летними вечерами на берегу речки Деснянки парни и девицы водили хороводы, прыгали через костер, играли в догонялки. В основном это были посадские и молодежь из ближних сел, но иногда бывали на тех игрищах и боярские сыновья. Не отказывал себе в удовольствии порезвиться на лужке у костра и Игорь, благо ни мать, ни старший брат не запрещали ему этого.
Среди деревенских парней выделялся силой и статью Омеля, сын кузнеца. Был он на два года старше Игоря и при первом же случае попытался показать княжичу свое превосходство. Во время догонялок Омеля ловко сделал Игорю подножку, и тот с разбега шлепнулся на траву под звонкий девичий смех.
— Глядите-ка! Княжич-то, никак, во хмелю, — загоготал Омеля. — Ноги не держат. Га-га-га!
Дружки Омели захохотали.
Игорь поднялся и отряхнул порты. Затем с мрачным лицом двинулся на Омелю.
Его постарался удержать сын Георгия, Вышата:
— Остерегись, друже. У Омели удар пудовый!
— Не мешай, — бросил ему Игорь.
Посадские зашушукались, столпились позади Игоря, видя, что назревает драка. И не с кем-нибудь — с Омелей!
Деревенские собрались подле Омели, который старательно делал вид, что не замечает Игоря, направлявшегося к нему.
Девчата, увидев, что творится неладное, притихли, разбившись на кучки. Круг на поляне распался, игра прекратилась.
Игорь остановился перед Омелей, который был выше его почти на две головы. В княжиче не было заметно ни робости, ни показного бесстрашия.
— Ого! — ухмыльнулся Омеля. — Какой грозный. Я весь дрожу!
Омеля изобразил дрожь в коленях под хохот своих дружков.
Игорь что-то негромко промолвил, с презрением глядя на Омелю.
— Чего ты там лопочешь, птенчик? — с усмешкой спросил Омеля, наклоняясь к Игорю.
В этот миг кулак княжича врезался в мясистый нос Омели.
Верзила присел от неожиданности и тут же получил еще два удара в живот.
Омеля взревел и бросился на княжича, но его большие кулаки не достигали цели. Игорь мастерски уворачивался и в то же время наносил Омеле удар за ударом. Скоро у сына кузнеца был разбит не только нос, но и губа. А под глазом вскочил синяк.
Один раз Омеля все же достал Игоря и сбил его с ног, но княжич ловко оттолкнулся спиной от земли и вновь оказался на ногах. Такой прыти от княжеского сына Омеля явно не ожидал.
Тогда он решил сграбастать Игоря в охапку и придавить к земле всей своей тяжестью либо слегка придушить. Вытянув руки, Омеля устремился на своего обидчика с лицом, перекошенным от злобы. Ему непременно нужно одолеть княжича, такого хлипкого и маленького по сравнению с ним!
Игорь и не думал убегать, видя, что его противник на его ловкость отвечает своей силой. Он сам кинулся навстречу Омеле, и тот вдруг перелетел через него, распластавшись на примятой траве. Омеля, вскочив, снова ринулся на княжича и даже схватил того за рубаху, но опять почему-то не удержался на ногах и шмякнулся на спину.
Тогда Омеля перешел к подлым приемам и схватил Игоря за волосы.
Игорь, не растерявшись, ударил Омелю коленом в пах. Омеля скорчился. Игорь опять коленом поддел его в челюсть. Омеля упал навзничь и затих.
Деревенские парни притихли. Онемевшие от увиденного стояли посадские.
Могучий Омеля лежал, не двигаясь.
А его победитель неторопливой походкой удалялся в сторону городского вала.
— Ай да княжич! — раздался восхищенный девичий голос. — Уделал-таки Омелю!
— И поделом ему! — заметила другая девица. — Не будет задираться.
Игорь устало шагал по тропинке вдоль речки.
Его догнал Вышата.
— Ну и молодец же ты! — восхищенно вымолвил он. — Самого Омелю не испугался!
— «Самого Омелю»… — передразнил Игорь. — Что он, сын Божий, что ли?
— Нет, конечно, — проговорил Вышата, — но силища-то немереная. Он же подковы гнет!
