Саймон Скэрроу - Братья по крови
Муза не сразу, мученически сверкнув глазами, кивнул.
– Скажи на милость… Уж не в подражание ли своему хозяину ты дерзнул заправлять свой плебейский отросток патрицианке, которая несоизмеримо выше тебя по общественному статусу?
Анк скабрезно хмыкнул, но под гневным взглядом царедворца умолк и занялся полосканием своих инструментов в тазике с розовой от крови водой. Нарцисс вернулся вниманием к простертому на столе узнику.
– Так что за дело было у тебя к Флавии?
– Послание от… от Палласа.
– Ага. И что ж за послание?
– Хозяин просил ее о поддержке… когда трон перейдет к Нерону.
– Я бы вместо «когда» лучше употребил «если». Твой хозяин тешит себя глупыми надеждами, если полагается на поддержку Флавии и ее окружения. Вопреки той личине, что эта женщина исправно являет публике, на деле она ревностная республиканка, которая скорее пожрет своих детей, чем поддержит твоего злокозненного аспида-хозяина. Прекрасная Флавия – большая мастерица вытягивать на свет изменников, готовя их к участию в заговоре против императора, при этом не подозревая, что я слежу за каждым ее шагом.
Он сделал паузу и вкрадчиво погладил Музу по щеке:
– А скажи мне, что Паллас сулил Флавии за ее поддержку?
– Повышение… для ее мужа. Когда Нерон придет к власти.
– Император-поэт и урожденный воин… Сомневаюсь, что они найдут общий язык. Кроме того, Веспасиан склонен преследовать свою удачу в этом мире. Этот человек во многом достоин восхищения, но и амбиций здесь тоже немалая толика. За ним необходимо будет присматривать, и на это у меня есть превосходный кандидат. Не родился еще человек, который не подпал бы под обаяние юного Цена. Дорогой мой Муза, я боюсь, что твой визит в дом Веспасиана был напрасной и даже пагубной потерей времени. Твой хозяин Паллас подверг тебя риску ни за что ни про что. Это он из каприза, свойственного чванливым самодурам, обрек тебя на истязание. Всю вину за то, что ты сегодня перенес, следует повесить на него. На его непродуманные поступки. Неужто ты сам этого не видишь?
Нарцисс не сводил пытливого взгляда с лица узника, выискивая малейший признак того, что его слова заронят в этого человека семя сомнения. Дела с Флавией были не более чем уловкой. Нужно было найти трещинку, зазор в оболочке противника, чтобы вскрыть ее, а вместе с тем и секреты, которые необходимо вызнать.
Лицо Музы внезапно сморщилось от нового приступа муки, теперь уже внутренней. Он заскрипел зубами. Императорский секретарь окинул его покровительственным взглядом, терпеливо выжидая, когда боль более-менее уляжется и можно будет возобновить натиск.
– Муза, дорогой, да ведь Паллас тебя просто использует. Как вещь, как бесполезный инструмент, который можно будет тут же выбросить, едва лишь забрезжит шанс удостоиться благоволения Флавии. Вдумайся. Ты ведь хороший человек, я вижу это. И опытности у тебя ничуть не меньше, чем у лучших моих поверенных… Рядом со мной, когда ты выздоровеешь, тебе найдется место. Клянусь. Служи мне и будешь за это пользоваться должным уважением – и, разумеется, получать достойное вознаграждение. – Он легонько похлопал Музу по щеке. – Ты, надеюсь, понимаешь?
Пленник поглядел распахнутыми глазами, и с края глаза у него бисеринкой скатилась слеза. Сглотнув, он бессильно кивнул.
– Будет, будет тебе, – мягко утешил Нарцисс. – Я рад твоему благоразумию. И сердце болит за то, что с тобой произошло. После нашего разговора я велю поместить тебя в уютную комнату прямо здесь, в моем доме, и раны твои заврачуют. А когда ты поправишься окончательно, то мы поговорим о том, какое место тебе подобрать в иерархии моих людей.
Муза изнуренно прикрыл глаза и еще раз кивнул.
– Да, и еще одно, пока мы не расстались, – продолжил Нарцисс. – Мне нужно знать, что там Паллас замышляет в Британии. Он еще не обсказывал свои планы насчет этой новой провинции?
– Да…
– Тогда тебе следует их поведать, – с нежной твердостью сказал Нарцисс. – Если ты думаешь на меня работать, друг мой, то секретов между нами быть не должно. Будь добр, расскажи.
Муза какое-то время молчал; все его силы уходили на то, чтобы смирять мучения. Он лежал с закрытыми глазами и по-собачьи часто дышал, превозмогая страдание изорванного болью тела.
– Паллас хочет, чтобы кампания провалилась, – выдавил он наконец. – Чтобы Рим ушел из Британии.
– Но зачем? – удивленно вставил Септимий.
– Чшш! – одернул его Нарцисс. – Стой и помалкивай. – Он снова нагнулся к Музе: – Продолжай, друг мой. Так зачем Паллас хочет нашего ухода с острова?
– Он копает под Клавдия… Если легионы уйдут, то это осложнит положение императора, а с ним и его законного сына Британика.
– Ну и меня, само собой.
– Да.
Нарцисс желчно усмехнулся. Так вот она, истинная подоплека козней Палласа… С императором она увязана мало. Клавдий стар, жить ему осталось от силы несколько лет, а то и вовсе месяцев. Замысел в том, чтобы устранить претендентов на место ближайшего советника императора, когда на трон взойдет Нерон. Поскольку Нарцисс был сторонником вторжения и добивался поддержки среди сенаторов, сомневавшихся в целесообразности покорения Британии, то любая неудача Рима на острове, а уж тем более уход оттуда, разрушит его репутацию и повлияет на решения императорского суда. Это же будет концом и для Британика, названного в честь покорения острова. Кто же поддержит дело императора, носящего имя земли, успешно воспротивившейся воле Рима?
Прежде чем продолжить допрос, Нарцисс сделал глубокий вздох.
– И как же Паллас намеревается достичь своей цели?
– Он послал лазутчика, сговориться с Каратаком[3]… и еще с могучим вождем северных племен. Если Каратак сможет их объединить, то наши легионы не выстоят… Провинцию мы потеряем.
– Как звать того лазутчика? Назови имя.
Муза, поморщившись, покачал головой.
– Не знаю. Паллас не говорил.
Нарцисс цыкнул и раздраженно выпрямился.
– И еще… Еще кое-что для твоего сведения, – выдавил Муза.
– Что? – чутко изогнулся Нарцисс.
– У лазутчика есть еще одно задание… Умертвить двух твоих людей.
– Моих людей? – недоуменно возвел бровь царедворец. – Но у меня нет лазутчиков в Британии.
– Паллас думает иначе… Он хочет убить тех двух офицеров, которые, он знает, связаны с тобой.
– Кто же это?
Муза облизнул пересохшие губы и не сразу, вымученно ответил:
– Квинт Лициний Катон… и Луций Корнелий Макрон.
– Эти двое? – Нарцисс не смог сдержать смешка. – Они мне не служат. Во всяком случае, теперь. Паллас лишь тратит время зря, если считает, что их гибель нанесет мне урон. Кроме того, мне жаль тех его соглядатаев, что решатся скрестить с ними мечи… Это всё? Или ты хотел сказать мне еще что-нибудь?
Муза страдальчески покачал головой.
– Нет, это всё.
– Тогда хвалю, друг мой, – похлопал его по руке Нарцисс. – А теперь отдыхай. Поправляйся.
Уголки губ Музы чуть заметно приподнялись в улыбке блаженной усталости, тело обмякло. Нарцисс выпустил его руку и двинулся к двери, жестом веля Септимию следовать за собой.
– Ну вот, теперь мы знаем.
– Что ты думаешь делать? – тихо спросил сын. – Нужно предупредить полководца Остория.
– Я думаю, незачем. Пускай он лучше ничего не знает. Этот вопрос следует уладить тихо. Вслед за лазутчиком Палласа нам нужно послать своего человека. Выследить мерзавца и поставить точку во всем этом заговоре. А посланец заодно предостережет Катона с Макроном. – Нарцисс мрачно усмехнулся. – Не думаю, что они будут рады какому-либо известию, полученному от меня, но предупредить их об опасности – что может быть честней и благородней? Кроме того, когда-нибудь, глядишь, они могут мне снова понадобиться. Увидим.
Септимий пожал плечами, а затем спросил:
– И кого же ты думаешь послать?
Нарцисс, повернувшись, смерил сына взглядом.
– Я думаю вот о чем, мальчик мой: купи-ка себе теплой одежды. Я слышал, климат в Британии и летом-то суровый.
– Я?! Ты, должно быть, шутишь.
– А кому мне еще довериться? – возбужденной скороговоркой заговорил Нарцисс. – Я тут сам занят по уши, руками и ногами держусь за свою должность при императоре. Я ведь не глупец, мальчик мой, и все вижу. Некоторые из моих соглядатаев уже перебрались под крыло к Палласу, а другие об этом подумывают. Ты же – лучший из моих поверенных и единственный, кому я могу доверять безоглядно, хотя бы потому, что ты мой сын. Так что, кроме тебя, послать мне некого. Если б я мог, то уже сделал бы это. Ты ведь понимаешь?
Он посмотрел на сына мягко, просительно, и тот нехотя кивнул:
– Хорошо, отец.
Нарцисс приязненно сжал сыну плечо.
