От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин
Часть вторая
Горячие скалы Афганистана
Глава первая
Природа не терпит пустоты. Поэтому нет ничего странного в том, что осколки бывшего Хивинского ханства сразу заинтересовали соседей. Если эмир Афганистана положил глаз на ближний к нему оазис Мерв, то внимание персидского шаха Насреддина привлек оазис Ахал-Теке. В этом Тегеран активно поддержали англичане. Проиграв Хиву, Лондон хотел взять реванш хоть в этом.
Возникла опасная ситуация, когда Персия могла навсегда уйти под влияние Лондона. Дело в том, что именно в это время на поле Большой Игры появилась примечательная фигура – Пауль Юлиус Рейтер (Израиль Пивной Иосафат), сын раввина и зять немецкого банкира, человек предприимчивый и авантюрный. Сегодня Рейтера бы назвали специалистом по информационным технологиям. Нам имя Рейтера знакомо по основанному им одноименному информационному агентству.
Пауль Рейтер быстро понял все преимущество телеграфии и первым основал информационное агентство в Аахене, передавая сообщения между европейскими городами с помощью почтовых голубей. Более быстрые, чем почтовый поезд, голуби дали Рейтеру быстрый доступ к финансовым новостям Парижской фондовой биржи. Со временем он заменил голубей прямой телеграфной связью, после чего начал создавать телеграфные линии между Англией и Европой.
В 1872 году, подкупив часть вельмож, Рейтер убедил шаха Насреддина продать ему все железные дороги, каналы, большую часть шахт, а также леса. В Лондоне были в восторге от такого успеха.
– Рейтер совершил чудо, о котором мы не смели и мечтать! – радовались в британском правительстве. – Отныне будущее Персии в наших руках!
Довольная королева Виктория немедленно подписала указ о возведении Рейтера в английское дворянство и даровании ему титула барона.
Но торжество англичан продолжалось недолго. В Петербурге быстро нашли достойный ответ. Посол в Тегеране Александр Бегер смог вразумить местную аристократию и духовенство, чем грозит им сделка с Рейтером. Когда же шах Насреддин понял, что шустрый Рейтер обвел его вокруг пальца, то немедленно отменил все договоренности с английским авантюристом. После этого англо-персидские отношения резко охладели.
Теперь при встрече с английским послом Томсоном, которого отныне не пускали дальше дворцовой прихожей, Александр Бегер вежливо раскланивался:
– Извините, дорогой Уильям, что так вышло, но, как говорится, ничего личного!
В 1873 году шах Насреддин совершил поездку в Европу. Увы, там не обошлось без скандала. Так, после отъезда шаха из Парижа выяснилось, что он по простоте душевной не оплатил счета в ресторанах и ювелирных магазинах, считая, что это подарки благодарных парижан.
Заметим, шах был любопытен и тянулся к знаниям. Он любил поэзию и географию, неплохо рисовал и восторгался Чингисханом, знал несколько языков, включая французский. Историки считают Насреддина ранним реформатором, который, несмотря на нововведения, с легкостью рубил головы оппонентам. Летом 1873 года, будучи в Тифлисе по пути из Европы, шах неожиданно заявил наместнику Кавказа великому князю Михаилу Николаевичу:
– Ваши действия против туркмен племени теке должны предприниматься только совместно с Персией!
Чтобы не раздражать шаха, наместник поспешил переменить тему разговора.
В начале 1874 года к вопросу об Ахалтекинском оазисе вернулся в беседе с послом Бегером премьер-министр мирза Хосейн-хан.
– Я понимаю, что вы хотите усилить позиции Персии среди туркмен. Но племя текке никогда не подчинялось Персии, – аргументировал свою позицию Бегер.
– Оно представляет угрозу нашей хорасанской границе! – ответил Хосейн-хан. – Поэтому мы обязаны принять меры.
– Смею вас заверить, если Россия займет Ахалтекинский оазис, персидские границы никто больше беспокоить не будет! – достойно ответил ему посол. – К тому же сегодня вы не в том положении, чтобы ставить ультиматумы России!
Бегер знал, что говорил. Дело в том, что мирза Хосейн-хан был одним из тех, кого подкупил авантюрист Рейтер. Премьер-министр еще не знал, что предприимчивым Бегером уже собраны доказательства его подкупа. Пройдет буквально несколько недель, и Хосейн-хан будет отстранен от власти, едва сохранив свою голову.
А вскоре Бергер убедил шаха предоставить железнодорожную концессию в Персии России. Это был просто нокаут!
* * *
Конечно, Лондон, как мог, сопротивлялся. В ноябре 1874 года посол в России Лофтус показал исполнявшему обязанности министра иностранных дел Вестману депеши из Лондона и Калькутты.
– Ваше превосходительство, до нас дошли известия, что ваши генералы заявляют, что считают Ахалтекинский оазис своей вотчиной!
– Ну, сидя на печке дома, я тоже много что считаю! – всплеснул руками толстощекий Вестман. – Скорее всего, вы стали жертвой неверного перевода. Кстати, персидское правительство удовлетворено нашим объяснением.
– Возможно, Тегеран удовлетворен, но Лондон нет! – жестко ответил британский посол.
– Правительство ее величества совершенно напрасно запрашивает объяснения по поводу столь незначительного инцидента, который касался исключительно России и Персии. По моему мнению, Лондону не стоит вмешиваться в отношения независимых государств. – Вестман сделал круглые глаза. – К тому же я не понимаю, каким образом упомянутый инцидент мог повлиять на Англию?
– Я полагаю, что вашему превосходительству известно, что Англия владеет огромной Индийской империей и отстаивает интересы более двухсот миллионов человек. Поэтому нас волнует все, что происходит рядом с Индией.
Разговор становился все более напряженным.
– Продвижение России в Центральной Азии в последние годы являлось объектом нашего пристального интереса, хотя правительство Индии и не видело в этом особой опасности. Что касается вмешательства в русско-персидские отношения, то я напомню об обмене нотами между нашими министрами Пальмерстоном и Нессельроде в 1835 и 1838 годах, когда обе страны заручились поддерживать целостность Персии. Поэтому я не понимаю, – продолжал Лофтус, – удивления его превосходительства по поводу моего заявления.
Когда вернувшийся в столицу канцлер Горчаков спросил Вестмана, как прошел разговор с английским послом, тот рассмеялся, надувая свои толстые щеки:
– Он наскакивал на меня, как бойцовский петух, а я огрызался, как цепной пес. Так и поговорили…
Горчаков улыбнулся, толстый добродушный увалень Вестман меньше всего походил на цепного пса.
Озабоченность, проявленная Англией к Ахалтекинскому оазису, ободрила персов. Поэтому, когда в начале декабря 1874 года пришла информация, что Ломакин хочет занять кишлак Кара-Кале на реке Атрек, премьер-министр Персии немедленно обратился за помощью к английскому посланнику в Тегеране Томсону. Лорд Дерби, возглавивший Министерство иностранных дел после отставки лорда Грэнвилла, был вызван к премьер-министру.
– Англия возмущена российскими нашествиями на территории текке. Что вы можете предложить? – такими словами встретил его Дизраэли.
– Я тоже вижу недопониманию между нами и Россией, но глубоко сомневаюсь, что наш протест в этом случае будет услышан, – дипломатично ответил министр.
– Что вы конкретно предлагаете?
– Предлагаю обойтись нотой и газетными обвинениями, но в ситуацию не вмешиваться, – ответил Дерби. – Племя пустынных разбойников не тот уровень, из-за которого надо сходиться в боксе
