Инна Сударева - Ловите принца! (Щепки на воде)
Свита у Мелина образовалась большая, а по приезду в Двуглавую Крепость еще и увеличилась: местные дворяне, крупные и мелкие, торопились прибыть в замок молодого лорда и присягнуть ему в верности. А еще — показать себя и посмотреть на других.
Так постепенно когда-то тихое и почти безлюдное поместье покойной королевы Аманды превратилось в очень оживленное в Данне место. Более полусотни молодых господ тревожили по утрам тишину старинного замка веселыми криками и хохотом. Очень скоро в крепость стали заглядывать и бродячие артисты, и, надо сказать, все им были рады.
Мелину сперва нравилось проводить время вместе с шумными ватагами юных дворянских сыновей. А тем импонировали простецкие манеры наследника престола. При нем можно было забывать об этикете и какой-либо субординации. А еще — устраивать свалкоподобные снежные бои в огромном замковом парке, сумасшедшие гонки на коньках на замерзшем озере и головокружительные катания на санях по убеленным снегом холмах…
…По полям уснувшим ветер стужу носит,
Вьюга завывает, корчась у дорог.
За ворот снежинок, не стесняясь, бросит,
Если ты решишься выйти за порог…
Но долго так продолжаться не могло: два месяца эдакой беспечной жизни пролетели, и молодой лорд притомился и заскучал. Заскучав, принял кое-какое решение.
Оно пришло как раз после обеда в среду: Мелин быстро, не особо утруждаясь серебряной ложкой, проглотил десерт — лимонный мусс — и как можно незаметнее для многочисленных и шумных участников обеда подмигнул Ларику, который жадно поглощал кексы. Тот понимающе кивнул, вытер губы салфеткой и вышел за его высочеством из столовой в боковой коридор. На молодый людей, затеявших некую не соответствующее этикету авантюру, строго посмотрели многочисленные предки Мелина, изображенные на портретах, висящих на стенах.
— Что ж, братец, — решительно тряхнул головой наследник престола, — у меня есть идея.
— Слушаю, вашмилость, — тут же быстро и весело поклонился Ларик.
— Едем в Илидол! — выпалил Мелин, хлопнув в ладоши.
— Оп-пачки, так сразу и в Илидол? — удивился Ларик.
— Мне надоела здешняя сытость, — принялся объяснять юноша. — Хочу пару дней потрястись в седле, поголодать, поспать на сенниках… Я смотрел карту — Илидол в четырех днях пути на северо-восток, если ехать через лес Чернолист. Ну что, ты со мной?
— А кто еще поедет?
— Никто. Ты и я! Ты — к Злате, а я хочу навестить старика Германа. Посмотреть, как его устроили в городе, всем ли он доволен…
— А Нина?
— Что 'Нина'? — при воспоминании о девушке Мелин слегка изменился в лице.
— Разве Нину ты не повидаешь?
— Разве она захочет меня еще раз увидеть?
Теперь Ларик изменил выражение лица: нахмурился и недовольно поцокал языком:
— Вопросом — на вопрос — тоже мне ответ. Некрасиво… Нина такая милая девушка, а ты так быстро забыл все ее добрые дела. Разве мало она помогла тебе и мне? Разве не стоит хотя бы гостинец какой-нибудь ей привезти? Что за бес меж вами пробежал?
Мелин пожал плечами, отошел к узкому окну, чтоб рассеянно наблюдать, как сыплются с небес на красные крыши соседних конюшен крупные снежные хлопья.
— Знаешь, брат, с некоторых пор я не мил Нине…
— И когда это? — в очередной раз удивился Ларик. — Пока мы жили на Звонкой улице, она тебя глазами провожала, как пряник заветный. И в гарнизон не зря частила, с корзинками…
— Правда?! — вспыхнул Мелин, прижав ладонь к расписной ставне. — А я ничего не замечал… Точнее, думал: глупости все, детская симпатия, не больше…
— А теперь?
— Сам словно зажегся. Тогда, когда она меня в доме мэра встретила, на шею кинулась, с лордом Гошем воевать за меня была готова… А минуту спустя она таким холодом меня обдала, как узнала, что я лорд, да еще королевской крови… Теперь же — не поверишь — я почти все время о ней думаю… особенно тогда, когда слышу, как где-нибудь девчонки хохочут… мне хочется, чтоб это она рядом была и мне улыбалась…
— Влип ты, братишка, — улыбнулся Ларик, подходя к приятелю и кладя руку ему на плечо. — По уши влип в сладкое. Мой тебе совет: если ты твердо надумал в Илидол рвануть, так первым делом Нину проведай. И все ей расскажи. Тебе это смело можно делать, ты ж кронпринц, вашмилость и вашсиятельство в одном лице.
Мелин вздохнул:
— Я ведь не для забавы или по прихоти — я о серьезном думаю. Я бы ей замужество предложил.
— О! — Ларик опять изумился. — Неужели ты и к такому созрел?!
— Что ж тут удивительного? У меня очень большое хозяйство появилось — целая земля Данн. И мне нужна хозяйка, — усмехнулся Мелин.
— А твой отец? Король? Что он скажет?
— Зачем ты сейчас про него говоришь? — похолодевшим голосом спросил кронпринц.
— Сам подумай: ты — наследник лагаронского престола, а Нина — горничная в доходном доме…
— Хочешь сказать: мой отец запретит мне жениться на Нине?! — юноша вспыхнул и сжал кулаки. — Да плевать мне на его запреты!
Ларик поспешил угомонить друга:
— Тише-тише, еще ж ничего неизвестно. И не думаю, что его величество будет ставить тебе палки в колеса. Но вдруг Нина сама тебе откажет? — тут он хитро улыбнулся. — Ты не думай, что если лордом заделался, так тебе всюду ворота открыты. Девчонки — они, знаешь, какие бывают…
— Что ж, ты прав, — кивнул Мелин. — Тогда — едем. Иди, прикажи готовить лошадей. Но никому не говори, куда мы едем. Говори: на прогулку. И смотри, чтоб никто за нами не увязался. Не хочу я, чтоб Илидол встречал меня, как важную птицу. Хочу тайно туда приехать.
— Все понял, вашмилость. В город едем, как простые бродяги, — весело отрапортовал Ларик и побежал выполнять приказы…
Глава девятая
Серая туча, похожая на огромного зайца, лениво растянулась над западными полями, обещая скорую порчу погоде, а страж Воробьиных ворот Илидола деловито покашлял и спросил двух всадников, кутавшихся в заиндевелые плащи:
— За каким делом вы прибыли в наш вольный город?
— Проездом мы, — отвечал один из путников, спуская под подбородок шарф, укрывавший лицо от декабрьского ветра. — Отдохнем, отогреемся в городе вашем, звонкую монету в его трактирах оставим и поедем себе дальше.
— Что ж, пошлину уплачивайте и проезжайте, — и стражник пару раз притопнул ногами и похлопал себя по бокам — мороз не разрешал стоять неподвижно.
Второй приезжий, так и не открыв лица, наклонился к солдату и положил ему в ладонь, упрятанную в овчинную варежку, золотую монету:
— Хватит ли?
— Вполне достаточно, — увидав, как весело поблескивает в лучах зимнего солнца благородный металл, стражник благодушно улыбнулся в пшеничные усы. — Добро пожаловать в вольный город Илидол, ваша милость! — и махнул рукой товарищам. — Пропустите господ рыцарей!
Через пару минут лошади приезжих загрохотали подковами по брусчатке Воробьиной улицы, что вела от одноименных ворот в Медные кварталы и дальше — к Липовому мосту.
— Что тебе сказать, братишка, — заговорил Мелин, обернувшись к Ларику, который не мог ехать рядом с другом из-за узости улицы и держался на своем рыжем коне за спиною молодого лорда. — Жизнь в Илидоле наладилась. Все тихо и спокойно.
— Сам король объявил, что город вольный, — пожал плечами Ларик. — Иначе и быть не могло.
— Что ж, разъедемся, — кивнул Мелин, снимая варежки и запихивая их за пояс (в самом городе оказалось теплее, чем за его стенами, в поле). — Ты — к Злате, я — к Нине, а потом и к мастеру Герману заверну…
— Гостинец для барышни не забудь, — подмигнул ему Ларик. — Всему-то тебя учить надо… Встретимся вечером в 'Хмельке'. Не забыл еще, где это? — и, махнув рукой, свернул в боковой проулок, чтоб держать путь к мясной лавке отца своей невесты.
Кронпринц, улыбнувшись, двинул коня дальше — к Липовому мосту. Про подарок он не забыл, и не думал забывать. За мостом начинались кварталы побогаче, и именно там было место, куда стремился юноша — Золотой тупик. В нем обреталась самая известная в Илидоле ювелирная лавка — магазин мастера Филиаса. Только там городские богачи и знать прикупали себе украшения и посуду из драгоценных металлов. У мастера Филиаса было много подмастерьев. Одни работали мелкие изделия (броши, серьги, кольца, шпильки с драгоценными камнями в мудреные прически знатных дам), другие — вещи покрупней (наборные пояса, пряжки, подвески, оплечья), третьи чеканили серебряные и золотые тарелки, кубки, мастерили шкатулки и сундучки. Так что ювелирную лавку Филиаса с полным правом называли еще и ювелирным домом: он (один из немногих в Илидоле) был каменным и имел два этажа. В первом, поделенном на несколько небольших проходных залов, велась торговля — заправлял тут всем сам Филиас и его сын. В задних комнатах располагались мастерские, и оттуда доносилось постоянное мелодичное постукивание молоточков — работали чеканщики. А второй этаж дома Филиаса был жилым.
