Роберт де Ропп - Если я забуду тебя…
Сжигаемый тревогой, я свернул на улочку, где жила Мариамна, ожидая увидеть и ее дом разрушенным. Однако, дом был цел, и нубийцы впустили меня. Дом казался странно пустым, прекрасный живой товар, которым торговала Мариамна — отсутствовал. Когда я вошел в ее комнату, Мариамна простерла ко мне руки и обняла с таким жаром, что я чуть не задохнулся.
— Возможно ли, мой Луций! — закричала она. — Ты жив! Это настоящее чудо.
Но я, дрожа от тревоги, остановился, чтобы рассказать, как спасся от сикариев. Все мои мысли были сосредоточены на Ревекке.
— Что с ней случилось? — закричал я. — Она жива? Почему дворец первосвященника в развалинах? Кто разрушил дворец Агриппы?
Мариамна воздела руки и заявила, что я не поверю в то, что случилось в Иерусалиме.
— Это все сикарии! — воскликнула она, и ее голос задрожал от ненависти. — Как верно прорицал Ананья, бедный добрый старик. Все, все случилось как он предсказывал. Они разрушили его дворец и преследовали его словно зверя. Он бежал из города и пытался спрятаться у акведука Понтия Пилата. Они нашли его и закололи. Элеазар прибыл с храмовой стражей лишь для того, чтобы найти умирающего отца.
— Сохрани нас боги! — воскликнул я. — Значит, они убили первосвященника. И Элеазар по прежнему полагается на сикариев?
Мариамна скривилась и процитировала Соломона:
— Его ничто не научит. «Как пес возвращается на блевотину свою, так глупый повторяет глупость свою».[27]
— Но что с Ревеккой? — настаивал я. — Говори скорее. Что с ней сталось?
— Успокойся. Ничего с ней не случилось, — ответила Мариамна. — Она замужем. Живет с мужем недалеко от Тиропской долины. Я не так уж и часто ее вижу. Я редко осмеливаюсь покидать свой дом. Полагаю, скоро она будет носить своего первого ребенка.
При этой новости мое сердце куда-то провалилось, и все же страсть не желала умирать. Желание быть с Ревеккой заполнило все мое существо.
— Я должен видеть ее! — воскликнул я. — Сделай это, Мариамна.
Она затрясла головой.
— Я ничего не могу сделать. За мной все время следят. Они не доверяют мне, ведь я принадлежу к проримской партии. О мой Луций, неужели ты не можешь забыть эту любовь? Как теперь ты можешь надеяться получить Ревекку?
— Я поклялся, что вернусь к ней, и сдержал свою клятву. Скажи, где она живет. Я должен пойти к ней.
— Ты для этого пришел в Иерусалим? — спросила Мариамна.
Я заколебался. Страстное желание увидеть Ревекку совершенно вытеснило из моей головы мысли о моей миссии. Теперь, с некоторым стыдом, я вспомнил, что от меня зависят жизни моего брата и его солдатов, и что лишь с моей помощью они могут надеяться в безопасности войти в город.
— Нет, — медленно ответил я. — В Иерусалим я пришел с другой целью. Мой брат Марк и двадцать человек из Двенадцатого легиона ждут за воротами. Флор приказал им укрепить римский гарнизон. Я должен ввести их в город.
— Ну и воин! — заметила Мариамна. — Значит, ты покинул бы их в опасности, а сам бы отправился к своей возлюбленной. Ты удивляешь меня, Луций!
— Если б это было возможно, — взмолился я. — Я уже столько страдал. Скажи мне еще одну вещь, и я больше не буду упоминать Ревекку. Говорят, что ты можешь прочесть будущее и предвидеть уготованную людям судьбу. Скажи мне, учитывая данную мной клятву, смогу ли я увидеть ее?
— Ты клялся вернуться к Ревекке? Это глупо, мой Луций.
— Увидимся мы или нет?
Мариамна заолчала. Ее глаза затыманились, на лице появилось выражение усиленной внутренней работы. Когда она вновь заговорила, ее голос с трудом можно было узнать.
— Я вижу странное место, сверкающее золотом и драгоценностями, потаенное место, место смерти, Там вы соединитесь. Более я ничего не могу сказать.
Она провела рукой по глазам и покачала головой.
— Все это глупость, — сказала она уже обычным голосом. — Это видение ничего не значат. Забудь свои мечты о Ревекке и думай о реальности. Флор отправил тебя и твоего брата с двадцатью солдатами. Он хочет, чтоб ты ввел их в Иерусалим. Я правильно поняла?
Я кивнул.
— Это значит, что он глупец, а так же мерзавец. Что, интересно, могут сделать двадцать человек, кроме как поглощать запасы, которых и так не хватает? Более того, кроме римлян во дворце находятся еще около четырехсот воинов царя Агриппы. Все говорят, что там должно быть не менее тысячи человек, однако, эта тысяча слишком боится евреев, чтобы пытаться пробиться из города. А теперь Флор отправляет им подкрепление в двадцать человек! Это смешно.
— Очень, — сухо ответил я, — Флор нашел легкий способ избавиться от людей, которых не любит. Послать их с безнадежной миссией. Это старый трюк. Разве царь Давид не использовал его, чтобы избавиться от Урии Хеттеянина?[28]
Мариамна изобразила гримасу отвращения.
— Флор предпочитает сводить счеты, — заметила она, — а не возвращать провинцию Риму. Тем не менее, задача, которую он тебе задал, вовсе не невозможна. Я тебе покажу.
Она подошла к своемусундуку из кедра и вытащила из него лист египетского папируса, а затем, тщательно заперев дверь, развернула папирус передо мной на столе.
— Есть намало людей, — начала она, — которые заплатили бы состояние, чтобы завладеть этой картой. Ведь на ней все тайны Иерусалима, и поверь мне, Луций, в городе множество тайн. Почти тысячелетие прошло с тех пор, как царь Давид возвел свой город на горах, а царь Соломон построил первый Храм. Сколько раз город подвергался нападениям и осаждался! Сколько раз жителям приходилось зарываться в скалы, на которых выстроен Иерусалим, чтобы спасти состояние или себя!
Затем она показала мне линии, помеченные на карте, каждая из которых являлась подземным туннелем, высеченным в то или иное время в скале под городом. Здесь было ходов не меньше, чем в кроличьей норе, особенно в Верхнем городе, который был самым древнем. Фактически, с помощью карты Мариамны человек мог пробраться с одной стороны города в другую, даже не выбираясь наружу. Некоторые из переходов были необычайно древними, и ходили слухи, что там находятся сокровищницы Соломона. Другие были сделаны не так давно и проникали в самые неожиданные места. Я, например, узнал, что скала под Храмом являлась лабиринтом переходов и тайных залов, и что царь Ирод, расширяя Храм и отстраивая крепость Антонию, тайно велел создать лабиринт переходов, с помощью которых можно пройти от крепости до внутренних дворов Храма и даже попасть в саму Святая Святых.
— Теперь ты видешь, — заметила Мариамна, — что поручение, с которым послал тебя Флор, не так уж трудно и не так опасно, как он воображает, хотя, конечно, его нельзя назвать безопасным или легким. Существует способ войти в Иерусалим, которым никто не пользуется, но который, тем не менее, может быть использован смелыми людьми. Вот видишь, здесь над долиной Гинном, акведук Понтия Пилата пересекает Южную стену города и продолжается через Тиропскую долину к Храму. Это очень высокое строение, и лишь самые смелые люди осмелятся воспользоваться им, чтобы войти в город. Но если бы в ночную тьму ты решился подняться на акведук, ты смог бы провести своих людей в Иерусалим незамечеными, а стражи у ворот ничего не заподозрят. А теперь посмотри сюда, — продолжала она, коснувшись пальцем карты. — Здесь, под акведуком, открывается проход, идущий от Тиропской долины через Верхней город и заканчивающийся под двором дворца Ирода. Я одна знаю об этом переходе, потому что после того, как он был сделан, Ирод убил рабов, выстроивших его, и лишь отметил его на этой карте очень слабой линией. Ведь эта карта, мой Луций, принадлежала самому Ироду, который добавил на ней много линий, виденных тобой, и который пользовался ею в своих беспрестанных поисках сокровищ Соломона, будучи уверен, что они лежат где-то под городом.
Потом самым тщательным образом Мариамна проинструктировала меня, объяснив, в каком месте акведука можно было бы подняться, где можно было бы спуститься и как найти потаенное место, открывающее вход в подземный переход.
— Если ты благополучно достигнешь дворца, — произнесла Мариамна, — поговори с Метилием, командующим гарнизоном. Не забудь, что я сказала о нашей жажде мира. В Иерусалиме много тех, кто обеспокоены мыслью о месте римлян, и тех, что видят, что сикарии и зелоты — тираны, хуже Гессия Флора. Используй свое влияние на Метилия и уговори его сдаться, а я в свою очередь постораюсь повлиять на священников, чтобы они убедили народ, что те должны выпустить римлян из города и не испытывать больше судьбы актами неповиновения. Что же до твоей мести, мой Луций, помни, что именно сикарии и особенно Симон бен Гиора убили твоего отца. Не считай, что все евреи повинны в преступлении, которого они не совершали. Не отворачивайся от народа своей матери из-за действий шайки грабителей.
