Василий Сергеев - Павел I (гроссмейстер мальтийского ордена)
«...масонское сообщество было внеисповедным, а потому и члены его не могли, конечно, быть добрыми сынами какой-либо церкви с ее раз установленными ритуалами и точно указанной догматикой»,
– указывает Тира Соколовская в работе «Масонство в его прошлом и настоящем». Тем не менее членами Клериката могли стать только католики. С другой стороны, в голубом, «символическом» масонстве позволительно пребывать в любой конфессии.
«Та или иная религия и способ поклонений божеству не может быть поводом к исключению кого бы то ни было из общества франкмасонов, лишь бы он веровал в славного Архитектора неба и земли и практиковал священные обязанности морали», – зафиксировано в «Книге [масонских] конституций».
Именно Клерикат лег в основу «системы Мелиссино», процветшей в России с 1765 года. Младший брат куратора Московского университета, артиллерийский генерал Мелиссино видел в масонстве «живую науку о мире» и в то же время дорожил пышными титулами, рыцарскими церемониями и полукатолической обрядностью.
В «системе Мелиссино» в торжественном заседании ложи, происходящем в церкви или часовне, производился обряд благословения розового масла. И нас уже не удивляет, что, в терминологии этого направления масонства, Конклав – «собрание истинных учеников древних мудрецов мира, которые в новыя времена называются братьями Злато-Розоваго Креста», которых, впрочем, Мелиссино предлагает отличать от немецких розенкрейцеров. Высшие степени этой системы отличались, как и тамплиерство, великолепием украшений и церемоний.
В Европе орден тамплиеров в 1764 году, на съезде в Альтенбурге, усилиями Готтхельфа фон Хунда, трансформировался в систему Строгого наблюдения.
К концу шестидесятых годов орден распространился по губерниям России чрезвычайно широко. Екатерина II, утратив доверие немецких масонов, и полностью отдавая себе отчет, какая это мощная сила, начала заигрывать с масонами английскими. Она сделала ставку на близко ей знакомого еще с 1754 года И.П. Елагина. Тот некоторое время морщился, но в конце концов завязал отношения с Великой Лондонской ложей и получил от нее конституцию на работу в семи степенях йоркской или ново-английской системы. В 1763 году он открыл в Москве ложу Клио.
12 марта 1771 года в Петербурге была учреждена ложа Аполлона – первая в России ложа циннендорфской системы. Ее основателем был гофмейстер принца Брауншвейгского фон Рейхель, обязавшийся в Берлине перед мастером ложи Трех золотых ключей Циннендорфом98*Подлинное имя – Иоганн Вильгельм Элленбергер, главный медик в прусской армии. В 1766 году он, принятый в орден Строгого Наблюдения, был вычеркнут из списков членов ложи Три Шара, не утратив, однако, покровительства Фридриха II.*
«сделать все возможное для достоинства и распространения царственнаго ордена в тамошних краях».
Впрочем, вдогон Рейхелю, 15 октября 1771 года, полетело адресованное Ивану Перфильевичу (Елагину) письмо самого Циннендорфа:
«с целью укрепить, насколько возможно, дружбу и согласие между вашими братьями... я счел своею обязанностью сообщить вам об этом99*Об учреждении ложи Аполлона.* и особенно рекомендовать почтенного брата Рейхеля, а также и ложу сию вашему покровительству, доверию и благосклонности, так же, как и всем вашим братьям в Петербурге».
На съезде масонов в Коло в 1772 году обермейстером Строгого наблюдения под именем Eques a viktoria стал авторитетный член многих лож различных систем, герцог Фердинанд Брауншвейгский.
Елагин, предназначенный Екатериной к
«контромоции распространению немецкого масонства»,
настоял на учреждении первой русской Великой ложи и сам в феврале 1772 года был утвержден из Лондона в качестве Великого провинциального мастера России. Под документом – подпись гроссмейстера Великой ложи Англии Генри Соммерсета, герцога де Бофора.
Циннендорфская система не выдержала конкуренции. Ложа Аполлона разорилась и была закрыта: впрочем, 15 мая 1773 года ее члены попытались создать ложу Гарпократа, под управлением князя Николая Трубецкого. Сей последний обратился в Берлин с просьбой выслать конституцию; ответ Великого провинциального мастера Германии, принца Людвига Георга Карла фон Гессен-Дармштадт от 31 августа 1773 года был неожиданным и обескураживающим. Русским братьям было рекомендовано
«обратиться за надлежащей конституцией к высокопочтенному Великому провинциальному мастеру Его Превосходительству статскому советнику Елагину или же к самой Великой ложе в Лондоне»!
Ларчик открывался просто: время игр в национальные масонства закончилось. Это произошло на съезде в 1773 году в Берлине, где присутствовало 27 Великих Каменщиков всех направлений масонства. Великим мастером был избран принц Фридрих Август Брауншвейгский, обер-мастером – известный мистик Иоганн Христофор фон Вельнер.
«Масонство не принадлежит ни к какой стране, его нельзя назвать ни французским, ни шотландским, ни американским. Оно не может быть ни шведским в Стокгольме, ни прусским в Берлине, ни турецким в Константинополе, потому только, что оно там существует. Оно одно и всемирно. Оно имеет многие центры своей деятельности, но в то же время имеет один центр единства»,
– пишет А.Д. Философов в работе «Разоблачение великой тайны франкмасонов». Провинциальным мастером России был Елагин, и, дабы соблюсти субординацию, «братья» должны были обращаться непосредственно к нему.
Интернациональность и интеррелигиозность (экуменистичность)*Oikumene – обитаемая земля, весь мир (греч). В современном понимании – возникшее в начале XX века движение за достижение вероисповедного единства христиан.* движения была рано и отчетливо осознана масонами. Их целью являлась чистая власть, вне рамок существующих властных династий, конфессий и наций. Масоны полагали своей главной задачей
«чтобы великие и благие примеры подвизающихся в делах света и истины были настолько многочисленны, что могли бы соединить весь человеческий род в едино стадо великого пастыря душ».
Так, философ-эзотерик, князь Владимир Федорович Одоевский требовал, чтобы человек в первую очередь думал о пользе его труда для человечества, во вторую – о пользе для родного государства, в третью – о пользе для своих друзей и близких, и лишь в последнюю очередь – о своей собственной пользе.
«У нас же, – добавлял он печально, – дело обстоит как раз наоборот...»
После берлинского съезда масонские ложи одна за другой стали присоединяться к Союзу лож Строгого наблюдения (Строгого соблюдения, Строгого чина, Стрикт-Обсервант), подписывая своеобразные «акты повиновения». Российские масоны циннендорфской системы некоторое время пытались отбиваться от «лернейской гидры Строгаго наблюдения, вновь поднявшей свою голову на Россию», но в итоге покорно сложили оружие.
«Великая ложа желала бы разъяснения о том, не находятся ли эти ложи, не поименованныя в списках ни шведских, ни соединенных немецких лож, под управлением некоего Циннендорфа в Берлине, который, как то Великая ложа готова по требованию доказать, по глубоко основательным побуждениям признан обманщиком и открыто объявлен таковым всем хорошим братьям»,
– такой циркуляр поступил в русские ложи циннендорфской системы после сокрушения Строгим чином в Германии их основателя. Таинственность нового ордена была настолько велика, что его члены не имели права знать ни его подлинных целей, ни того, кто пребывает в нем у власти. В короткое время Строгое наблюдение приобрело господствующее положение. В 1770 году была учреждена высшая степень этого ордена, – Eques professus.
Занял ли этот пост носивший прежде титул Eques a viktoria герцог Фердинанд Брауншвейгский?
Стал ли им Великий провинциальный мастер Германии, принц Людвиг Георг Карл фон Гессен-Дармштадт?
Кто может это сказать!..
ВИЛЬГЕЛЬМИНА ФОН ГЕССЕН-ДАРМШТАДТ
СВАДЬБА
Вторник, 11 июня 1773 года. Утром: все эти дни я живо беспокоился, хотя чувствовал и радость, но радость, смешанную с беспокойством и неловкостью, при мысли о том, чего мы ожидали. Во мне боролись постоянно, с одной стороны, нерешительность по поводу выбора вообще, и с другой – мысль о всем хорошем, что мне говорили про всех трех принцесс – в особенности про мою супругу, – и, наконец, волновала меня мысль о необходимости жениться из-за моего положения. У меня не было других мыслей ни днем, ни ночью, и всякая другая мысль мне казалась сухой и скучной. Как я вознагражден за свое беспокойство, гораздо больше, чем я заслужил, оттого, что я имею счастье знать эту божественную и обожаемую женщину, которая доставляет мне счастье и которая есть и будет всю жизнь моей подругой, источником блаженства в настоящем и будущем.
