Розмэри Сатклифф - Орел девятого легиона
Он передернул плечами и обругал себя дураком. Просто он устал. Устал он, устал Эска, устали лошади, да и буря близится. Счастье, что у них есть на ночь укрытие. К утру-то уж буря непременно утихнет. Марк вспомнил, что он даже не взглянул на орла. В деревне и в самом деле разворачивать его не стоило, но сейчас… Орел лежал тут, рядом, и движимый внезапным побуждением Марк взялся за сверток. Закат осветил складки плаща, превратив фиолетовый цвет в царственный пурпур. Отвернув последнюю складку, он взял орла в руки: холодный, тяжелый, с вмятинами, горящий красным золотом в закатном свете.
– Euge[21]! – произнес он тихонько, употребив слово, которым похвалил бы победителя на арене. Он поднял глаза на Эску: – Охота была доброй, братец.
Но глаза Эски были прикованы к плащу, он ничего не ответил, и Марк, проследив за его взглядом, увидел оторванный угол плаща.
– Застежка! – пробормотал Эска. – Застежка!
Все еще держа орла на согнутой руке, Марк торопливо начал перебирать складки свободной рукой, сознавая, что делает это зря – застежка была приколота именно на этом углу. Сейчас, задним числом, в памяти его ярко вспыхнула сцена на берегу озера – угрожающие лица воинов, поклажа, валяющаяся на траве, плащ с полуоторванной висящей застежкой. Надо же быть таким олухом – он начисто выбросил тот случай из головы, и Эска, видно, тоже.
– Она могла упасть когда угодно, хотя бы в воде, – заметил он.
– Нет, – медленно произнес Эска. – Она зазвенела на камнях, когда я бросил плащ на берег, прежде чем вынырнуть.
Он потер тыльной стороной ладони лоб, вспоминая.
– Когда я подбирал плащ, он зацепился за корни ольхи. Знаешь, как растет ольха – у самой воды. Я вспомнил сейчас, а тогда не обратил внимания.
Он уронил руку, и они молча уставились друг на друга. Застежка была бронзовая, дешевая, но узор был необычен, и вся деревня видела ее на Деметрии из Александрии. А если судить по оторванному углу, то в застежке еще и застрял клок лиловой материи, которая быстро освежит их память.
Марк первым прервал молчание:
– Если они ее найдут, то поймут, что кто-то из нас возвращался на озеро уже после того, как они обыскали наши вещи. И повод у нас мог быть только один.
Он принялся аккуратно заворачивать орла.
– Они поговорят с воинами из деревушки, которую мы покинули сегодня утром. Узнают, что уходил я… – начал торопливо Эска. – Нет, это не имеет значения, все равно они поймут, что я ходил туда с твоего ведома. Послушай, Марк, ты должен идти дальше один. Возьми Випсанию и выезжай сразу. Ты еще можешь уйти. А я дождусь их, скажу, мы поссорились из-за орла, подрались около озера, ты упал в воду и утонул, и орел вместе с тобой.
– А куда делась Випсания? – возразил Марк, продолжая возиться со свертком. – И что они сделают с тобой после этого?
– Убьют, – просто сказал Эска.
– Нет, извини, план твой никуда не годится.
– Надо думать об орле, – упорствовал Эска.
Марк сделал жест нетерпения.
– Орел не очень-то нужен в Риме. Уж я это знаю. Важно, чтобы он не попал опять в руки бриттам, а так он может пролежать с одинаковым успехом и в каледонском болоте, и на римской свалке. Случись худшее, мы найдем способ избавиться от орла, прежде чем нас схватят.
– Не понятно тогда, почему ты давно не бросил его в озеро, раз он никому не нужен. Зачем его везти на юг?
Марк подбирал уже под себя ноги, чтобы встать; он остановился и пристально посмотрел в глаза Эске.
– Так надо, – ответил он и с трудом поднялся. – Мы замешаны в эту историю оба и вместе победим или вместе погибнем. Может, эту проклятую застежку найдут не сразу, но все равно, чем скорее мы доберемся до Валенции, тем лучше.
Эска молча встал. Говорить больше было не о чем.
Марк взглянул на бешено несущиеся облака, похожие на подхваченных ураганом птиц.
– Сколько времени нам осталось до бури?
Эска втянул в себя воздух, будто принюхиваясь:
– Хватит, чтобы добраться до берега озера. Сосновый лес послужит нам защитой от непогоды. Мы еще успеем сегодня сделать несколько миль.
ГЛАВА 17
НОЧНАЯ ПОГОНЯ.
Спустя два дня утром Марк лежал во впадине между низкими холмами и смотрел вниз сквозь раздвинутые листья папоротника. Внизу протянулись рыжевато-серые болота, на юге постепенно возвышающиеся до синих высот Валенции. А через болотную низину вилась серебристая Клота, уходя на запад, где в конце концов впадала в залив. На северном берегу обнесенный земляным валом стоял Аре-Клота, когда-то пограничный город, а сейчас место встречи и рынок для всех племен по соседству. На реке тут и там виднелись кожаные лодчонки, сверху похожие на крохотных водяных жуков; несколько суденышек покрупнее со свернутыми синими парусами стояли на якоре под самыми стенами, а из селения дым множества очагов поднимался к высокому серому небу. Кроткое небо, утомившееся от осенней бури, подумал Марк, перебирая в памяти события последних двух дней, как будто вспоминая страшный сон.
Буря разразилась ближе к полуночи, дикий западный ветер обрушился на них сверху, с гор, как хищный зверь. Он взбил воду в озере, погнал по нему белые пенящиеся волны и принес с собой дождь, который исхлестал путников и промочил их насквозь. Большую часть ночи они провели вместе с двумя перепуганными кобылами под глубоким выступом скалы; вокруг в непроглядной тьме бесновались ветер и дождь. К рассвету буря чуть поутихла, и они двинулись дальше и ехали, пока в середине дня не нашли себе новый приют в яме, образованной вывороченной с корнями сосной. Они стреножили лошадей, заползли под торчащий кверху клубок корней и уснули. Проснулись они уже глубокой ночью, шел дождь, ветер с воем и стонами еще раскачивал верхушки сосен, но уже не кидался на путников, как живое существо. Они доели остатки копченого мяса и поехали дальше сквозь утихающую бурю. Рассвет наконец принес умиротворение, мокрые дубовые рощи просыпались под пение зябликов, корольков и крапивника. Путники остановились среди низких холмов над Клотой.
Как только рассвело, Эска спустился в городок, чтобы продать лошадей. Расставание получилось нелегким, все четверо успели привязаться друг к другу за эти месяцы, и лошади прекрасно понимали, что с ними расстаются насовсем. Жаль было очень, но кавалерийские клейма слишком бросались в глаза, и ничего другого не оставалось, как сбыть кобыл с рук и купить других. В одном можно было не сомневаться: хозяин у них будет хороший, бритты хорошо относились к лошадям и собакам; работать заставляли тяжело, но и себя не жалели, а с домашними животными обращались как с членами семьи.
С Випсанией и Минной все будет хорошо, твердо сказал себе Марк. Он потянулся. Приятно было лежать на мягкой траве, ощущать, как высыхает на тебе промокшая туника и отдыхает нога, и знать – как бы близко, по пятам, не следовала погоня, все-таки они миновали места, где им могли отрезать путь, спустившись по любому из боковых ущелий, соединявших заливы, или выскочив из туманного лабиринта. Лабиринт теперь был позади. Как-то там идут дела у Эски? Вечно ему приходится брать на себя лишнюю работу, лишний риск. Конечно, это неизбежно: Эска – бритт, он может пройти незамеченным там, где Марк, с его оливково-смуглой кожей, со смуглотой совсем иного рода, чем у варваров, сразу навлечет на себя подозрения. Марк сознавал это, но все равно это выводило его из себя. Ощущение покоя начало покидать его, и по мере того как тянулось утро, тревога все росла. Вскоре он уже просто не находил себе места. Что там происходит? Почему Эска так задержался? Неужели слух о похищенном орле обогнал их и уже достиг Аре-Клоты?
Близился полдень, когда внизу в лощине появился Эска верхом на косматой, мышиного цвета, лошадке, ведя другую в поводу. Марк испытал неслыханное облегчение. Эска задрал голову, отыскивая глазами их убежище. Марк раздвинул папоротник и помахал рукой, Эска поднял руку в ответ. Через несколько мгновений он очутился рядом с Марком и спрыгнул с косматого создания. Вид у него был удовлетворенный – он выполнил свой долг, и, очевидно, удачно.
– И этих тварей с мохнатыми мордами ты называешь лошадьми? – Марк с любопытством перекатился на бок и сел.
Эска снимал со спины одной из лошадей какой-то тюк и ответил не сразу. Медлительная, как всегда, серьезная улыбка тронула уголки его рта.
– Человек, который мне их продал, поклялся, что они происходят из конюшен Верховного царя Эриу.
– И ты ему поверил?
– Как бы не так. – Эска зацепил поводья обеих лошадок за низкую ветку и сел рядом с Марком, не выпуская из рук тючка. – А я сказал человеку, которому продавал наших лошадей, что их вывели в конюшнях царицы Картимандуа. Он тоже мне не поверил.
– Славные были лошади, откуда бы ни вели свое происхождение. Хорошего ты подобрал им хозяина?
– Да. Обеих в одни руки отдал. Невысокий такой, хитрый человечек, но руки у него хорошие. Я ему сказал, что отплываю с братом в Эриу. Предлог для продажи лошадей подходящий, а если кто потом вздумает его расспрашивать, то возьмет ложный след. Мы с ним долго торговались, потому что они немного захромали. Пришлось плести длинную историю про волков, тогда он заявил, что у них запал. А это уж чистое вранье. Но я их все-таки отдал ему за превосходную тюленью шкуру, два боевых копья с эмалью, бронзовый котелок и молочного поросенка. Да, и еще за три превосходных янтарных браслета.
