Алекс Ратерфорд - Владыка мира
Акбар плашмя ударил мечом по крупу лошади ближайшего к нему бенгальца. Как он и рассчитывал, лошадь встала на дыбы, сбросив своего наездника под копыта лошади Акбара. Следующим падишах поразил другого бенгальца, который замахнулся копьем, целясь Акбару в шею, а теперь упал, выронив его из руки. За это время стражник падишаха убил еще троих врагов; остальные же, охваченные страхом, разворачивались, пытаясь бежать по слякотному склону холма и скрыться в стенах города. Это удалось только одному из них – да и у того рука оказалась пронзенной метко брошенным кинжалом.
Остановившись на миг, Акбар прокричал одному из горчи:
– Что с Мухаммед-беком?
– Бенгальцы признали в нем военачальника, когда он поскакал под нашими зелеными знаменами. Мушкетная пуля ранила его в плечо. Он упал с лошади, ударившись головой, а потом в бедро ему попало бенгальское копье.
– К хакиму его, и как можно скорее! Мухаммед-бек не продержался бы столько, не будь так крепок. Уж он-то сможет оправиться от этих ран.
На этом Акбар направил свою фыркающую лошадь вниз с холма в сторону городских укреплений. Часть его армии уже вторглась в пределы города и теперь продвигалась короткими перебежками к кучке строений с желтыми флагами, от одной жалкой глинобитной лачуги к другой, распугивая по пути тощих кур. Трое стрелков, укрывшись позади колодца, приладили свои мушкеты на край его кирпичного обода, огнем прикрывая своего товарища, который пытался затащить раненого воина в укрытие за дымящейся навозной кучей. В конце концов ему это удалось, и стрелки двинулись вперед.
Прежде чем и они и Акбар успели добраться до зданий, над которыми развевались желтые флаги – явно командный пункт армии шаха Дауда, – Акбар увидел, что позади них на вершине холма появились зеленые знамена. Его армия разрушила вражеские укрепления во многих местах и теперь успешно продвигалась вперед. Через мгновение из одного из зданий появились трое мужчин. Тот, что был впереди, шел с поднятыми руками навстречу воинам Акбара. Оба других сначала демонстративно бросили желтые знамена в грязь, а затем подняли руки. Победа за нами, понял падишах и вскинул кулак в воздух над головой. Поняв, что происходит, его воины также начали ликовать от радости – и облегчения от того, что остались в живых.
– Прикажите привести ко мне шаха Дауда, – прокричал Акбар.
На лице бенгальца, которому была дана команда, отразился испуг, но он скрылся в одном из зданий, нагнувшись у притолоки на входе. Прошло несколько минут, но никто не появился, и Акбар собирался было приказать воинам ворваться внутрь здания, но тут в дверном проеме появилась рослая фигура человека с длинным худым лицом, который начал медленно идти к Акбару. Не доходя до него приблизительно пятнадцать футов, он упал ничком в грязь. Судя по его виду, этот человек был по меньшей мере вдвое старше девятнадцатилетнего юноши, каким являлся шах Дауд.
– Кто ты такой? Где шах Дауд? Если он скрывается здесь, приведи его ко мне немедленно.
– Я – Устад-али, дядя шаха Дауда по материнской линии. Я был главным советчиком в его мятеже. На мне вся вина и ответственность. Я тайно отослал своего племянника вчера вечером, когда понял, что наши силы потерпят поражение, однако мы еще боролись. Все его сокровища здесь, в этих зданиях, и я сдаю их – и Бенгалию – тебе от его имени.
Акбар вглядывался в даль Бенгальского залива с палубы остроносой деревянной дау. С тех пор как он однажды вышел на судне в открытый океан в западной его части, его не покидало желание повторить это приключение уже на восточном побережье, – и сегодня это желание сбылось. Когда внезапный порыв теплого ветра рванул треугольный красный парус, судно под ним взвилось на волнах, и Акбару пришлось упереться ногами в палубу, чтобы устоять. Едва минул полдень, и море сияло серебряным светом так ярко, что смотреть было почти невыносимо; оставалось лишь ощущать его соленый привкус на губах. Войска Акбара заняли все крупнейшие города и селения Бенгалии, и даже если шах Дауд пока еще оставался на свободе, рано или поздно он все равно будет схвачен. Бенгалия же была во власти Акбара.
Тем утром падишах получил хорошие вести от гонца Абуль Фазла, своего летописца в Агре. В западной части его империи все было спокойно, и строительство Сикри быстро продвигалось. Акбар улыбнулся, глядя на волны. Похоже, минула важная веха его правления. Он успешно расширил свою империю, превзойдя своего деда, отца и даже свои собственные устремления. Хотя он и продолжит расширять владения Моголов – не в последнюю очередь в угоду своим сторонникам, одержимым воинственностью и жаждой добычи, – теперь главной задачей станет упрочение его верховной власти во всех его обширных владениях. Империя, которую он однажды завещает своему наследнику, должна быть нерушимой. Чтобы осуществить это, нужно сделать так, чтобы все его подданные – новые и прежние, индусы и мусульмане – почитали его как своего правителя, а не негодовали на него, как на варвара-завоевателя или чужеземного врага их веры. Это легче задумать, чем осуществить, но он примет этот новый вызов.
Часть третья
Власть и слава
Глава 13
Город победы
– Чтобы увековечить для потомков наши великие победы в Бенгалии и Гуджарате, я нарекаю этот город Фатехпур-Сикри, Город Победы. В будущем, глядя на его высокие красные стены из песчаника, каждый будет помнить воинов‑моголов, чьи деяния он прославляет. И это заслуга всех, кто собрался здесь сегодня. Ваши сыновья, ваши внуки, все грядущие поколения будут с гордостью осознавать, что ваша отважная кровь течет и в их венах.
Со своего балкона с резным ограждением, выходящего на мраморный Ануп Талао – Несравненный Бассейн, усыпанные цветами лотосов воды которого переливались в лучах вечернего солнца, – Акбар, тоже сияющий блеском алмазов и рубинов на своих светлых шелковых одеждах, смотрел сверху на отряды военачальников и командиров, заполнившие большой внутренний двор, над которым были установлены большие затеняющие навесы из зеленого шелка. Сюда также привели Мухаммед-бека; он стоял в первом ряду, тяжело облокотившись на резную палку из черного дерева, которую Акбар лично послал ему. Благодаря хакимам старый воин уверенно шел на поправку, хотя раны были так тяжелы, что для него долгие годы на поприще военачальника подошли к концу.
Рядом стоял Ахмед-хан; его длинная тонкая борода по такому случаю была тщательно расчесана. За ним была видна крупная фигура раджи Рави Сингха в красном тюрбане, а дальше – шурина Акбара раджи Бхагван Даса из Амбера, украсившего уши алмазами, шею – своей любимой тройной нитью жемчуга и одевшего плотно сидящие оранжевые шелковые одежды с коралловыми пуговицами. Позади старших военачальников Акбара стояли другие командиры, выстроенные по рангу. Просматривая десятки рядов, падишах острым взглядом выхватил высокого широкоплечего Али Гюля, сегодня в великолепных одеждах из алой и золотой парчи, а не в своей обычной простой хлопковой или шерстяной рубахе и шароварах; он стоял среди своих воинов‑таджиков. Так же внушительно смотрелись рядом с ними командиры бадахшанцев в сверкающих стальных нагрудниках и с зелеными знаменами в руках. Когда по рядам воинов пронесся рев одобрения, на их лицах отразилась гордость, охватившая и самого Акбара. Успех сладок.
Три дня назад, сопровождаемый барабанщиками и трубачами на черных лошадях с украшенной драгоценными камнями сбруей, с отрядом всадников, каждый из которых нес знамя с хвостом яка, падишах, восседая на спине самого высокого и самого величественного из своих боевых слонов в покрытом драгоценными камнями седле-паланкине, вел свою бесстрашную непобедимую армию в новую столицу вдоль дороги, которую бегущие перед ним слуги усыпали лепестками розы и жасмина. Ярко блестело остро заточенное оружие, сверкали начищенные бронзовые пушки. Также по приказу Акбара тысяче его боевых слонов позолотили бивни, чтобы подчеркнуть триумфальность возвращения из битвы.
Падишах обдумывал свою речь с тех пор, как вернулся, ища и запоминая слова, с помощью которых он убедительно выразит то, что, по его разумению, должно было стать основополагающей идеей господства верховного властителя. Он достиг величия, но хотел, чтобы его воины знали – будущее империи Моголов еще более великолепно. Акбар невольно бросил взгляд на своих трех сыновей, стоящих справа от его трона. С тех пор как он вернулся, падишах бывал вместе с ними нечасто, но он знал, что в будущем – и надеялся, что это время настанет еще не скоро – они станут наследниками династии. Семилетний Салим выглядел взволнованным, его миловидное лицо под зеленым шелковым тюрбаном было нетерпеливым и живым. Шестилетний Мурад также явно был доволен. Из троих сыновей он изменился больше всего за время отсутствия Акбара. Мурад уже успел сравняться ростом с Салимом. На левой щеке и подбородке его угловатого лица красовался синяк – как сообщил Акбару его наставник, он упал с мангового дерева, где искал птичьи яйца. Малыш Даниал, по-прежнему пухлый, таращил круглые глаза, глядя на такое количество народу. Акбар поднял руки ладонями вниз, показывая, что намерен продолжить речь, и приветствия стихли.
