Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 1
С каким наслаждением принцесса впитывала в себя сладкий яд слов архиепископа. Как стремилась по жилам принцессы Марии блаженная надежда стать королевой и тогда поднимать бич уже не на собственное тело, а на всех могущественных лордов, спокойно смотревших на то, как тиран Генрих VIII отверг ее мать, и смеялся над ее слезами! Дивное наслаждение дает власть почитаемой всеми женщине, но она еще тем слаще — для отвергнутой и презираемой! Ведь прославленная сестра принцессы Марии, гордая Елизавета, стала бы тогда ее рабой. И леди Грэй, жена гордого Варвика, была бы в ее власти. А разве не явилось бы услугой церкви заставить голову еретички скатиться с плеч на окровавленном эшафоте?..
— Думай о том, что я сказал тебе! — шепнул архиепископ принцессе Марии, следуя за ней в гостиную. — Клятва, которую ты даешь, ничем не связывает тебя, если нарушение ее делается во славу Божию. Обман позволителен против тех, кто сам хочет обмануть нас; в Писании сказано: «Будьте мудры, как змеи, и кротки, как голуби».
— Но ведь вы останетесь со мной, чтобы я могла по вашему взору знать, так ли я все делаю? — спросила принцесса, направившись к боковой галерее.
Архиепископ, покачав головой, ответил:
— Граф Гертфорд не хочет никому доверять свою тайну, кроме тебя, и я должен сторожить у наружной двери, чтобы вам не помешали. Если бы стало известно, что Гертфорд прошел к тебе, то все пропало бы, так как Варвик держит бесчисленное количество шпионов и непоколебимо доверяет Гертфорду. Будь умна, Мария, и пусти в ход все средства, чтобы очаровать его.
IIКогда лорд Бэклей появился при дворе, принцесса Мария Тюдор возненавидела его, как фаворита Варвика. Это чувство обострялось по мере того, как он все более входил в милость семьи, объявившей открытую войну ей, Марии. С того дня, как Гилфорд Варвик на турнире не обратил на нее должного внимания, окружив ухаживаниями ее кузину, а его сын Дэдлей смелой проделкой выбрал Елизавету царицей праздника, принцесса Мария заподозрила, что старый Варвик не напрасно соединился с Килдаром и гнул спину перед Генрихом. Подозрения не обманывали ее, когда она боялась, что после смерти короля Генриха лорд Варвик всецело овладеет волей и доверием несовершеннолетнего наследника. Свадьба Гилфорда и Джэн Грей заставляла предполагать дальнейшие посягательства; Мария чуть не задохнулась от зависти, когда ее кузина раньше нее надела на голову миртовый венок, а кругом нее шептали: «Варвики наденут на нее еще и другой венец — королевский!»
Граф Гертфорд был шафером леди Джэн Грей, но во время пиршества он, не обращая внимания на резкие насмешки и холодное презрение Марии Тюдор, окружил ее самым нежным почтением и ухаживаниями. Для нее это было еще больнее, так как она видела в этом только насмешку фаворита ее врагов. И вдруг ее духовник заявил, что имеет виды склонить к ней Бэклея! Она не верила в искренность человека, который назвал Джэн Грей самой красивой женщиной на свете. И вдруг сегодня ее духовник сказал, что она должна увидаться с Бэклеем, посоветовал ей обольстить его чарами кокетства и намекнул, что это было бы не трудно.
Принцесса Мария не собиралась оплачивать Бэклею любовью, но каким блаженством было бы для нее заставить преданного Варвикам человека изменить своим благодетелям!
Но если бы она только могла знать, что Гардинер шепнул Бэклею: «Вы добьетесь всего, если будете говорить Марии любезности!» — быть может, тогда она скорее отказалась бы от всяких надежд на корону, чем приняла бы его.
Бэклей вошел в гостиную, приблизился к принцессе Марии и, преклонив перед ней колено, сказал:
— Ваше высочество! Я рискую жизнью, входя сюда, так как месть Варвиков безжалостна. Из этого вы можете видеть, с каким полным доверием являюсь к вам, так что осмеливаюсь рассчитывать, что и вы тоже подарите меня вашим полным доверием.
Эти слова были так далеки от признаний смущенного влюбленного, что принцесса ответила Бэклею с мало скрытой насмешкой:
— Граф Гертфорд! Если вы так сильно рискуете, то вам лучше было бы совсем не приходить сюда!
— Ваше высочество, кто хочет достигнуть многого, тот должен многим рисковать. Разрешите мне объяснить вам, что дало мне основание просить вашего доверия? — сказал Бэклей с легким выражением нетерпения, так как принцесса Мария все еще не давала ему знака встать с колен, а лишь пытливо смотрела на него.
— Граф Гертфорд, — ответила наконец она. — Если вы явились только для того, чтобы предложить какое-либо соглашение преследуемой и загнанной дочери Генриха Восьмого, то говорите с Гардинером. Но вы, кажется, раскаялись и поняли, что существует только один человек, имеющий право наследовать английский трон, и сожалеете, что служили его врагам…
— Ваше высочество…
— Не прерывайте меня! Граф Гертфорд, вы были бунтовщиком. Если бы я хотела отплатить вам тем же, то послала бы сказать лорду Варвику, что его предают. Но я надеюсь, истинное право восторжествует, раз слуги предателя готовы приветствовать во мне свою законную госпожу. Но, чтобы доверять вам, я должна знать сначала, что заставляет вас покинуть лагерь мятежников, готовых предназначенную мне корону дать незаконнорожденным детям моего отца?
Мария сказала это с гордостью оскорбленного права. Она забыла все предупреждения Гардинера. Оскорбленная девушка видела перед собой только слугу своего смертельного врага и уже не могла притворяться.
Бэклей смутился и покраснел. Он ждал, что его примут с распростертыми объятиями, а принцесса оставляла его стоять на коленях и требовала отчета. Но, вспомнив о наставлениях Гардинера, он произнес:
— Ваше высочество, вы изволили знать, что привело меня к вам? Я отвечу. Когда я поступил на службу к Варвикам, то хотел служить Англии, а не лорду. Как беглец, я нашел здесь убежище, так что благодарность обязывала меня по отношению к покровителю. Но когда я увидел вас, ваше высочество, услышал о вашем уме и добродетели, я решил искать возможность служить вам, но когда я понял, что лорд Варвик является вашим врагом, разве смел я приблизиться к вам, зная, что вы считаете меня доверенным лицом мятежника? И все-таки я решился бы на это. Ваше высочество, корона, которая принадлежит вам, еще не украшает вашей головы, и мое сердце зашло в своей дерзости гак далеко, что увидело в Марии Тюдор только женщину, затмевавшую собой всех остальных представительниц своего пола… О, не сердитесь! — воскликнул он, когда принцесса Мария, покраснев, отвернулась от него. — Я сознавал, насколько преступна дерзость моего сердца, и потому оставался на службе вашего врага. Вы не должны были узнать, насколько бесконечно я уважаю вас, я боялся вашего гнева. Но теперь более высокая обязанность заставляет меня преодолеть этот страх.
— Граф Гертфорд, — улыбнулась Мария, лицо которой пылало, — встаньте! Я охотно прощаю вам ваше «преступление», хотя вы из галантности льстите женщине. Но я совсем не тщеславна. Зеркало говорит мне, какова я собой, а молитва показывает мне все мои прочие недостатки и пороки. А теперь перейдем к цели вашего прихода.
— Как! — воскликнул Бэклей. — Вы не сердитесь? Вы благодарите? О, это — жестокая насмешка и справедливое возмездие за дерзость глупца!
— Нет, граф! — смутилась принцесса. — Если бы я на самом деле обладала теми преимуществами, которые многие женщины считают достойными зависти, то очень гордилась бы этим. Для королевы никакой блеск не бывает чересчур ослепительным. И те поданные, которые оценили в ней женщину, будут всегда самыми верными слугами правительницы.
— О, тогда причислите и меня к ним, ваше высочество. Если бы все смотрели моими глазами на жемчужину Тюдоров, то трон Англии не был бы позорим несчастным Сеймуром!
— Перестаньте, граф, лесть, заходящая слишком далеко, может оскорбить. Но вы, надеюсь, не имели в виду ничего дурного, — спохватилась принцесса, увидев, что Бэклей сбит с толку. — Я готова поверить вам, что вы представляете собой исключение, и если настанет когда-нибудь время, когда Англия увидит во мне свою королеву, Мария Тюдор не забудет, что льстили ей еще до того, как она носила корону!
С этими словами она протянула графу руку, которую он покрыл пламенными поцелуями. Принцесса Мария не отнимала руки. Ее глаза затуманились. Она блаженно сознавала возможность отвергать или вознаграждать такую страсть. Вдруг, вспомнив, что перед ней слуга Варвика, она вырвала руку и сказала:
— Когда я буду королевой, Гертфорд, можете рассчитывать на награду. А теперь скажите мне, какие планы таит мятежник Варвик. Под страхом нашей немилости приказываю вам, сэр Гертфорд, забыть в нас женщину и говорить с нами, как с принцессой, дочерью Генриха Восьмого!
— Ваше высочество, — ответил Бэклей, сейчас же принявший формальный и почтительный тон, — лорд Варвик собирается сделать королевой леди Джэн Грей в тот день, когда король Эдуард отойдет в лоно праотцов…
