Владимир Афиногенов - Аскольдова тризна
— Господи, помилуй! — вслух произнёс грек и остановился, ибо услышал, как хрустнула в отдалении ветка под чьей-то ногой.
Остановился с лошадью и слуга.
— Чуял? — спросил у него Кевкамен.
— Да, господин… И держу наготове нож. Может, за нами увязался шатун?…
— Я тоже буду настороже.
Они поозирались и продолжили путь.
А Еруслан, затаившись с гриднями за кустами и слышавший весь разговор, показал кулак дружиннику, не посмотревшему вовремя под ноги и допустившему оплошность.
Лес кончился, и Кевкамен со слугою оказались снова на равнине. Серп луны заблистал ещё ярче, но по краям его уже образовались тёмные полосы, многие звезды угасли, подул порывами ветер.
Пространство поля покрывал белый, никем не тронутый снег. Лошадь и двух человек было хорошо видно, и Еруслан, чтобы не выдать себя, принял решение идти краем леса.
Успокоенный тем, что миновали густые деревья, Кевкамен опять углубился в свои мысли.
«Разъясню верующим сегодня и о значении службы: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу и ныне, и присно, и во веки веков». Повторяем часто сие слова, чтобы помнить — мы принадлежим к вечному царству Христову, ему же не будет конца, и чтобы стремились непрестанно, всеми силами к этому царству, чтобы не прилеплялись к земным, временным, суетным вещам и удовольствиям, чтобы всегда помнили своё призвание к нетленной, вечной жизни чрез искупительные страдания, смерть и воскресение Иисуса Христа».
Кевкамен повернул голову к лесу и увидел, как от дерева отделилось что-то тёмное и тут же исчезло. «Точно — медведь!» — со страхом подумал грек, и мысленно вознёс молитву о сохранении от съедения зверьми к святому великомученику Георгию… И почувствовал сразу же на душе облегчение. «Надо будет и киевлян научить, к какому святому обращаться за помощью и когда память их… Об исцелении от головной боли нужно молиться святому пророку Иоанну Предтече, память его 29 августа; о бездожии и вёдре — пророку Илии (20 июля); о сохранении от пожара и молнии — Пресвятой Богородице Неопалимой Купине (4 сентября); об избавлении от блудной страсти — преподобному Мартиниану (13 февраля); от винного непотребного пития — Моисею Мурину (28 августа)[63]. Сегодня я расскажу о нём, судьба Моисея должна тронуть сердца недавних язычников, вступивших на путь праведности…»
Преподобный Моисей жил в IV веке в Египте. В молодости он совершил убийство, убежал от своего господина и пристал к шайке разбойников. За суровый нрав и большую физическую силу его выбрали главарём. Несколько лет Моисей пробыл в греховной жизни, убивая и грабя невинных людей, топя свои грехи в вине и разврате. Но великая милость Божия снизошла однажды на его голову: Моисей раскаялся и ушёл в одну из пустынных обителей.
Здесь он долго плакал и просил принять его в число братии. В монастыре Моисей находился в полном послушании у игумена и насельников. Через некоторое время он ушёл в уединённую келию, находившуюся на отшибе.
Как-то на него напали четыре разбойника из его бывшей шайки, но Моисей связал их всех и привёл в монастырь. Разбойники, узнав, что попали к своему бывшему предводителю, к тому же пощадившему их, последовали его примеру — покаялись и стали монахами.
Незадолго до смерти Моисей Мурин сказал братии:
— Я уже много лет ожидаю времени, когда на мне исполнится слово Господа Иисуса Христа, сказавшего: «Всё, приимши нож, ножом погибнут».
Около 400 года на обитель напали тати и убили Моисея, но в глазах господа Бога он стал праведником. За это чтят его верующие и возносят ему свои молитвы.
Ветер усилился. Звезды на небе исчезли совсем, месяц из ясного превратился в как бы подёрнутый изморозью; снег из-под ног начал клубиться и потихоньку заметать следы.
Вскоре серп луны тучи закрыли совсем, и Еруслан с гриднями, которым в лесу пока ветер не мешал, с ужасом отметили, как из поля зрения почти совсем пропали грек и слуга. Виною этого не только стала темнота, наступившая после исчезновения месяца, но и всё более усиливающаяся вьюга. За деревьями было тише, но плохо видать, и тогда дружинники тоже вышли на равнину; ветер здесь уже налетал не порывами, а дул сильно и постоянно. Он пробрался наконец-то и в лес, засвистел меж деревьев, и их верхушки закачались.
— Молись ангелу-хранителю! — прокричал Кевкамен, касаясь губами уха слуги.
Его совсем недавно окрестил грек, и он объяснил ему, что по крещению каждый христианин приобретает своего ангела-хранителя, который сопровождает его до самой могилы.
— Ангел Божий, хранитель мой святый, живот мой соблюди во страсе Христа Бога: ум мой утверди во истинном пути, и к любви горней уязви душу мою, да тобою направляем, получу от Христа Бога велию милость. Святый Ангеле Божий, хранителю мой, моли Бога о мне грешном…
На равнине дружинникам Дира уже и дышать трудно было: снег залеплял им глаза, носы, рты, уши. А грека со слугою точно Ангелы Божии надоумили стать позади лошади и большого ящика, притороченного к седлу, животине же самой предоставить искать дорогу, ибо они с пути сбились.
Вдруг на какой-то миг очистился серп луны, но вослед за этим рванул такой ветер, что засвистело пуще вокруг и, чтобы идти дальше Еруслану и его сотоварищам, нужно клониться в три погибели. Тут уж не до того, чтобы за кем-то наблюдать. Как бы выбраться из круговерти снега… И они снова повернули к лесу, под защиту деревьев.
Лошадь привела Кевкамена и его слугу в овраг, на дне которого они и переждали вьюгу; выбрались потом, и без приключений добрались до молельных пещер…
Так и не удалось в этот раз язычникам выследить место сборища киевских первохристиан.
Не похвалил, разумеется, дружинников Дир за такое слежение, разгневавшись, хотел посадить в тёмную, но Сфандра удержала его.
— Виноваты во всем силы небесные, — вразумила князя жена старшего брата.
— Но мне теперь некогда будет заниматься христианами, по решению Высокого Совета я еду в землю древлян, чтобы смотреть за возведением им жилищ и благоустройством их.
— Что ж… Тогда я сама всё возьму в свои руки… Думаю, мои люди справятся с этим куда лучше… — Княгиня так пристально посмотрела в глаза Диру, что князю стало не по себе.
«Колдунья! Такую плетью не зашибёшь… — подумал архонт. — А ведь всегда тихоней себя держала, примерной матерью девочек, от которых без ума Аскольд. Были бы мальчики — другое дело. Наверное, и тут без чар не обошлось! Пусть теперь творит, что хочет. Я уезжаю».
— Желаю тебе удачи, Дир! И не гневайся… А племя древлян после похода заслужило, чтобы о нём позаботились.
7
Дубыню и мою сестру окрестили в день памяти святых Козьмы и Дамиана и назвали: Дубыню — Козьмой, а Максимиллу — Дамианой, и ближе к весне мы их обвенчали. Ох, как время летит: вот и новый год наступил, уже и великий День Воскресения Господня позади остался…
Козьма оказался на редкость хозяйственным человеком, видно скитания ему так надоели, что он захотел домашнего тепла и покоя. Поэтому я присмотрел в соседнем селе дом, который, правда, нуждался в ремонте, и купил его. Муж сестры, приводя его в порядок, пропадал там и дни, и ночи. Ему помогал Доброслав. А потом, забрав Бука, умчался в Константинополь. Думка язычника, как он мне признался, — уехать к себе на родину, в Крым…
— Почему не в Киев? — спросил я его.
— У меня никого там нет.
— А твои друзья?
— Еруслан, Лагир?… Но у них теперь свои дела и интересы… Поеду домой, а там видно будет… Мне верховного жреца повидать нужно, у него и поживу пока, — и Доброслав смущённо опустил глаза.
«Ясно, молодица влечёт его…» — предположил я и не стал более расспрашивать язычника.
Но уезжая, он заверил меня, что пока нас снова не увидит, никуда из Константинополя не тронется. А по всему видать, нам скоро предстоит далёкое и трудное путешествие…
Между Римом и Константинополем с каждым днём росла и расширялась духовная трещина, наметившаяся с приходом к патриаршей власти Фотия. Если поначалу между ним и папой Николаем I развернулась борьба по поводу некоторых догматов церкви, то теперь она настолько усугубилась, что уже затронула коренные, основополагающие положения христианской веры. К примеру, вопрос трактования Пасхи и Рождества Христова. В отличие от Рима мы рассматриваем Пасху как самый главный праздник, а Рим предполагает считать таковым Рождество, исходя из юдоли земной; праздник Рождества, как бы ни был велик, не может для православных затмить праздник Пасхи, ибо духовное воскресение важнее земного рождения. Фотий не раз говорил в своих проповедях: «Человек должен быть подобен колесу, одной точкой ему надлежит касаться земного, а остальным пребывать в вечности…»
Сие только одно, но очень важное понимание сути христианства, на мой взгляд, сути значимой, не говоря уже о постах, которые должны соблюдаться верующими неукоснительно; а папа римский любил хорошо поесть и попить, подобному правилу сам не следовал и паству свою призывал к этому[64]…
