Валентин Гнатюк - Святослав. Хазария
– Нет, – твёрдо ответствовал Святослав, – они решили принять бой. Пусть все соберутся, чтоб не рыскать потом по лесам и полям в поисках малых отрядов. Пусть все соберутся и все тут лягут!
Блуд развернул коня, чтобы тут же умчаться прочь.
– Постой! – остановил его Святослав, ещё раз взглянув на горящего нетерпением темника. – Коль резвый такой, то вот тебе поручение: как только начнётся сеча, бери своих прытких соколов, заходи в тыл хазарам и перехватывай всех, кто вознамерится уйти, и бей до единого, без жалости! Пусть знают: кто на Русскую землю идёт с мечом и насилием, тому нет возврата живому!
Блуд улыбнулся, плутовато сверкнул очами и галопом полетел к своей тьме, явно рисуясь удалью, конём, ладным снаряжением, красивый и юный, как сам Перунич.
«Может, он за этим и прискакал?» – невольно подумалось Святославу. Но он тут же забыл о темнике, весь обратившись мыслями к предстоящей схватке.
Хазары подтянули силы и протрубили в рог о готовности к бою. Им тут же ответили русские рога. Справа от Святослава Крыльями затаились Горицвет с Притыкой – старые воины, слева схоронились в балках Збислав с Мировладом. В центре вместе со Святославом выстроилась Варяжская дружина с Инаром, темник Костобок и полутемник Черево, ещё несколько тем, а замыкающими – молодые Горицвет, Блуд, другие темники и тысяцкие.
Святослав поднял руку в боевой перчатке.
– Друзья мои, братья славные! – загремел его голос над степными ковылями. – Приспел час помериться силой с ворогом, что волком, крови жаждущим, на нашу землю прирыскал, потому нет ему пощады. Слава Перуну! Вперёд!
Князь махнул десницей, и всадники ринулись на врага.
Запели тетивы русских луков, засвистели калёные стрелы, пронзая первых вражеских конников. В ответ им полетели тучи хазарских стрел. Но расстояние быстро сокращается, ещё несколько выстрелов – и луки отправляются в налучи, а в кожаные панцири и деревянные хазарские щиты ударяют русские копья. А через короткое время зазвенела сталь, когда в смертельной схватке ближнего боя скрестились булаты мечей с хазарскими палашами да саблями. Степная пыль поднялась до самого солнца, уже клонившегося к закату.
– Заходи одесную! Ошую смыкай ряды! Бей ворога! – кричал Святослав. – С нами Перун!
– Слава Перуну! – восклицали русичи, дружнее врезаясь в сечу.
Мёртвые и ещё живые люди падали с коней на изрытую копытами землю и побитую, перемешанную с пылью траву. Те, кто получил лютые раны, стенали и грызли землю от боли, а мёртвые безразлично взирали в сваргу открытыми стекленеющими очами. В это время, повинуясь сигналу, из перелесков и балок выскочили до того невидимые Святославовы Крылья.
Два войска, как сильные жестокие звери, вцепились друг в друга, не видя ни солнца, ни неба, ни степи, а только горло друг друга и уязвимые места, которые нужно поразить, чтобы лишить противника жизни.
Превосходящие русские силы скоро стали теснить кочевников. В этот миг часть тьмы Блуда, как неудержимо хлынувшая из раны кровь, потекла в степь на перехват самых чутких из хазар, кто прежде других понял, что сеча проиграна, и пытался спастись бегством. Между тем Крылья русской конницы всё больше охватывали хазар, пока наконец сомкнулись, взяв их в прочное коло. Тех, кому всё же удалось выскользнуть из него, настигали безжалостные мечи тьмы Блуда.
Немногие из хазар вырвались из коло, остальные, видя неминуемую гибель, сдались на милость победителя.
Славной стала первая сеча!
Святослав, желая допросить пленных хазар, направил коня вдоль недавнего поля сражения. Но ещё не успел доехать, как услышал тревожные звуки сигнальных рогов.
– Скачет кто-то, – доложили стражники, – на сей раз со стороны Киева!
Неужто обошли нас хазарские тьмы и намереваются ударить в спину? – мелькнула у многих первая мысль.
Дружинники вновь взлетели в сёдла. Те, кто растёкся по полю, ловя уцелевших коней и разыскивая раненых друзей, кинулись назад, подзывая свистом верных скакунов, ещё не остывших после жестокой сечи.
Не успели дружинники занять свои места и развернуться лицом к неизвестным всадникам, как вновь подскочил дозорный.
– Княже, то наши! Кияне! – обрадованно крикнул он, осаживая взмыленного коня.
Теперь и Святослав разглядел колыхавшиеся над войском знакомые хоругви с ликами Солнца-Ясуня и островерхие шеломы. Он велел трубить отбой тревоги. Через некоторое время Святослав принял дозорных от киян, которые сообщили, что прибыла Обозная тьма Свенельда со многими повозками, припасами, мечами, щитами и стрелами, пешие ратники из киевского ополчения, что успели собраться за столь короткий срок. И что едут с ней кудесники-знахари, а во главе их – сам Великий Могун!
Это сообщение вызвало удивление и радостное оживление в дружине.
– Свенельд привёз Великого Могуна с кудесниками!
– Как? Неужто сам Великий Могун идёт с нами в Хазарский поход?
Святослав тронул коня и в сопровождении нескольких темников двинулся навстречу. Едва приблизившись, он сразу узнал двух всадников, едущих впереди. Рядом со Свенельдом верхом на белом скакуне восседал Великий Могун. Именно восседал – столь величественно выглядел девяностолетний волхв, что, не ведай князь его возраста, ни за что не поверил бы. Гордая осанка и прямой взгляд светло-голубых, как у младенца, глаз из-под лохматых бровей, белая длинная борода и ниспадающие до плеч седые волосы – весь облик кудесника источал спокойствие и уверенность.
– Э-э, знать, непростой поход нам предстоит, раз Великий Могун к нам пожаловал, – тихо сказал Святославу молодой Горицвет.
Подъехав, они поздоровались со Свенельдом и Верховным Кудесником. Ответив на приветствие, Могун сказал, окидывая взором недавнее поле битвы:
– Я вижу, княже, приспели мы вовремя, есть работа для моих знахарей и целителей. А об остальном после потолкуем!
Слегка повернувшись назад, он сделал знак рукой и направил коня к полю, где стенали раненые. За ним последовало с полусотни пеших и конных кудесников и служителей, туда же прогрохотало несколько телег со снадобьями, чистыми холстинами для перевязок и прочим снарядьем, необходимым в сём деле.
Пожилые седоусые военачальники из Обозной тьмы окружили Горицвета, Притыку и прочих темников, расспрашивая их о подробностях сечи. Святослав со Свенельдом отъехали в сторону. Свенельд доложил князю обо всём, что вёз на подводах, сколько у него конных и пеших воинов, как обстоят дела в Киеве, кого оставил следить за порядком, передал пожелание княгини Ольги, чтобы Святослав берёг себя во имя детей, Киева и всей земли Русской.
– Пешая рать и конница только те, что в Киев-граде да окрест собрать успели. Времени больно мало отпущено было. Остальное пополнение из соседних и дальних пределов, старый Издеба, по подходу их в Киев, будет собирать в полки и тьмы и следом отправлять, – доложил, хмурясь, Свенельд. Потом кивнул в сторону волхвов, что уже растекались по полю битвы, и добавил: – А Великий Могун с кудесниками возжелал со мной ехать, вот и привёз их, – закончил бывший воевода. – Нашу тьму теперь все не иначе как Могунской зовут…
– Значит, так тому и быть! – заключил Святослав. – Моя дружина после сечи себя в порядок приводит. Твои же селяне – народ хозяйственный, пусть оружие соберут, коней погибших разделают, Тризну завтра справим. А послезавтра – в поход. Старайтесь от нас не отставать и дружину из глаз не терять, коли сможете. В полгона держитесь, и без моего наказа ни во что не вмешивайтесь. К Могуну приставь личную охрану, всё!
– Добро, – хрипло ответил Свен, – сделаю, как речёшь, твоя воля! – И, развернув коня, подъехал к своим военачальникам, обступивших Святославовых дружинников. – Хватит лясы точить, – буркнул он, – за дело! Сотню из твоей тысячи, – он ткнул плетью в худого щербатого тысяцкого с белым оселедцем на загорелой голове, – в помощь кудесникам, с ранеными управляться. Ты, Кряж, со своей сотней – коней свежевать и варево на всех готовить, а оставшуюся конину на ремни резать и под сёдла, сам знаешь, как это делать… Ты… – продолжал распоряжаться обиженный воевода.
Но Святослав дальше не слышал, он с темниками возвращался к дружине, чтобы выслушать скорбный доклад, сколько воинов погибло в первой сече нового похода. И хотя потери оказались невелики – около полусотни дружинников, – но гибель каждого болью отзывалась в сердце всех.
От места, где были собраны пленные, доносилась громкая хазарская речь. Это Сивый вёл с хазарами разъяснительную беседу, убеждая их переходить на сторону Святослава. Хорошо владея языком и зная их нравы и обычаи, Сивый обладал способностью видеть, когда пленник лжёт, а когда говорит правду. Сам он говорил не столь много, сколь веско. Хазары внимательно слушали, иногда задавая вопросы.
Коротко допросив троих хазарских военачальников и оставив пленных на дальнейшее попечение Сивого, Святослав с молодым Горицветом вернулись к своим походным шатрам, стоявшим рядом. Заботливые стременные уже приготовили чистую воду и рубахи, помогли своим начальникам снять кольчуги и умыться.
