Сергей Зарубин - Трубка снайпера
И трубку слоновой кости с крестиками и точками на остове не удалось сохранить. В последние дни боев на Земландском полуострове потерял ее снайпер. В кармане гимнастерки была, упала на немецкую землю. Горячий был момент, и только после боя стал искать Номоконов дорогой мундштук с золотыми колечками. Не нашел, наверное, землей завалило или испепелило разрывом. И следа не осталось.
Забывалась война, увлекал труд. Было много забот о семействе. В 1947 году колхозники поздравили Семена Даниловича с пятым сыном – Василием. Потом новая радость – опять родился сын, Ванюшей назвали. Вскоре опять большая прибавка в семье случилась: дочери Люба и Зоя родились! А потом опять сын появился – Юрка! Пришлось делать большую пристройку к дому.
Принял на себя Семен Данилович еще одну обязанность.
Недобрым был день, когда, возвращаясь с фронта, завернул демобилизованный снайпер в село, где жили Санжиевы. Некому было отдать немецкую пулю, сразившую Тагона.
Сообщили односельчане, что война нанесла старинному охотничьему роду Санжиевых большой и непоправимый урон. Вскоре после гибели Тагона, в зимнюю вьюжную ночь, спасая колхозный скот, трагически погибла его жена, член партии Бальжит Санжиева. На разных фронтах смертью храбрых пали братья Тагона: Дутар, Митуп и Болот – также снайперы, сверхметкие стрелки. Не вынес горя отец, которого звали в народе богатырским охотником – он трудился в колхозе до 80 лет, и, получив вести о гибели всех своих сыновей, скончался. За месяц до Дня Победы умерла старушка-мать…
А сынишка Тагона остался в живых. Только неизвестно, где ходит круглый сирота. Куда-то убежал после смерти бабушки, исчез…
Побыв с недельку дома, отправился искать парнишку Семен
Номоконов: новый огромный крюк сделал по агинской степи –верст на шестьсот. Шел по следу маленького Жамсо. От улуса к улусу, от юрты к юрте. Все же разыскал сиротку, обласкал его, обогрел, привез в свой дом, отправил в школу. Дал себе слово: вырастить достойного продолжателя геройского рода.
Позже показал Номоконов сыну Тагона тяжелую немецкую пулю, когда подрос парнишка, стал пионером. Тогда и фронтовую книжку прочел Жамсо; новый батька достал ее из полевой сумки.
…Всегда готов любой ценоюПомочь товарищу в беде…Они сдружились на охотеВ орлином снайперском гнезде.В дождливом месяце – апреле,Когда холодным был привал,Полою собственной шинелиТунгус бурята укрывал 21.
Понял Номоконов: мысленно поклялся в этот час мальчишка, что будет эта дружба вечной, бессмертной.
Старший сын Семена Даниловича, Владимир, вылечился после тяжелого ранения, демобилизовался из армии, вернулся в село. Ушли в тайгу отец и сын, долго говорили о боях, о Балтийском море, которое обоим довелось увидеть, о планах на будущее. А потом в веселую минуту соревновались. Первым выстрелил пятидесятилетний отец – в самый центр далекой мишени попал. Долго целился сын, нажал на спусковой крючок и, осмотрев мишень, сказал «есть». Две пробоины светились рядом, соединялись красилками. И тогда поверил Семен Данилович, что крепко дрался за Родину сын, тоже был грозой для врагов.
Больше не стали тратить патронов.
Сыну Прокопию не пришлось быть снайпером: зачислили его на боевой корабль Тихоокеанского флота. Теплым осенним днем приехал в таежное село стройный, черноусый, крепкий моряк, артиллерист-зенитчик. И с ним ходил в тайгу на охоту Семен Данилович, слушал рассказы о морях и дальних странах: в Китай и Индонезию плавал сын. А на боевых учениях и он – специалист первого класса, как записано в документе, – тоже метко стрелял.
Несколько ран принес с войны старший сын. Не испугался он трудностей, не стал искать «теплого» места. На животноводческую ферму пошел работать, скотником. Прокопий стал лесообъездчиком. Женились они, привели в дом отца молодых жен, и у Семена Даниловича появились внуки. Жили все вместе. Дружно играли во дворе со своими маленькими племянниками их однолетки – дяди Вася, Ваня и Юра.
Зашел однажды в дом Номоконовых незнакомый человек и, осмотрев стены, сказал:
– Нам сообщили, что вы укрыли после демобилизации винтовку. Где прячете?
– Это как? – удивился Номоконов. – За дверью она, гляди.
– Закон знаете? – строго сказал приехавший. – Придется привлекать к ответственности.
– За что?
– За незаконное хранение оружия.
Полез в сундучок Номоконов, долго рылся в нем, перебирал бумажки. Вот она, справка с печатью и росписями, хорошо, что не выбросил.
–Даже через границу разрешили!
Взял справку человек из районного центра, прочел, усомнился:
– Что за особые отличия у вас?
– Стало быть, имеются.
Опять полез Номоконов в сундучок, достал узелок, бережно развязал. Фуражка, погоны старшины, орден Ленина, орден Красного Знамени, два ордена Красной Звезды, медали. Посмотрел приехавший на реликвии воинской славы, нахмурился:
– Почему не носите? Так и получается… Не знают в селе о ваших наградах.
– Знают, – строго сказал Номоконов. – Из нашего колхоза, которые живыми вернулись с войны, каждый имеет награды. Бережет народ ордена, ценит, кровью заплатил за них. А я так… По праздникам наряжаюсь, редко. Ты походи по селу, поспрашивай. Со стороны вроде обыкновенные люди в нашем селе, а по боям да трудовым делам – памятник им надо тесать из камня! Я что… Говорили как-то на собрании. Много героев вышло из нашего села, а предателя ни одного не нашлось. И оружие нам прятать ни к чему.
Не простился приехавший, куда-то исчез, а потом снова пришел.
– Вы хоть уберите подальше подарок… Не положено оружие иметь… Раз нет охотничьей бригады – нельзя!
Снял с гвоздя винтовку Номоконов, вынул из дула тряпицу, решительно протянул:
– Забирай. Это после войны, когда голодно было, я на охоту ходил. Коз приносил людям, которые землю пахали, сено косили. Как им без мяса? Себе мало что брал – потрох. Обыкновенно я живу, гляди. Напрасно кто-то позавидовал, пожаловался. Перед взятием Кенигсберга получал эту винтовку, как память оставалась. С десяток фашистов убил из нее, салют давал, а потом на Хингане действовал. Ладно бьет: зря не бросайте, жалейте.
Наступила осень 1953 года – особо памятная для тружеников таежного колхоза. Перед большим праздником вдруг приехали из района монтеры, поставили трансформатор, залезли на высокую опору и подключили к «чужим» проводам давно бездействовавшую колхозную электросеть. Старики ходили в гору и, вернувшись, сообщили, что ни одна лампочка не потухла на улицах горняцкого поселка. Всем хватило энергии. Вновь вспыхнули в домах колхозников «лампочки Ильича».
Зима выдалась теплая, с частыми снегопадами. Южные ветры дули над Нижним Станом. Большие и малые события, случившиеся в ту теплую зиму, будоражили людей, волновали.
Приехал жить в село начальник дорожного отдела горного комбината Яков Михайлович Опин. Знали его колхозники: в годы войны он со своим отрядом проложил немало дорог по тайге. Радостным событием был отмечен день, когда подошла дорога к горе Узул-Малахай 22. Вот тогда, в марте 1942 года, один из рабочих нашел в забое большой, с кулак, самородок. Все помнят: радостный, он сбежал с горы и кинул в кузов окрашенного кумачом грузовика глыбу кварца с куском золота.
– За нашу победу над фашизмом!
Много грузовиков с маленькими мешочками в кузовах отошло потом от горы, где когда-то бродили дикие звери…
Старый рабочий, дорожник, в прошлом хлебороб, стал председателем колхоза. С группой старожилов несколько дней ходил Опин по увалам и падям, забирался на хребты, осматривался.
Вскоре произошли перемены и в жизни Семена Даниловича Номоконова. Однажды вечером, когда колхозный конюх чинил дома сбрую, пришел к нему техник-строитель, секретарь партийной организации колхоза Дмитрий Степанович Собольников. Прихлебывая из кружки теплый чай, пожилой человек, глядя из-под нависших бровей, говорил твердо и спокойно:
–За помощью пришел. Извини, что не сразу узнал о тебе. Сдавай завтра дела на конюшне и приходи в правление. Решили назначить тебя бригадиром. Шесть подвод выделим, автомашину… На передний край посылаем тебя, Семен Данилович, на очень важный и ответственный участок. Задание даем самое боевое. Дорогу пробить к Медвежьей, к целинному участку.
Утром парторг Собольников привез теплые вещи для молодых целинников. Бригада была уже в лесу. По сторонам просеки лежали только что спиленные деревья. Возле сосны стоял Номоконов и, покрикивая, учил ребят валить лес:
– Не торопись! Вроде нехитрое дело, а думать надо, головы беречь. Слышишь, Востриков! Чего бегаешь с топором вокруг дерева? Так надо, гляди! Ствол прямой. В какую сторону надо свалить, с той и затеску делай. Сегодня ветер, и это бери на ум. Куда дует? – выдохнул Номоконов пар изо рта. – В нужную сторону, на восток. Стало быть, против ветра делай затеску. Теперь с другой стороны, чуть повыше пилить надо. Вот и рухнет. Перед этим осмотрись, товарищей предупреди. Низко не надо: недельки через две потеплеет, трактором выдернем пни. Потом канавы прокопаем, гальку привезем, все подровняем. Хорошая будет дорога!
