Княгиня Ольга - Елизавета Алексеевна Дворецкая
– Да я скоро от скуки помру, – пробурчал Соломка, едва приподняв лохматую светловолосую голову над сложенными руками.
Он лежал на кошме лицом вниз и пытался заснуть, но не мог. Ночью выспался, а той безграничной походной усталости, которая позволяет заснуть в любое свободное мгновение, они с братом еще и не понюхали. Ветер с моря задувал ему волосы в лицо.
– На войне сражения – редкость, – напомнил брат мудрость, не раз слышанную от Свенельда.
Ленивую тишину прорвал рев боевого рога. Трубили с песчаного холма, самого высокого поблизости. Все разом подскочили, кинулись, налетая друг на друга, к шатрам и стойкам, где было сложено оружие и составлены копья. Похоже, пророчества насчет отважного дурака исполнились.
Эймунд подскочил как подброшенный. Все его оружие и снаряжение осталось в собственном его стане, и на подобный случай Дыбуля и Орлец имели приказ хватать все это и скорее нести в княжий стан. Поэтому он не кинулся бежать, а оглянулся в сторону пригорка, надеясь понять, что происходит.
А что, если это рать болгарского царя? Боян говорил Ингвару, что едва ли Петр станет собирать войско и нарываться на драку с русами, у царя болгар нет на такую войну ни сил, ни желания. Ему бы со своими людьми поладить. Но что, если обманул?
К Бояну у Эймунда сложилось очень противоречивое отношение: весь вид болгарина внушал неодолимое желание ему верить и доверяться, но умом Эймунд понимал: это нечто вроде колдовства. Похожими чарами владели и Мистина, и сестра Эльга, но у Бояна оно было сильнее: при виде его будто тихий голос шептал что-то сладкое прямо в душу.
– Корабли! – долетел с пригорка истошный крик. – С моря!
Из своего шатра выскочил Ингвар – босиком и на ходу затягивая пояс. С рыжеватой бородкой, с простым лицом и в неприметной одежде, сейчас он ничем не выделялся в толпе отроков.
– Что – корабли?
– Там! – Гридь по имени Бранец, до половины спустившись по склону пригорка, махал руками в сторону моря. – Оттуда! Идут!
– Одеваться, всем! – рявкнул Ингвар на замерших было отроков и побежал на пригорок.
Опасности со стороны моря он не ожидал. Да и сами дозорные увидели корабли почти случайно – глядели они главным образом в сторону болот. Мелькнула даже глупая мысль о Романовых судах, но ее Ингвар отогнал: василевс свои дромоны каждое лето посылает в Белое море[160], что лежит за Пропонтидой и где на островах засели его враги-сарацины. Верные люди в царских войсках говорили, что и этим летом друнгарий царского флота уведет их туда – подготовка шла обычным ходом. Ингвар твердо рассчитывал, что ни в Греческом море, ни в Боспоре Фракийском, ни в Пропонтиде столкнуться с дромонами, что поднимают по двести человек каждый, ему не придется.
Поднявшись на пригорок, Ингвар и правда увидел – с востока, прямо из открытого моря, к устью Дуная приближалась целая россыпь белеющих на синей глади парусов. И это были, конечно, не дромоны, а обычные русские скутары – каждый весел на десять-пятнадцать по борту.
– Это что… с Белого острова? – изумленно пробормотал Хрольв, прибежавший вслед за Ингваром. – Там же ничего нет, только остров…
– Йотуна мать! – Ингвар наконец опомнился и хлопнул себя по бедру. – Какой тебе остров? Это он! Стяг вон видишь?
– Кто он?
– Да Хельги Красный! И правда как с того света – я уж думал, весь век его здесь дожидаться!
* * *
Все войско оживилось с появлением Хельги – даже те, кто его не знал и не понимал толком, кто он такой и почему его приходится ждать. Но те, кто его знал, ему искренне обрадовались – он тоже обладал способностью привлекать к себе людей, и все те, кто в первый миг знакомства содрогался при виде красного родимого пятна, занимавшего нижнюю часть его лица и шею слева, уже через день относились к нему как к другу.
– Да ты совсем хазарин стал, тебя не узнать! Мы уже боялись, не случилось ли с тобой какой беды! – с дружелюбной насмешкой сказал Мистина, подойдя обнять двоюродного брата своей жены.
– И не мечтай! – в самое ухо с тем же выражением сказал ему Хельги, отвечая на это родственное объятие.
Князь родича такой чести не удостоил и сразу стал расспрашивать:
– Ну, что там в Таврии? Как твой Песах?
– Слишком долгий разговор для солнцепека. Если пригласишь меня в шатер, я пошлю кого-нибудь за корчагой-другой вина. Воды у вас тут, я вижу, предостаточно, – Хельги кивнул в сторону Дуная.
– Так он же из Таврии! – вспомнил Мистина. – Придется пригласить, а, княже?
К тому времени как отроки Хельги принесли вино, а отроки Ингвара – воду, чтобы его разбавить в котле и разлить по рогам, князь и Мистина вполне справились с тайным разочарованием. Увидев Хельги, оба осознали собственную тайную надежду, что он в Таврии сложит голову. Но нет худа без добра: теперь войско могло продолжать путь. Весть об этом разлетелась по станам вдоль побережья и везде вызвала ликование.
– Да, надо в путь трогаться, и побыстрее, – рассказывал Хельги, сидя на кошме, где поднятый полог шатра защищал от солнца, а ветер с моря – от духоты. – Песах взял три-четыре городка, но под Херсонесом встал и, я думаю, надолго. Он пограбил долину и села, я в это время запирал гавань. Но сам город наскоком взять не удалось, и сколько он теперь будет под стенами стоять – неизвестно. Стало ясно, что я так целое лето попусту потеряю и тебя зря задерживаю. Мы и решили: не будем устьем Днепра обходить, пойдем через море напрямик! Я спрашивал людей, сказали, при хорошем ветре можно за сутки дойти. У нас чуть больше вышло.
– Песах села пограбил – с тобой хоть добычей поделился? – спросил Мистина.
– А это мы что пьем? – Хельги качнул в руке небольшой поясной рог. – Но в пригородах нам на
