Житие маррана - Маркос Агинис
Епископ-францисканец Фернандо Трехо-и-Санабриа страстно увлекался просветительской деятельностью и хотел учредить в Кордове университетскую коллегию под опекой иезуитов, которая могла бы готовить бакалавров, магистров, лиценциатов и даже докторов. Был он креолом[24], сочувственно относился к индейцам и лелеял совершенно невероятную мечту: основать в тех краях университет[25].
Во время аудиенции Франсиско не сводил с его преосвященства восторженных глаз. Правда, в воображении мальчик рисовал себе громогласного и грозного великана, а увидел невысокого, хрупкого и даже болезненного человека в выцветшем, изношенном облачении. Всем своим обликом епископ напоминал свечу, которая жарко горит и быстро сгорает. Понимая, очевидно, что земной жизни ему отпущено немного, он лихорадочно торопился провести в Кордове массовую конфирмацию.
В монастырь мальчик вернулся полный горячей решимости как следует подготовиться к торжественной церемонии. С помощью духовного наставника, разумеется.
Сантьяго де ла Крус немедленно взялся за дело и заявил, что ученик днем и ночью должен находиться рядом с учителем, а потому отныне Франсиско будет ночевать в соседней келье. Там как раз хватало места для тростниковой циновки, укладки с сиротскими пожитками, стола и стула. Брат Сантьяго вознамерился найти полезное применение страсти подопечного к чтению и воспитать из него миссионера.
Для начала монах решил рассказать Франсиско о важности знаков и символов. Они уселись у колодца посреди монастырского двора. Неподалеку чернокожий раб опрыскивал цветочный куст.
— Знаки — это материальные предметы или явления, которые на что-то указывают, с чем-то связаны. Например, ветвь оливы символизирует мир. Монашеское облачение — это символ служения. След на земле связан с ногой того, кто его оставил. Знаки воздействуют на наши чувства: осязание, обоняние, зрение, вкус, слух.
Брат Сантьяго придвинулся к ученику и кончиками пальцев коснулся его щеки. Мальчик заметил, что рука наставника слегка дрожит.
— Вот, скажем, осязание, — тихо произнес монах, — Ты чувствуешь, что я к тебе прикасаюсь.
Франсиско ощутил странный озноб и невольно отстранился. Брат Сантьяго растянул губы в улыбке.
— Мало того, — продолжал он вдруг охрипшим голосом, — это прикосновение означает нечто большее, указывает на особую связь между нами.
Доминиканец пристально посмотрел на ученика и вдруг поднялся. Франсиско тоже встал.
— Жди здесь, — проговорил наставник.
Он удалился в свою келью и закрыл за собой дверь. Вскоре оттуда донесся свист хлыста, сопровождаемый приглушенными возгласами. Франсиско со смутным страхом считал удары: четыре, пять, шесть, семь… За что же учитель наказывает себя? Может, за ошибку в определении знаков? Но ведь никакой ошибки не было. И сколько еще ему тут ждать?
Наконец брат Сантьяго вышел из кельи. Он заметно побледнел, но на лице читалось видимое облегчение. Опустился на скамью, а Франсиско велел сесть на землю — то ли хотел видеть лицо ученика, то ли не желал больше сидеть рядом.
— Каждый раз, когда нас посещают дурные помыслы, мы согрешаем, — пояснил он. — Именно это со мной сейчас и произошло.
Франсиско тронули искренность и смирение наставника.
— Перед конфирмацией тебе тоже следовало бы бичеваться, — наставительно произнес доминиканец. Внезапное умиротворение не убавило ему строгости.
Мальчик недоумевал, что за дурные помыслы могут смущать наставника. Брата Сантьяго что-то явно тяготило. Вдруг он опасался, что уделяет чересчур много внимания сыну еретика? Или, что еще хуже, карал себя не за собственные прегрешения, а за недостойные мысли, которые посещали его ученика и которые лишь он провидел.
— Я буду делать все что положено, — пообещал Франсиско. — И поститься буду, и бичеваться.
— Это полезные телесные практики. Правильно. Но не забывай и о духовных. Молитва, затворничество, укрепление в вере.
— Я не забуду.
— Ты должен готовить себя к конфирмации, как апостолы готовились к сошествию Святого Духа. Из страха перед иудеями, убившими Христа и жаждавшими крови его учеников, — эту фразу Сантьяго де ла Крус произнес нарочито громко, — они укрылись в Иерусалиме, молились и постились, ибо восприняли учение Спасителя, но еще не стали его отважными воинами. Однако в день Пятидесятницы, исполнившись Святого Духа, апостолы превратились в необоримую рать. С гордостью объявили о своей приверженности к христианскому учению и отправились проповедовать.
Высокопарный тон наставника заставил Франсиско улыбнуться, хотя в ушах все звучали слова: «Из страха перед иудеями, убившими Христа и жаждавшими крови его учеников». Мальчика так и подмывало повторить рассуждения отца и спросить доминиканца: неужели это он, Мальдонадо да Сильва, распял Господа и теперь точит зубы на всех христиан? Или, может, ученики Христовы не были иудеями? Но пришлось взять себя в руки и молча слушать наставления.
Все последующие дни брат Сантьяго вел себя так же странно. Ласково беседовал с Франсиско, брал его за руку, похлопывал по плечу, гладил по густым каштановым волосам. Проникновенным голосом говорил об истинной вере. А потом внезапно, будто пронзенный невидимой молнией, с глубоким вздохом отстранялся, отходил на несколько шагов или, что бывало чаще, удалялся в келью и нещадно хлестал себя плетью. И возвращался успокоенным, очистившись от дурных помыслов, на время овладевших его разумом.
Франсиско усердно молился, мало ел, почти не покидал обители. Работал на монастырском огороде, наводил порядок в ризнице, а отдыхал в тени раскидистой смоковницы или в келье на циновке. Он штудировал вопросы и ответы катехизиса, вознамерившись выучить все, от первого и до последнего слова. Если осилит до конфирмации, Господь непременно вознаградит его.
— Что есть таинства? — спрашивал себя юноша в тишине кельи и сам же отвечал:
— Таинства суть действенные знамения благодати, установленные Христом и вверенные Церкви, через которые нам дается божественная жизнь.
— Сколько всего таинств?
— Семь, как и дней недели.
— Перечисли все, ибо каждое из них наиважнейшее.
— Крещение, миропомазание, евхаристия, покаяние, елеосвящение, священство, венчание.
— Из скольких элементов состоит каждое таинство?
— Из двух.
— Из каких?
— Из материи и словесной формы. Материи суть вещества, ощутимые чувствами людей: елей, вино, вода. Форма — это слова, сопровождающие применение знака.
— Каковы материи каждого таинства?
— Материя крещения — вода, — стал загибать пальцы Франсиско, — материя миропомазания — святое миро. Материи евхаристии — хлеб и вино, материи покаяния — грехи и раскаяние. Материя елеосвящения — елей.
— Каково воздействие таинств?
— Божественная благодать нисходит на верующих, — торжественно произнес юноша.
Тут в келью вошел Сантьяго де ла Крус и попытался сбить ученика, задав ему неожиданный вопрос:
— А что есть благодать предваряющая?
Франсиско удивленно поднял брови. Но ответить не успел, монах сделал это за него:
— Предваряющая благодать — это дар свыше, который побуждает человека делать добро, угодное Богу.
Он расправил рясу, сел рядом и проникновенным голосом продолжал:
— Благодать есть благоволение, благая воля: любовь
