Итальянец - Артуро Перес-Реверте
– Я могла подумать, что это вы, понимаете?
От этих слов он слегка вздрагивает.
– Вы так подумали?
– Я этого боялась.
На сей раз пауза затягивается. Надолго. Итальянец смотрит на Елену так, что теперь неловко ей. И вдруг он резко отступает и берет куртку.
– Спасибо за ужин и за то, что вернули мои вещи. Сожалею, что сегодня нарушил ваш покой.
– Подвергнув опасности мою репутацию?
– И это тоже.
Она качает головой, уперев руки в бока.
– Ничего вы не нарушили, и моя репутация по-прежнему в безопасности… Если уж Арго не прогнала вас со двора, я и подавно не прогоню.
Он шагает было к двери, но колеблется, будто в чем-то усомнившись, и так и стоит посреди комнаты. Если он меня сейчас поцелует, думает Елена, я не стану ему мешать. Только я ведь знаю, что он не поцелует.
– Может быть, в другое время, – говорит он, и Елена содрогается, потому что на секунду ей кажется, будто он прочитал ее мысли. – И в другом месте.
– В другой жизни? – улыбаясь, добавляет она.
Итальянец смотрит на нее долгим взглядом, полным робкого любопытства.
– Вы – необыкновенная женщина, – заключает он.
– А вы – упрямый мужчина.
Он резко поднимает голову, будто его ударили в подбородок, и она снова читает в его глазах неуверенность.
Святые небеса, думает она почти по-матерински. Надеюсь, в глубинах моря он не такой. А то его же там мигом убьют.
Он смотрит на свадебную фотографию. Потом перекидывает куртку через плечо и направляется к двери.
– Вы и дальше будете атаковать англичан? – спрашивает она.
Он останавливается в нерешительности. И снова смотрит на нее.
– Зачем вы об этом спрашиваете?
– Кое-что мне известно, кое-что я могу узнать… Вдруг вам пригодится. Или, может, вам будет интересно.
6
Комната 246
– Без сахара, так?
– Да, спасибо.
Силтель Гобович сварил кофе и поставил дымящуюся чашку на столик перед Еленой. Затем он занялся покупателем в военной форме, который что-то ищет в отделе английской литературы. Елена заполняет последнюю полку – «Полное собрание рассказов Джозефа Конрада», «Лондон, Хатчинсон и Ко.», – отправляет карточку издания в архив и пьет горячий кофе, не торопясь и наслаждаясь вкусом. Несколькими минутами позже, убедившись, что Гобович все еще занят с клиентом, Елена берет свою сумку и, будто собираясь выкурить сигарету, отправляется на террасу. Солнце еще высоко, и бухта ярко сверкает: дугообразный берег уходит вдаль до мыса Карнеро, и Альхесирас похож на белое пятнышко у подножия гор, разрезающих пейзаж на синий и серый цвета. Ветер украшает морские волны барашками, а в двадцати четырех километрах, на другом берегу залива, ясно различима Африка.
Фотоаппарат «Кодак-Турист» куплен сегодня утром за восемь фунтов двадцать пять шиллингов в фотомагазине на Мейн-стрит: объектив у него гармошкой, похожей на воздуходувные меха, а в собранном состоянии камера чуть больше книжки малого формата. Оставив пачку сигарет и зажигалку на ступенях террасы, Елена достает «кодак», убеждается, что ее не видно из окон окрестных домов, открывает объектив и, приставив камеру к глазам, щелкает затвором, прокручивает катушку и повторяет эту операцию четыре раза, фотографируя порт, противовоздушные батареи, продуктовые склады и серые массы военных кораблей, пришвартованных к молам. Потом убирает камеру, зажигает сигарету и курит, стоя неподвижно, в ожидании, когда наконец успокоится сердце, которое вот-вот выпрыгнет из груди.
Не надо было мне пить этот кофе, думает она. Кофе был ни к чему. Хотя, надо сказать, за исключением частого пульса, ее даже удивило, насколько она спокойна; гораздо спокойнее, чем она от себя ожидала. Дыхание не перехватывает, пальцы держат сигарету и не дрожат. Почти всю ночь Елена не спала, представляя себе эту минуту; однако все прошло очень быстро и просто, почти буднично, словно она заранее заучила каждое движение, каждый взгляд и учла все свои страхи. Я должна спокойно все проанализировать, делает она вывод. Надо разобраться в себе, когда буду отсюда далеко, в покое и по другую сторону решетки. Когда смогу спокойно поразмышлять о том, что делаю и что собираюсь сделать.
Когда она возвращается в магазин, хозяин с клиентом в офицерской форме обсуждают «Оксфордскую книгу испанской поэзии», которую офицер только что приобрел. Беседуют они так дружески и душевно, что сразу понятно: это постоянный клиент Гобовича.
– А-а, Елена, иди сюда… Хочу познакомить тебя с Джеком Уилсоном.
Они пожимают друг другу руки. Уилсон высокого роста, волосы цвета соломы. Глаза влажные, немного навыкате. Наверняка любитель выпить, думает Елена. На мундире у него три нашивки сержанта и знак Учебно-образовательного корпуса вооруженных сил: открытая книга с двумя винтовками крест-накрест. Лицо простое, но его английский безупречен, как у хорошо образованного человека. Совершенно очевидно, что он начитанный.
– Книжный магазин в Ла-Линеа, как же, как же, – говорит он. – Надо будет обязательно заглянуть… У вас тоже есть издания на английском?
Она рассеянно кивает. Думая только о том, как бы поскорее уйти.
– Да, есть немного.
– Замечательно.
Пытаясь вести себя естественно, Елена оставляет сумку на столе небрежно приоткрытой. Гобович вынимает трубку изо рта и по-доброму смотрит на нее.
– Уже уходишь?
– Да, я заполнила тридцать две карточки. Приду через пару дней, если смогу.
– Как я тебе благодарен, дорогая моя.
– Не за что… Даже не говори такого. Приходить сюда – радость для меня.
– Ваш магазин недалеко от границы? – спрашивает Уилсон.
– На улице Реаль. – Она смотрит на него. – Вы часто бываете в городе?
– О-о да, знаете… Бо́льшая часть моих товарищей, и я тоже, заходим иногда пропустить стаканчик. – Он подмигивает, весело улыбаясь, и это несколько коробит Елену. – Культурными такие визиты не назовешь уж точно.
Он перешел с английского на испанский, довольно правильный. Он рассеянно смотрит на сумку, потом переводит взгляд на женщину.
– Есть автор, который мне очень нравится, – добавляет он через секунду. – Валье-Инклан. Я пытался его переводить, но был вынужден оставить это дело.
