Томас Костейн - Наполеон. Последняя любовь
На берег сойдут капитан, и главный плотник, с ними будет и третий спутник, некто, кто отвечает за всю конструкцию судна. Это будет человек с густой гривой черных волос и темной бородой. Никто и не заметит, что он сильно похож на меня. Он будет действовать под вымышленным именем, а на самом деле это будет Франсуа Евгений Роберо.
Бертран начал понимать план, и на лице у него проступила радость.
— Да, сир, вы правы!
Наполеон быстро продолжил.
— Далее. Ремонт «Летучего Янки» будет закончен, и судно снова отправится в путь рано утром следующего дня. Но эти три офицера проведут прощальный вечер на берегу, занимаясь там делами.
— Рано утром кто-то из моей свиты, например Монтолон, начнет сильно волноваться и крикнет караульным, что Наполеон исчез и даже не спал в своей постели. Вся свита тоже будет сильно волноваться, и все поймут, что случилось нечто из ряда вон выходящее.
Наполеон сделал паузу.
— Бертран, как вы считаете, что будет потом?
— Начнется суета и настоящий беспорядок, — заявил маршал. — Караульные передадут сигнал о вашем исчезновении и поднимут синий флаг в сопровождении трех выстрелов. Через секунду на всех сигнальных станциях острова начнут развеваться синие флаги.
— Правильно, — согласился Наполеон. — А потом что?
— Сир, ваша свита состоит примерно из пятидесяти человек, все они начнут суетиться. Кроме того, прибудут люди, живущие по соседству — из Леже, от Робинсонов и из Апельсиновой Рощи. Если все, что нам известно о сэре Хадсоне Лоуве, правда, то он примчится галопом, выкрикивая приказания направо и налево. С ним прибудет полдюжины адъютантов. Поднимут в ружье около тысячи солдат, и они будут готовы начать поиски.
— Вы прекрасно представили себе эту сцену, — сказал Наполеон. — Дорогой Бертран, вам не откажешь в реализме. Теперь скажите мне, обратит ли кто-либо внимание на то, что в бурлящей толпе окажутся американские офицеры? Ну, например, двое из них?
— Конечно, их присутствие отметят, но начальство будет слишком занято тем, чтобы организовать поисковые партии и ничего не станет предпринимать в отношении американцев. Когда вас найдут, они снова установят караульных по периметру дома.
— В какой-то момент один из искавших увидит зеленый мундир, — продолжил Наполеон. — В нем окажется человек, лежащий на выступе скалы, находящийся под дорогой, идущей через Долину Герани. Вам должно быть известно это место. Его со стороны дороги прикрывают деревья.
Бертран кивнул головой.
— Все можно будет объяснить тем, что поздно вечером вы отправились на прогулку и упали вниз. Мне известно там одно место, которое не очень легко разглядеть сверху.
— Вы понимаете, Бертран, — довольно улыбнулся Наполеон, — что все их предосторожности будут нам на руку. Все будут слишком заняты выполнением инструкций, разработанных именно на этот случай, и не смогут заметить кое-какие действительно важные вещи. Тело со скалы придется поднимать с помощью веревок, и человек будет продолжать находиться в бессознательном состоянии. Его отнесут в Лонгвуд, и там он постепенно придет в себя.
Наверно, вам не стоит объяснять, что придет в сознание в Лонгвуде уже не Наполеон? Это будет Роберо с подстриженными волосами, побритой бородой и одетый в мой мундир. Конечно, ему предстоит пережить неприятные минуты, потому что его придется спустить на это место ночью.
Наступила тишина, во время которой Наполеон опустил голову на руки и о чем-то глубоко задумался. Потом он взглянул на Бертрана и улыбнулся.
— Существует и еще одна часть плана. Как мне удастся выдать себя за Роберо и пройти на корабль?
— Я уже подумал об этом, сир.
— В этот вечер по дому следует осторожно распространить слух, что моей жизни что-то угрожает. Слуги начнут обсуждать этот слух и очень обеспокоятся, когда я не появлюсь на следующее утро. Я не буду ложиться и, когда все уснут, надену парик, бороду и переоденусь в одежды Роберо. Перед рассветом я пролезу через дыру в потолке в библиотеке и спрячусь на чердаке. После рассвета придете вы и разбудите Монтолона. Вы ему скажете, что не можете спать из-за этой истории насчет угроз и вместе с ним постучите в дверь моей спальни. Ответа вы не дождетесь, войдете в комнату и обнаружите, что она пуста и что постель не смята. Вы вызовете Маршана, он проверит мою одежду и обнаружит, что пропал мундир. Вы разбудите всех слуг, а Монтолон отправится к охране и сообщит им, что я пропал. Вы, Бертран, станете ходить по дому и по саду с расстроенным видом. Если в доме задержится кто-то из слуг, вы потребуете, чтобы они помогли в поисках. Наконец вы придете и дадите мне знать, что на утесе было обнаружено тело, и все отправились туда, чтобы оказаться поближе к месту поисков. Я спущусь вниз с чердака и выскользну в сад. Оттуда я выйду наружу и смешаюсь с гудящей толпой. Пока будут переносить в дом тело, я присоединюсь к двум офицерам американского судна.
К тому времени все синие флаги будут спущены, и это означает, что Наполеона нашли. Он ранен, но жив, и трое американцев поспешат в Джеймстаун, чтобы успеть к отправлению судна. Их вещи уже осмотрели на причале, а потом обыщут каждого из них. Они отправятся на «Летучий Янки» и поплывут на самом быстром корабле от острова Святой Елены.
Я надеюсь, что Жозеф закончил строить свой огромный дом, — заключил Наполеон, — к нашему приезду в Америку. Мы должны там обосноваться до того, как кто-либо начнет серьезно сомневаться в личности пленника в Лонгвуде.
— Сир, — заметил Бертран. — Я предвижу только одну сложность в осуществлении этого замечательного плана. Между вами и двойником не должно быть разницы в весе.
— Тут нам придется положиться на хитрого аббата. В письме, которое я уничтожил, он мне написал точный вес и размер Роберо и сказал, что тот до приезда сюда абсолютно не изменится.
Бертран оглядел фигуру монарха.
— Сир, вам придется похудеть. Наполеон хмуро кивнул головой.
— Я все понимаю. Мне придется похудеть на двадцать фунтов. Мне не хватает Бертье, — сказал Наполеон, покачав головой. — Я бы мог ему долго диктовать, а потом отправился спать. Когда проснулся, все приказы написаны, все копии изготовлены и во все концы отправлены курьеры с бумагами. Ни одного неправильного слова, и все знаки препинания на месте. Это был поразительный человек! Конечно, — заключил он после паузы, — в других отношениях он не был семи пядей во лбу.
Пока они разговаривали, Бертран вынул из кармана из-под ремня небольшую сумку и открыл ее; внутри оказались три небольшие сигары. Он достал одну, глубоко вздохнул, снова убрал сигару, закрыл сумочку и положил ее в карман под поясом.
— Таких на острове больше нет, — грустно заметил он.
— Самое нелепое в жизни, когда человек курит табак, — заявил Наполеон. — Через полтора года вы будете в Париже и к тому времени вам следует отучиться от этой глупой привычки.
— Никогда, сир! Но… полтора года? Неужели все займет так много времени?
— Понадобится много времени, чтобы организовать новую судоходную линию и построить такое необычное судно. Да, пройдет полтора года, прежде чем я смогу оставить во второй раз моих английских тюремщиков с носом. Пора начать действовать. Постарайтесь, чтобы все побыстрее закончили игру в вист. Мне нужно, чтобы в доме было тихо, и никто за мной не шпионил. Бертран, задерните занавески. Не желаю, чтобы на меня глазели караульные и гадали, почему я так поздно бодрствую.
— Я останусь за дверью и буду караулить, пока вы все не закончите, — заявил маршал.
— О'Мира здесь?
— Нет, доктор ушел.
— Тогда пусть мне пришлют стакан вина с одной из его противных пилюль.
Наполеон остался один и взял в руки перо.
— Бертье! Бертье! Как вы мне нужны именно сегодня!
2
Бертран проснулся с ощущением вины. Он спал на неудобной кушетке, упираясь головой в подлокотник резного дерева. Ноги свисали на пол. Он еле поднялся и подошел к окну, чтобы раздвинуть занавес. Показалось солнце и начало подниматься по восточным склонам скал.
— Наверно, уже семь часов или даже позже, — пробормотал Бертран.
Он взглянул на маленькие часы на стене. Так оно и было: Бертран хотел бодрствовать всю ночь, и сейчас он на цыпочках приблизился к двери, ведущей в спальню. Он услышал шорох бумаги. Наполеон не спал, и Бертран осторожно постучал в дверь.
— Войдите!
Наполеон, видимо, только что закончил занятия. На столе лежала стопка бумаги, испещренной мелкими буквами. Последняя свеча догорала, и он прикончил все бисквиты.
Император сбросил туфли, лицо у него было серым от крайней усталости.
— Бертран, — тихо сказал он. — Я закончил. В плане нет ни одного слабого места. Я его просмотрел дюжину раз и не нашел там никаких неясностей.
Маршал сразу ему поверил и утвердительно кивнул головой.
— Конечно, сир.
— Перед нами стоит задача передать эти записи аббату. Мне известно, что вам сравнительно легко удается передавать письма, но нам следует быть очень осторожными. Один из нашей свиты должен возвратиться во Францию и забрать с собой эти заметки.
