Сон Геродота - Заза Ревазович Двалишвили
............................................................................................................................
Ребенок у Марции родился осенью. Мальчик оказался здоровым, сильным и крикливым. Няня Клавдия завернула ребенка в теплую пеленку и положила на кровать рядом с матерью.
-На маленького Ираклия очень похож, ведь вы все выросли на моих руках. До сих пор помню его детское личико, – прослезилась старая женщина.
Марция вместо ответа тяжело вздохнула, ослабевшей от родов, ей трудно было сейчас говорить, но когда няня упомянула имя Ираклия, ей невольно вспомнились братья: где они и когда вернуться домой? Избалованной старшими братьями, ей трудно было жить одной с няней, но сейчас кроме нее рядом с Марцией никого не было. Печальным взглядом смотрела она на прильнувшего к ее груди малютку и даже не могла понять, радовалась она появлению сына, или наоборот. Будто издалека послышался ей голос няни:
– Как мы назовем маленького, госпожа?
– Габриэлем, няня Клавдия, это имя мне нравится.
Один за другим проходили дни и месяцы. Кончилась осень, прошла зима, и когда поля зазеленели, вошла однажды в комнату няня, остановилась перед Марцией и со смущением заговорила:
– За зиму кончились последние припасы, госпожа. В доме больше нечего есть.
– Сдай в ломбард фамильные драгоценности, пока не вернуться братья.
– Уже давно все ушло под залог, даже золотые подвески вашей матери два месяца назад обменяла на муку, – напомнила няня.
– Тогда сдай золотые подсвечники.
– Еще осенью сдала их…
– Тогда… – Марции трудно было это выговорить, но другого выхода она не видела, – тогда отдай меч Луция Манилия, только предупреди ростовщика, чтобы ни в коем случае не продавал, пусть подождет, пока вернуться братья, они выкупят…
Неожиданно старая няня прикрыла лицо руками и заплакала.
-Вы все время дома сидите, госпожа, и не видите, что происходит вокруг. Больше нет никакого города; ни ростовщиков, ни соседей, никого. Последние жители еще зимой оставили здешние места, и сейчас по улицам бродят только дикие собаки и волки, вечером даже опасно из дому выходить. Уйдем отсюда, госпожа, пока не поздно, пока наш дом полностью не окружил темный лес. Скоро река разольется и смоет единственную дорогу, связывающую наш город с внешним миром, и тогда мы останемся здесь навсегда…
Печаль овладела молодой женщиной, когда она услышала от няни эти слова, но более того, ее охватило смятение: куда они должны идти и к кому? Здесь был ее единственный дом, а близких у нее, кроме братьев, никого не осталось. Но где сейчас ее братья? Воцарившееся вокруг общее запустение и ей уже бросалось в глаза. Среди полуразрушенных стен гулял холодный ветер. У дома, стоящего на противоположной улице, в прошлом месяце обвалилась боковая стена, а через две недели – рухнула крыша, и дом исчез под собственными руинами. Вокруг не видно было ни одной живой души, кто бы обратил на это внимание. Весной все вокруг покрылось дикой травой, и очертания улиц постепенно скрывались под выросшим из земли кустарником. Теперь даже трудно было представить, что когда-то здесь был расположен самый многолюдный городской квартал.
Вечерами, когда маленький Габо засыпал в колыбели, Марция коротала время за чтением Библии. Невольно ее внимание привлекла следующая фраза из книги: «Город великий, город многолюдный, шестисотбашенный и с золотыми воротами. Никто не помнит, когда возник этот город, никто не помнит даже времени, когда этот город был молодым. Рождались, исчезали, меняя друг друга, целые страны и народы, а Вавилон всегда стоял .. Город великий, город вечный, как небо, как звезды». Марция вспомнила, что в другом месте в Библии Вавилон называется «проклятым городом». В следующие же века после рождения Христа этот город исчез. Торговые караваны забыли туда дорогу, грозные полководцы стороной обходили его, держа свой путь в сторону более молодых городов. Брошенный на произвол судьбы, вечный город незаметно опустел, растаял и скрылся под песками. Никто теперь точно не знал, когда исчез Вавилон, и когда последний раз видели его люди. Как может исчезнуть и предаться забвению когда-то многолюдный и великий город – это не казалось уже Марции чем-то невероятным: из окна своего дома она видела раскинувшийся перед ней мертвый город, и чувство бессилия охватывало ее при мысли об обреченности жизни. Разве раньше она не знала того, что все в этом мире имеет свой конец? Но при мысли о том, что и ее судьба оказалась такой же, ею овладело полное отчаяние. В середине зимы под тяжестью снега обвалился купол храма Веспасиана, а ворота Гостилиевой Курии, единственное, что осталось еще от здания сената, разрушились ранней весной, и теперь под их руинами устроили себе норы шакалы и барсуки. Оправдалось предсказание няни: в начале мая река прорвала полуразрушенную дамбу и вышла из берегов, затопив единственную дорогу, ведущую в город. Через две недели, когда вода отступила, дороги уже не было видно: ее смыло, а вместо нее образовались заполненные лягушками ямы; хотя этого никто не заметил, потому что к тому времени по этой дороге уже никто не ходил.
Для Марции дни проходили просто и серо. С каждым днем она все сильнее ощущала на себе невзгоды жизни, но оставалась покорной своей судьбе. Все время проводила за женскими делами или за чтением Библии. Иногда, словно приходя в себя, сидя за пряльной доской, поднимала голову и с удивлением смотрела на маленького Габо, ползавшего у ее ног. “Неужели это мой сын, и это, действительно, я, одна, в этом заброшенном городе?” – появлялась в голове мысль, но чаще всего, она уже ни о чем не думала.
............................................................................................................................................
Бог прибрал к себе двух старших братьев. Они погибли, так и не найдя того, кого искали. За годы странствования далекий край и тоска по дому сожрали их тело и души. Вернувшись домой, Луций не узнал родной город. Очертания улиц исчезли под зеленой растительностью. Стоявшие вдоль заросших улиц остатки домов были погребены в собственных руинах, и там в поисках пищи бродили дикие собаки.
Боже мой, что это? – ужаснувшись, добавил он и прибавил шаг. Даже с первого взгляда было понятно, что город был уже мертв. За три года скитаний сколько раз мысленно возвращался он сюда, но теперь, когда за поворотом показался родной дом, у него защемило сердце – настолько все изменилось вокруг. Вместо ворот возвышались теперь только два голых столба. Дом наполовину был разрушен, во дворе валялись кучи мусора и руины. Переступая
