Мамедназар Хидыров - Дорога издалека (книга вторая)
— Как?! — Сапар едва усидел на месте.
— Да, да, — Азиз-Махсум покивал головой. — Три недели назад наши люди… вышли на караванную тропу, что ведет в Афганистан. И столкнулись с неизвестными, тоже на конях, при оружии. В общем, стычка вышла кровавая, наши одержали верх. Когда тех прогнали с потерей, то опознали одного из убитых. Оказалось, люди Клыч-Мергена, того самого, что под Керки воевал против красных… Наши взяли лошадей, сбрую, оружие. Убитых не было у нас, только раненых двое, в том числе Егенмурад, он и возглавлял ватагу. Сюда, на стан, его привезли еще живого, тут он и дух испустил…
Все сидели подавленные. Один из братьев Азиза украдкой провел рукавом халата по глазам.
«Весь наш план — на смарку!» — вспыхнуло в сознании Нобата. Но тотчас он принудил себя успокоиться, трезво оценить обстановку, внезапно и круто изменившуюся. Вот когда пригодился не только богатый опыт боевой жизни, но и особо — уроки шахматной игры! Егенмурада нет в живых. Но — погиб он от руки калтаманов, которых и он, Нобат, может и обязан считать врагами народной власти. Гибель брата, видать, глубоко опечалила и обескуражила Азиз-Махсума. Значит… Эту новую ситуацию следует использовать полностью!
— Вах-х, какое горе! — в общей тишине прозвучало восклицание Сапара. В голосе ощущалось глубокое, искреннее сожаление. — С доброю вестью спешили мы сюда вдвоем с моим другом. Хотели на той пригласить каждого, кто пожелает осчастливить посещением мой скромный дом. Первого тебя, Азиз-джан, — Сапар, только чтобы польстить атаману, допустил это невинное преувеличение, отлично зная, что тот не рискнул бы появиться в ауле даже инкогнито. — А также дорогого друга и брата нашего Егенмурада. Потому что ребенка всевышний посылает моему семейству… И вот…
— Все по воле творца, — не поднимая головы, глухо проговорил Азиз-Махсум. — Одному встретиться с земным миром, другому — проститься с ним навек… А мы даже поминального тоя, как подобает правоверным, не смогли на седьмой день устроить тут, в нашем волчьем логове. Да и сороковины тоже, видно, не справить нам…
«Ага, значит, и тебе наскучила волчья-то жизнь!» — с удовлетворением отметил про себя Нобат.
Некоторое время все подавленно молчали. Потом хозяин первым взялся за чайник, налил в пиалы сперва обоим гостям, потом себе, своим братьям и приближенным. Это должно было послужить знаком: беседу можно продолжать, больше не поминая усопшего.
— Ну, а вы, дорогой гость, — Азиз-Махсум, наконец, обернулся к Нобату. — Хорошо ли чувствовали себя в пути? Обиду на моих молодцов, надеюсь, не таите? Иначе нельзя, не друзей — врагов то и дело посылает нам судьба.
Нобат понял это как приглашение высказаться о цели своего прибытия, назвать себя. Он начал с учтивостью:
— Благодарю, уважаемый Азиз-сердар, дорогу осилили благополучно. И за прием спасибо, ни на кого мы не в обиде… А дорога — для нас дело привычное. Ведь я торговец, живу в Керки, приходится бывать и в Карши, и в Термезе, и в самой Бухаре. Зовут меня Довлетгельды, сын Избасара. По торговым делам заехали мы на самый край Каракумов, стали гостем у Сапара, старого друга нашего.
— Не меньше восьми лет знаю я этого уважаемого человека, — пояснил Сапар, уловив вопросительный взгляд хозяина. — Так обрадовался я его приезду, что пригласил поехать со мной сюда, на Джейрели, позвать гостей на той, заодно и поторговать с выгодой.
— Я разделяю ваше горе, — прочувствованно сказал Нобат. — И сожалею, что не смог познакомиться с вашим уважаемым старшим братом.
— Мой друг Довлетгельды, — воспользовавшись общею паузой, начал Сапар, видимо, решив, что пора перейти к делу, хотя с Нобатом у них не было договоренности, как действовать в изменившейся обстановке, — так же, как и многие достойные люди, натерпелся от кровавого деспота эмира и его прислужников. Не один месяц провел в зиндане, ноги в колодке… Так-то мы и познакомились — рядом были закованы.
— Вам тоже довелось побывать в эмирском зиндане? — с живостью спросил Нобата Азиз-Махсум.
— Нет, судьба смилостивилась надо мной, — сдержанно ответил Нобат. — Только в Бешире, откуда я родом, заточили меня в зиндан, хотя виноват не был. Ну, а наш уважаемый Сапар… Вам известно, как его освободили красные аскеры?
— Да, он мне рассказал, когда мы познакомились.
— Если б не красные аскеры, если б новая власть не восторжествовала, до сего дня люди гнили бы в зинданах! — с горячностью проговорил Сапар.
— Я думаю, с этим согласятся многие, не только те, кто в зинданах побывал… А каково ваше мнение, уважаемый Азиз-сердар?
— Новая власть много доброго принесла народу, — задумчиво, глядя в одну точку, проговорил Азиз-Махсум. — Жаль, поначалу многие люди не сумели этого предвидеть. Оттого невинная кровь пролилась не однажды.
— Это достойно сожаления, вы совершено правы, дорогой Азиз-сердар, — тотчас отозвался Нобат. — Но я слышал в Керки, еще когда шла война, что вы с вашими людьми отказались выступать на стороне противников новой власти. Значит, вы не с теми, кто проливает невинную кровь?
— Э, дорогой гость, Довлетгельды Избасар-оглы, — Азиз поднял голову, в глубоко запавших карих глазах вспыхнул огонек изумления и любопытства. — Вы напрасно петляете окольными тропами. Давайте-ка выйдем на прямую дорогу! Вы — сторонник новой власти и хотите узнать мое к ней отношение. Ну, признайтесь, ведь так?
Нобат выдержал взгляд в упор. Понял: нужно отвечать прямо.
— Я, как и вы, считаю: новая народная власть дала простым людям много хорошего. Те, кого эмир бросал в зинданы, теперь сторонники новой власти, это естественно. Да, я в числе таких людей. И ваше мнение о новой власти для меня интересно.
— Вы мужественный человек, — не спуская с Нобата глаз, проговорил Азиз-Махсум. Все поняли смысл его слов.
— Я много лет знаю Сапара, моего друга, — тотчас отозвался Нобат. И его намек тоже все поняли безошибочно.
— Но вы не правы, — внезапно опять заволновался Азиз-Махсум, — если думаете, что нет моей вины в тех междоусобицах, которые потрясают Лебаб уже который год! Новая власть, очевидно, строится на справедливых началах. Но каким людям она подчас доверяет представлять ее, распоряжаться ее именем в аулах? Мы хорошо наслышаны о том, что творили на правобережье эмирские последыши Абдурахман-караулбеги и Мамедша-мирахур. А ведь они были облечены властью теперь, после того как уже давно прогнали эмира! Нет… Я не ввязался в распрю, когда сражались в Керки. Позже, зимой, Молла-Алтыкул, хромая лисица, явился звать меня на правый берег, в поход против Салыра, я и его выставил ни с чем. Но и с новой властью не нашел общего языка. Случалось, мои джигиты поднимали оружие против тех, кто служил Абдурахману и Мамедше. У них же лутчеки, головорезы и грабители настоящие были на службе! Таким задать взбучку, я считаю, дело правое. Но при этом и невинные люди страдали…
— В Керки знают, что Абдурахман и Мамедша сняты со всех постов и наказаны, — осторожно заметил Нобат.
— Э! — Азиз-Махсум отмахнулся. — И тут, на левобережье, эти бай-ревкомы подчас такое творят — дайхане только стонут, а иные ко мне прибегают жаловаться, управы и защиты ищут… Нет, много правды в словах моего покойного брата — пусть аллах приютит его в обители райской! — какая угодно власть для дайхана или степняка-скотовода — тяжкая обуза, ярмо на шее!
Принесли свежезаваренные чайники, потом горячую шурпу в большой миске. Хозяин предложил угощаться, беседа прервалась.
Между тем завечерело. Сперва один из братьев Азиз-Махсума вышел из юрты, затем другой. Наконец поднялся сам атаман:
— Извините, уважаемые гости! Дела требуют покинуть вас. На ночь нужно отдать кое-какие распоряжения.
Он удалился, за ним последовали еще двое сотрапезников, молодые молчаливые джигиты. Сапар и Нобат остались одни.
— Кажется, дело идет неплохо, — первым заговорил Сапар. — Как считаешь… Довлетгельды?
— Вы правильно действуете, — Нобат подумал, помолчал. — Грех сказать, но то, что нет больше Егенмурада, похоже, нам на пользу.
— Эх! — Сапар вздохнул. — Добрый был джигит… Ну, а сам Азиз… гляди-ка, за трудовой народ готов постоять. Давно бы ему выйти из песков, повиниться перед властью. Может, еще и пользу принесет…
— А попади он в лапы таким, как Мамедша или Молла-Джума Сурхи, тот, что в округе отряды самообороны возглавлял, — знаете, как бы с ним поступили? Он по-своему прав, что сторонился подобных людей. Но теперь обстановка иная.
— Поверишь, Нобат, я сперва крепко опасался. Ведь он сразу разгадал, что ты не торговать сюда явился… Но человек он благородный, гостя не обидит, будь даже враг. А тем более сам, кажется, ищет, как бы подостойнее пойти на мировую.
— Сейчас поведем разговор напрямик.
В эту минуту появился Азиз в сопровождении одного из братьев:
