В объятиях XX-го века. Воспоминания - Наталия Дмитриевна Ломовская
В последний наш визит в Москву (2010 г.) мы поехали в Луцино по приглашению другой Марины, дочери Ирмы Расс. Семье Марины удалось построить большой современный дом в бывшем академическом поселке Луцино, и я довольна, что кто-то из наших знакомых хорошо живет в местах моего детства. Ирма вызвалась проводить нас с Лёней на Звенигородскую биостанцию, расположенную в 15 минутах ходьбы от их дома. Зашли мы и в дом Скадовских. Марина и ее муж оказались дома. Дом состарился и не напоминал усадьбу (как мне тогда казалось) далеких 50–х. Марина подарила нам одну из книг, вышедших под ее редакцией и с ее примечаниями. Автор книги
«Воспоминания о русском доме» — Анна Бродская (Скадовская), жена выдающегося музыканта Адольфа Давидовича Бродского (1851–1929), первого исполнителя второго скрипичного концерта П. И. Чайковского. Книга замечательная, и по моему мнению, является образцом книг этого жанра. Она была написана на английском языке и увидела свет в 1904 г. Автор книги так же, как и я (да простят мне читатели мою нескромность), очень сомневалась в том, что ее книга вызовет у кого-то интерес и писала ее для себя. Друзья настояли на издании ее воспоминаний, и книга, вышедшая в 1904 году, при жизни автора, выдержала два издания. На русском языке книга увидела свет более века спустя, в 2006 году. Она прекрасно издана в Издательском доме «Коктебель» с великолепными фотографиями и другими иллюстрациями. Многие из них хранятся в архиве М. Н. Строгановой.
Несколько летних школьных каникул я провела с папой на рыбхозе «Нива» Воронежской области. В. Москве в школьные годы я больше общалась с мамой, была очень к ней привязана, с папой такого теплого общения я не припоминаю, хотя мои и мамины письма к нему говорят об обратном. Но на «Ниве» вдвоем мы с папой очень дружили, он много знал, мне было с ним интересно, и он не делал мне замечаний, как часто случалось дома. Папа приезжал летом на рыбхоз как сотрудник Института прудового и рыбного хозяйства заниматься выведением новых пород рыб. Я хорошо помню огромных и маленьких зеркальных (почти без чешуи) и чешуйчатых карпов.
Папа метил их клеймом и выращивал мальков из икры, полученной в результате разных скрещиваний. Мы питались яйцами, молоком и медом с соседней пасеки, который у нас не переводился. Я думаю, что папа, всю жизнь влюбленный в пчел как в генетический объект, давал пасечникам хорошие советы, и они в благодарность снабжали нас первосортным медом. Над электроплиткой в нашей комнате висело объявление «А в яичницу соль», так как я всегда забывала ее посолить. Однажды папина помощница пригласила нас к себе на обед. На столе стояла большая миска с борщом со сметаной и все — ее дети и мы — ели из этой миски. Потом ели яичницу из двух дюжин яиц. При этом хозяйка приговаривала: ешьте, ешьте, лучше в нас, чем в таз. И стол быстро опустел.
Помню также неожиданную встречу с бычком на узкой дорожке между прудами. Я бежала от него стремглав, а он кинулся за мной. Испугалась на всю жизнь. В одну из поездок на рыбхоз заболела паратифом, схватила солнечный удар и в довершение была искусана целым роем пчел. Мама пожалела мои толстые косы и не остригла меня после болезни. Волосы вылезли и косы стали совсем тоненькими. Коротко остриглась я уже только после 3–го курса университета. Упоминание о рыбхозе «Нива» я нашла сейчас на сайте ассоциации аграрных журналистов. В статье Л. Григоровой, журнал «Край черноземный», описывается путина (осенний вылов рыбы) в АО «Павловск рыбхоз», одном из крупнейших в Воронежской области. В конце статьи упоминается, что это благополучное хозяйство взяло под свое крыло рыбхоз «Нива» в Семилукском районе, который когда-то был лидером среди рыбоводческих хозяйств Воронежской области, а теперь еле-еле сводит концы с концами. В конце статьи упоминается, что в регионе продолжается кооперация с учеными по разведению элитных пород рыб.
Работая в рыбном институте и на рыбхозе «Нива», папа разработал метод отдаленной гибридизации самцов и самок рыб для их промышленного производства. При этом достигался эффект гетерозиса, рыбы достигали значительно большего веса, чем потомство одного вида рыб.
С 1954 по 1957 г. папа работал доцентом кафедры прудового рыбоводства в Мосрыбвтузе, а потом снова вернулся в прежний институт, но уже заведующим лабораторией генетики и селекции. В 1961 г. он прошел по конкурсу на заведование кафедрой зоологии в Университете дружбы народов им. Патриса Лумумбы.
Как упоминалось в разговорах в семье, он не сработался на кафедре со своим другом еще по кольцовскому институту В. З., которого он взял на кафедру. В 1965 году он был зачислен на должность старшего научного сотрудника в лабораторию Н. П. Дубинина в Институт биофизики АН СССР, а с 1966 по 1972 г. уже работал во вновь организованном Институте общей генетики АН СССР. Там его работой по закрытой тематике, я предполагаю, было обследование рыб в водоемах, подвергшихся радиоактивному заражению при крупной ядерной аварии в Сибири в 1957 году. Не знаю, волею каких обстоятельств или личностей, ему предложили уйти на пенсию, и еще некоторое время он работал на временной ставке. После ухода на пенсию он осуществил свою давнюю мечту — заниматься генетикой пчелы и опубликовал на эту тему несколько крупных теоретических статей, главным образом, в журнале Генетика. К своему стыду, должна сознаться, что в те годы совсем не интересовалась папиными работами. Единственное, что мне очень нравилось, — это выбор им объекта исследования. Ссылки на статьи Д. В. Шаскольского по генетике пчелы и воспроизведение рисунков из его статей постоянно появляются на современных компьютерных сайтах. Сейчас, просматривая его статьи, поражаешься, каким же грамотным
