Грегор Самаров - Медичи
Так метались ее мысли между страхом и надеждой: то она радостно ждала будущего, то хотела удержать тихое и мирное настоящее.
Загудел соборный колокол, возвещая народу сошествие благодати Господней в храме.
Фиоретта знала, что Джулиано у обедни и наверно в молитве думает о ней. Ей тоже одновременно с ним захотелось вознести и свою молитву к Богу. Она вошла в комнату и стала на колени у колыбели Джулио. Фиоретта молила Бога не разлучать ее с возлюбленным и даровать ей высшее счастье преданной любви.
Звон уже давно прекратился, а она все еще стояла на коленях. Вдруг она вскочила, прислушиваясь: непонятный шум доносился из города, дикий, похожий на рев хищников, из которого выделялись временами возгласы и душераздирающие крики. Она не могла себе представить, что это могло быть, но, очевидно, что-то ужасное, и там, среди этих криков, в этой толпе, находился ее Джулиано… Фиоретта выбежала в сад, хотела бежать в город, увидеть людей, чтобы узнать, что случилось.
Неожиданно перед ней появился Бернардо… Его платье было обрызгано кровью, глаза блуждали… Фиоретта отступила перед ним.
— Что вам нужно? — спросила она, содрогаясь. — Что означает этот шум?
— Я пришел спасти вас, Фиоретта, — вскричал он, хватая ее за руку. — Народ восстал, чтобы свергнуть Медичи. Весь город пришел в движение… Кровавый бой идет на улицах…
— А Джулиано? — с ужасом воскликнула Фиоретта. — Где он? Я хочу к нему… Я хочу быть вместе с ним.
— Он бежал, — отвечал Бернардо, — и теперь уже, наверное, в безопасности… Я пришел спасти вас и отвести к нему… Идемте скорее… Нельзя терять ни минуты…
Странное чувство охватило Фиоретту.
«Медичи свергнуты… Джулиано бежал…» Почти радостно забилось ее сердце. Это разрушало преграду, отделявшую ее от возлюбленного. Теперь она может утешать его, скрасить его несчастье своей любовью и быть для него больше, чем она была бы в роскоши и блеске. Но ее пугали горящие глаза Бернардо. Она высвободилась из его рук и сказала, отступая к двери:
— Вы посланы им… Вы хотите отвести меня к нему? Но вы же ненавидели его и предостерегали меня!
— Я ненавидел его и предостерегал вас, потому что я любил вас и боялся, что он злоупотребит вашим доверием, но теперь, видя, что все ваше счастье в нем, я хочу спасти вас для него… Теперь он уже не сможет обмануть вас, — добавил он с особенно злобным выражением, испугавшим Фиоретту. — Мое присутствие здесь сейчас доказывает, как велика моя любовь. Я думаю только о вашем счастье… Идемте… Идемте… нельзя терять ни минуты. Мы должны добраться до леса, пока на улицах идет резня, и никто не думает о преследовании. Если мы доберемся до Апеннин, куда он направился, то завтра перейдем границу и будем в безопасности. Идемте, это воля Джулиано. Вы не можете его ослушаться. Здесь, в доме его друга, вы не в безопасности, если обезумевший народ найдет вас.
Она стояла в нерешительности. Бернардо схватил ее за руку и попытался увлечь за собой.
— А мой сын, мой Джулио? — закричала она.
— Ребенок должен остаться здесь, ему не угрожает опасность, со временем его можно будет взять…
— Расстаться с моим сыном? Никогда!
— Но это безумие! Я же говорю вам, что ребенок здесь в полной безопасности! Или вы хотите рисковать жизнью и счастьем из-за ребяческого упрямства? Идемте, время не терпит!
Она пыталась вырваться, но сил для сопротивления не хватало.
В эту минуту из отворенной двери вышел в сад Антонио Сан-Галло, бледный, в измятом костюме, с растрепанными волосами.
— Ага! — вскричал он с угрожающим видом. — Сам Бог послал меня к вам на помощь, Фиоретта. Идите сюда! Ты в моих руках, Бернардо Бандини, убийца, и не избегнешь наказания!
Наконец Фиоретта вырвалась и отскочила.
— Он — убийца? — закричала она, широко раскрытыми глазами глядя на Бандини. — О Боже! Теперь я все понимаю… его окровавленные руки… его взгляд… Да, да… он убил Джулиано.
— По крайней мере, я отомстил ему! — злорадно воскликнул Бандини.
Он повернулся и хотел уйти, но Антонио подбежал и схватил его за ворот.
— Ты не уйдешь от меня, негодяй! Для тебя еще найдется место в окнах синьории, где Сальвиати и Пацци уже висят в назидание всем изменникам!
Бандини выхватил кинжал. Антонио отступил и обнажил шпагу.
— Ты не уйдешь, несчастный, хотя мне и противно пачкать свое оружие твоей кровью.
Он стал наступать, но Бандини в одно мгновение перекинул кинжал в другую руку и выхватил шпагу. Завязалась ожесточенная борьба, но Бандини был опытнее. Ловким приемом он поразил Антонио в правую руку и выбил шпагу.
— Тебе не удержать меня! — насмешливо крикнул он. — Твоя рука, очевидно, лучше владеет циркулем и линейкой, чем оружием.
Фиоретта стояла, как мраморное изваяние, ничего не видя и не сознавая, но когда Бандини хотел бежать, она вдруг ожила, бросилась на бандита и повисла на нем.
— Стой, убийца моего Джулиано, ты не уйдешь!
Бандини хотел стряхнуть ее, но отчаяние придало Фиоретте невероятную силу.
Антонио тем временем взял шпагу в левую руку и громко позвал слуг.
— Черт возьми! Так следуй за своим Джулиано, если лучшего ты не захотела. Я не пожертвую из-за тебя жизнью! — крикнул Бандини и нанес ей сильный удар в грудь кинжалом.
Фиоретта повалилась на землю, все еще крепко цепляясь за него. Он резко оттолкнул ее и, прежде чем подоспел Антонио со слугами, спешившими из дома, убежал.
Улица была пустынной. Бандини бросил шпагу, спрятал кинжал в камзол, надвинул шляпу на глаза и скрылся.
Глава 15
Собор, ставший ареной неслыханного происшествия, скоро опустел, и народ бросился на улицу преследовать изменников.
Священники увели кардинала Рафаэлло в старую ризницу, а сторонники Медичи поспешили охранять их дворец от возможного нападения.
Раньше всех выбрался из собора маркиз Маляспини. Бледный, без шляпы, с искаженным лицом, он проталкивался через толпу, а так, как все знали его как друга и родственника Медичи, то народ расступался и приветствовал его криками «Палле! Палле!». Таким образом, он беспрепятственно добрался до своего дворца и, задыхаясь, вбежал в комнаты жены…
Лоренцо, грустный и серьезный, сидел в ризнице; Торнабуони разрезал его камзол и наложил повязку на руку. Рана от скользнувшего кинжала была неопасной, но боль и потеря крови ослабили и без того не очень крепкого Лоренцо.
— Чем я заслужил такую ненависть? — грустно говорил он. — Кажется, я, как и все мои предки, старался делать только добро моему городу и его гражданам. Я не так ощущаю эту рану, как эту неблагодарность, и готов от всего отстраниться, даже если восстание будет подавлено.
— Оно уже подавлено, — сказал Козимо, отворяя дверь, — но вы не имеете права бросать родину из-за преступных действий нескольких людей. Сейчас вам следует идти домой, надо успокоить домашних, они наверняка сильно волнуются.
— Козимо прав, — сказал Полициано. — Пойдемте, благородный Лоренцо. Донна Кларисса с нетерпением ожидает вас. Она, конечно, уже знает о случившемся. Здесь имеется боковая дверь, через нее путь к вашему дворцу будет короче.
— А Джулиано? — с тревогой спросил Лоренцо. — Где он? Как спасся?
Все присутствующие молчали, опустив глаза перед взволнованным взором Лоренцо.
— Ты мужчина, Лоренцо, и глупо было бы скрывать истину, которую ты все равно скоро узнаешь, — сказал Торнабуони. — Джулиано убит Бандини и Франческо Пацци, которого я не считал способным на такое злодейство.
— Убит? — вскричал Лоренцо. — Мой Джулиано, которого я любил, как сына? Безжалостно убит в полном расцвете сил и молодости! О, почему он не спасся, почему меня не поразила смерть, если уж одному из нас нужно было погибнуть! Пусть бы я был убит, я и так чувствую в себе зародыш смертельной болезни и все равно долго не проживу!
Он закрыл лицо руками и весь дрожал от судорожных рыданий.
— Такова воля Провидения, — сказал Торнабуони. — Благодари Бога вместе с нами, что Он сохранил нам тебя… Твоя жизнь нужнее отечеству, чем жизнь Джулиано.
— Вы не знаете, как я его любил! Где он? — спросил Лоренцо, вскакивая. — Ведите меня к нему, я хочу видеть его… Может быть, он не умер… Может быть, удастся спасти его…
— Он умер, и никакой надежды нет! Кровь его вытекла из многих ран, он погиб геройской смертью за отечество… Это должно утешать нас и сделать его память священной. Не смотри на него теперь, когда он лежит в жалком и обезображенном виде. Мы позаботимся, чтобы у тебя о нем, даже мертвом, осталось отрадное впечатление… Не задумывайся о прошлом. Ты принадлежишь семье и родине, и на тебя возложены великие обязанности, требующие всех твоих сил.
Лоренцо все еще стоял молча, потом выпрямился и провел руками по глазам. Твердая решимость вновь появилась на его бледном лице, во взгляде выражалась непреклонная воля.
