Серо Ханзадян - Царица Армянская
возлюбили меня от рождения. А своих избранников они наделяют силой
покорять. Однако кто ты?
— Я сын царя Мурсилиса и его старшей жены царицы Тагухепы. Зовут меня
Наназити.
— Встречаешь пленницу своего отца? — стараясь казаться веселой и
приветливой, спросила Мари-Луйс — Не так ли?
— Меня гнало сюда нетерпение лицезреть твою божественную красоту!
— Вот как? — усмехнулась царица. — Ты хорош собой, наследник
Наназити. Хотелось бы знать: меня привезли в Хаттушаш для твоего отца или
для тебя?
Царевич на миг опешил от такого неожиданно прямого вопроса, но тут же
пришел в себя и по возможности учтиво проговорил:
— А разве не все равно, кто теперь будет владеть твоим прекрасным
телом?
— Да, но мне хотелось бы изведать, чья кровь горячее — твоя или
царя-отца?..
Так они перекидывались вопросами-ответами, пока рабы не пересадили
Мари-Луйс с колесницы на носилки и не двинулись под палящими лучами к
воротам, которые тут же затворились за ней. На что Наназити не преминул
заявить:
— Никогда отныне эти ворота не откроются перед тобой!
Царица усмехнулась, но ответа ей было не занимать.
— Если, конечно, они вдруг не рухнут! — сказала она.
Сидевшая у царицы в ногах Ерес Эпит восхищалась тем, как уверенно и
бесстрашно вела себя ее покровительница.
Хаттушаш бушевал. Люди заполнили все проезды и проходы, желая видеть
царственную пленницу из Страны Хайасы. Мари-Луйс щедро одаривала всех
улыбкой.
Из дворцового окна за ней наблюдал и царь Мурсилис. Красота царицы
поразила его: словно сама богиня сошла к нему с небес. Воистину волею
богов свершилось это чудо — и ее пленение, и то, что сейчас она здесь и
что, кто знает, может, она будет здесь целую вечность.
* * *
Войско Каранни спешно возвращалось на родину. В горах выпало необычно
много снега, а потому пришлось отклониться чуть к югу и продвигаться к
долине Ерасха.
Каранни держался с достоинством и величием. Горем своим ни с кем не
делился. Подробностей падения Нерика и пленения жены у Нуар не
выспрашивал.
Миновали Ерасх и подошли к стенам Бойлакана.
У небольшого озерца царевич спешился.
— Давайте смоем здесь с себя пыль дальних странствий и все наши
грехи. Благо вода в озере теплая от горячих подземных источников.
Уже в воде он вдруг спросил у Нуар:
— У кого там моя царица?..
— У хеттского верховного военачальника Нуанза Вараша. Я узнала об
этом перед самым бегством из Нерика. Однако боюсь, что ее отправят в дар
царю Мурсилису...
— Довольно! — остановил Каранни. — Не продолжай...
Въехали в Бойлакан. Каранни приказал срочно сформировать полк
арцахской конницы и отправил гонца в Сисакан к шурину Татану с требованием
немедленно прибыть со своим войском в Тайк. Действовал он спокойно и
решительно, без тени растерянности, хотя в душе очень тяжело переживал то,
что случилось с любимой женой.
Выехав в дальнейший путь, царевич с полдороги велел сопровождающему
его Багарату Дола вернуться обратно, укрепиться в Бойлакане и в случае
возможного нападения с востока любой ценой остановить врага.
Арцахская конница и оба сына Багарата Дола остались с Каранни.
Сейчас в полку престолонаследника насчитывалось до пяти тысяч
конников и столько же сменных лошадей. У Каранни было намерение, достигнув
Тайка, еще пополнить свою конницу.
На пути часто встречались кочевые племена. Они недавно спустились с
летних горных пастбищ и рассеялись по всей долине.
Завидев войско, кочевники начинали играть на дудочках, одаривали
живностью. Каждое из племен имело свой отличительный знак — козел, овца,
теленок и другие. Все носили их изображения на шапках. Ближе к горам знаки
эти сменялись на более грозных животных — тигров, рысей, пантер.
В туманной дали стали просматриваться снежные вершины гор. Под сенью
их величия жалкими и неприкаянными казались желтые, серые и черные клочки
долинной земли.
— Придет день, я доберусь до вас! И следа не оставлю от вашей гордой
белизны! Всех богов принесу в жертву во имя моей царицы-жены!..
Эту свою мечту Каранни прокричал во весь голос. Нуар содрогнулась от
ужаса.
— Невозможное ты возжелал, — в страхе проговорила она. — Восставшему
против богов грозит гибель, царь наш великий и славный!..
— Такая гибель достойна и желанна!..
Ехали безостановочно — и днем, и ночью. Кони устали, и воины от
бешеной скачки едва держались в седле. Из сел и крепостей люди выносили им
подарки. Несли все, что имели: мясо, хлеб, муку, масло. И скотину
пригоняли.
Конники пугали людей — в диковину им был воин на коне.
Старосты сел приглашали Каранни остановиться, посетить их дом, но он
спешил. Жена ни на миг не выходила из головы и все время как бы плыла
перед глазами.
Въехали в полосу деревянных крепостей — обиталищ лесного армянского
племени Мосьянов. Здесь престолонаследника одаривали деревянными
статуэтками богов, почитаемых жителями этих мест.
Каранни сердился: «И кому нужно такое количество богов и божков?..» В
раздражении он передавал все, что получал, Нуар.
— Раздай воинам, пусть смастерят себе ложки. Это самшит, хорошая
древесина, ложки из него при еде деревом не пахнут.
Поднялись на Тайкское плато. Кони заржали, увидев перед собой
необозримые просторы. Здесь к престолонаследнику присоединился
родоначальник Тайка с пятью сотнями своих конников. Дальше шли через
Бовберд, у которого их нагнал военачальник Васпуракана Андзев, тоже с
войском.
В Куммаху Каранни решил не заходить. Чего доброго, зима там
застигнет, может задержать, она в Куммахе бывает лютая. Надо спешить,
чтобы до снега добраться в Нерик и изгнать оттуда хеттов. И супругу
вызволить из плена.
Как ни спешили, но на одну ночь все же остановились передохнуть в
крепости Арипса, раскинувшейся на берегу реки Мурц. Тут царевича встречал
с причитаниями, со словами сочувствия и утешения местный староста. Однако,
едва услыхав его вопли, Каранни грозно взревел:
— Замолчи! Что ты голосишь, как плакальщица? Мы воевать идем!..
Численность войска росла день ото дня.
Вскоре достигли берегов Тер Мадона. Стали сбивать плоты для
переправы, когда вдруг показалось войско, набранное в столице Таги-Усаком.
Каранни в этот момент седлал свою лошадь. Увидав астролога, он бросился к
нему, впервые за эти дни дал волю своему волнению.
Таги-Усак опустился на колени:
— Прости, царевич, не уберег я царицу!
Каранни бережно обнял его за плечи.
— Встань, встань! — сказал он. — Пусть никто не проливает слез над
моим горем. Подымись!..
Таги-Усак не мог смотреть ему в глаза. Он видел, что переживания
царевича несоизмеримы с его горем.
— Царица в Хаттушаше, божественный. Мурсилис оказывает ей достойное
гостеприимство. Во всяком случае за жизнь ее ты не тревожься!..
— Этот вероломный, коварный изверг потребует за свободу царицы
половину моего царства...
— Наверняка не меньше.
— Но я не дам ему и змеиной косточки!.. Как там отец мой?
— Несчастье словно отодвинуло его хворь.
Каранни заговорил с другом:
— Видишь эту конницу, астролог? С ее помощью мы растопчем страну
Мурсилиса. После нас его земля ни зернышка не родит!
— Да помогут боги!
Таги-Усак не видел, что у входа в шатер престолонаследника стоит Нуар
и смотрит на него...
Закат залил красными отсветами воды Тер Мадона. Вокруг ржали кони.
Таги-Усак с удивлением разглядывал верховых лошадей.
— Неужто человек садится на спину коня? — с недоверием спросил он
царевича.
— Конечно! И садится, и в бой бросается. Вот и я верхом въеду в
Мурсилисов Хаттушаш!..
От шатра к ним направилась Нуар с тростником в руках. Подошла,
поднесла коню сочные стебли. Тот стал жевать их, беря прямо с ее ладони.
Не глядя на Таги-Усака, Нуар жестко, словно на бой вызывая, проговорила:
