Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка
Она понимала, почему муж отнесся к незнакомцу с таким недоверием. Перед ними стоял метис, человек с примесью индейской крови. Симон повернулся и пошел назад к хижине. Он предпочитал не вмешиваться в отцовские дела. Проходя мимо Эрмин, он заметил, однако, что девушка бледна как полотно.
— Не бойся, — шепнул он ей. — Индейцы такие же люди, как мы. Он не собирался есть нашего Эдмона!
— Я знаю, — ответила девушка, пожимая плечами. — Не такая уж я дурочка.
Она не могла отвести глаз от своего незнакомца. Не отрываясь, смотрел на него и Жозеф, но совсем по другой причине. Выражение лица у рабочего было таким свирепым, что юноша невольно отступил на шаг.
— Извините, что напугал вас, — сказал он. — Я ищу работу в этих краях, и кто-то сказал, что можно сходить в Валь-Жальбер. Но здесь я ничего не нашел. И теперь я ухожу.
— Ты искал не в том месте, — опуская топор, отрезал Жозеф. — Ступай своей дорогой, так будет лучше.
— Вы очень любезны, месье! — иронично отозвался незнакомец.
Эрмин была сама не своя. Незнакомец ни разу не взглянул на нее.
Она надеялась, что он все-таки на нее посмотрит, и боялась этого.
«Если он заговорит со мной, Жозеф и Бетти поймут, что мы видимся не впервые. А ведь я сказала ему, что у меня нет семьи. Он решит, что я лгунья», — думала девушка.
Наконец незнакомец перевел взгляд на стоящую чуть поодаль девушку с сияющими голубыми глазами и внезапно порозовевшим от волнения лицом. Во взгляде ее читалась мольба. Он понял эту мольбу на свой лад и упругой походкой двинулся прочь. Когда между ним и Жозефом образовалось приличное расстояние, юноша крикнул:
— Меня зовут Клеман Тошан Дельбо! Клеманом назвал меня отец, а имя «Тошан» выбрала моя мать. На ее языке это значит «удовлетворение». И я такой же добрый католик, как и вы, месье! Может, даже чуть лучше, потому что не сужу о ближнем по цвету его кожи!
— Богохульник! — ответствовал рабочий, погрозив ему кулаком.
Элизабет с Эдмоном на руках пошла к хижине. По пути она посмотрела на девушку, которая осталась стоять на месте, беззвучно повторяя имя юноши, подаренное ей случаем.
— Идем побалуем себя сиропом, Эрмин, — позвала она ласково. — Ты очень бледна. Жо любит устраивать сцены. Но в его возрасте люди не меняются. Он не терпит чужаков, а в особенности метисов.
— Да, Бетти, я иду.
«Клеман Тошан Дельбо… Я буду звать тебя Тошан, — думала девушка, сердце которой готово было выпрыгнуть от радости. — Какое красивое индейское имя выбрала для тебя мать! Тошан…»
Ей было невдомек, что незнакомцу довелось повстречаться с ее собственными родителями много лет назад, на берегу реки Перибонки.
Глава 7. Снежный соловей
Монастырская школа Валь-Жальбера, 18 декабря 1929 года
Эрмин наблюдала за тем, как сестра Викторианна укладывает вещи в свой скромный коричневый картонный чемоданчик. Монахиня говорила не переставая — эмоции переполняли ее.
— Крошка моя, мы просто не можем остаться — нынешнее количество учеников не оправдывает нашего присутствия. Благословенная эпоха подошла к концу. Скоро образцово-показательный поселок Валь-Жальбер окончательно опустеет. Все усилия компании оказались тщетны. До сих пор не могу в это поверить! В этом году из поселка уехало четыреста жителей! Четыреста! Осталось не больше десятка семей. Кто мог предвидеть такое? Господин мэр сравнивает себя с капитаном, который цепляется за руль тонущего корабля. Я плакала, слушая его. Все это весьма прискорбно… Но больше всего меня печалит твое решение. В Шикутими тебе было бы легче получить профессию. И я буду страшно по тебе скучать.
— Сестра, прошу вас, не сердитесь на меня за это, — сказала девушка.
— Надеюсь, ты не пожалеешь, — добавила монахиня. — Жозеф Маруа стал твоим официальным опекуном. Ты в хороших руках. Месье Маруа — человек надежный.
Сестра Викторианна отвернулась от Эрмин и вытерла глаза платочком.
— О нет! Не плачьте! — воскликнула девушка. — Я не смогла бы поехать с вами в Шикутими, даже если бы хотела. Я уверена, что мне нужно остаться здесь и ждать — моих родителей или… Здесь, сестра, и только здесь. Помните, в тот вечер, когда вы показали мне мои детские одежки, я рассказала вам сон, который снился мне сотни раз, с раннего детства. Тот, в котором мать обнимает меня и нежно прижимает к себе… Я уверена, что однажды мы с ней встретимся. Здесь, в Валь-Жальбере. Я не могу уехать. Со мной случится что-то чудесное, если только у меня хватит терпения дождаться…
Девушка не закончила фразу. Она думала не только о родителях, но и о Тошане, красивом метисе с ласковыми и насмешливыми гла-
зами, который тоже часто являлся ей во сне. Но об этом она не могла рассказать сестре-хозяйке.
— Я вырастила тебя, дитя мое, — в который раз проговорила сестра Викторианна. — Год за годом у меня на глазах ты просыпалась и, жмурясь, как довольный котенок, пила молоко… Я штопала твои платьица и чулки, потом научила тебя делать это самостоятельно. Я живу здесь дольше всех сестер — приехала в декабре 1915-го года и уезжаю в декабре 1929-го. Мне не доведется испечь пирог в честь твоего пятнадцатого дня рождения, в праздник Богоявления. Мари-Эрмин, ты строишь свое будущее на мечтах, смутных ощущениях, тщетных надеждах. Это несерьезно. Боюсь, что Маруа будут тебе потакать. Особенно Элизабет.
Сестра-хозяйка повернулась к девушке. Ее глаза с опухшими веками были полны слез.
— Господи, сколько воспоминаний! Не скоро они сотрутся из памяти, — сказала она растроганно. — Я слишком сильно к тебе привязалась. Ты мне как дочь!
— Бетти тоже так говорит, — отозвалась девушка. — Я очень благодарна вам за вашу заботу. И я буду очень по вас скучать, сестра. Я буду писать вам в Шикутими, буду рассказывать обо всем, что происходит в поселке!
— Если только почтовое отделение не закроется!
— Пока в Валь-Жальбере есть жители, почту будут доставлять,—
с уверенностью заявила Эрмин. — Магазин тоже не закрывается. После Рождества школа заработает снова, и преподавать будет обычная учительница, не монахиня. Вот увидите, поселок не умрет.
Девушке очень хотелось в это верить. Она знала, что еще какое-то время Жозеф сохранит за собой рабочее место — муниципалитету по-прежнему нужно электричество. И она сама получит возможность зарабатывать: мэр согласился платить ей ежемесячно небольшую сумму за то, чтобы она содержала монастырскую школу в порядке и на переменах присматривала за младшими школьниками.
— Думаю, все уже собрались в актовом зале, сестра, — почтительно обратилась она к монахине. — Я вынесу ваш чемоданчик в коридор.
Было три часа пополудни. На крыши домов плавно падал легкий снег, пришедший в Валь-Жальбер вместе с настоящими холодами. Сестры конгрегации Нотр-Дам-дю-Бон-Консей окончательно покидали поселок. За эти годы они дали начальное образование сотням местных детишек. Люди привыкли видеть на улицах поселка их черные фигуры, увенчанные белыми покровами, и семьи, решившие остаться в Валь-Жальбере, искренне горевали об их скором отъезде. Мэр с супругой решили устроить трем монахиням торжественный прощальный обед.
Элизабет Маруа принесла из дому два пирога с консервированными фруктами и яблочную шарлотку. Домашняя выпечка красовалась в центре стола, окруженная кувшинами с фруктовыми соками. Тут же на фарфоровых тарелках разложили другие сладости — желто-красный мармелад и посыпанное сахарной пудрой печенье. В качестве напитков к столу вместо категорически отвергнутого матерью-настоятельницей пива подали чай и кофе, детям же предложили теплое молоко.
Когда сестра-хозяйка и Эрмин вошли в зал, собравшиеся встретили их приветственными возгласами. Здесь была и вдова Дунэ. Двое парней помогли пожилой женщине дойти до монастырской школы.
— Мои дорогие прихожане, — начал свою речь аббат Деганьон, — пришел момент прощания с нашими дорогими сестрами. Я хочу от имени всей нашей общины, уже не такой многочисленной, поблагодарить их за все, что они сделали. Благодаря их терпению и самоотверженной работе дети Валь-Жальбера вышли из монастырской школы с багажом знаний, необходимых для честной трудовой жизни. Я знаю, многие сожалеют о том, что для столь любимого всеми поселка настали трудные времена, большинство домов опустело, торговцы закрывают свои лавки. Но мы верим в Бога и его доброту. Все, кто собрался здесь сегодня, не собираются уезжать из Валь-Жальбера. Я вижу в этом зале господина Овила Буланже, который обрабатывает плодородные земли близ речушки Уэлле, с супругой и шестерыми детьми; вижу господина Потвена, чьи коровы обеспечивают нас маслом и молоком; вижу господина Жозефа Маруа, к которому перешел в собственность его дом и который следит за работой электростанции. И я говорю вам — мужайтесь! Мы еще увидим лучшие времена!
