Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 1
— Значит, она умерла? Какой же негодяй предал ее?
— Тот самый парень, который причинил вам столько горя.
— Вы лжете! — возразил Брай. — Она здесь, и Кэт тоже: я слышал ее голос.
— Ее голос ты должен услышать еще раз, Вальтер Брай. — На этот раз Вальтер заметил, что это кто-то старается подделаться под интонации Кэт. — Она говорит с тобой моими устами. Да, — продолжал голос, ставший опять старчески хриплым, — ты не должен убивать того, кого охраняют духи. Они утащили на горящих облаках ту женщину, которую ты ищешь. Но не ворчи, Вальтер Брай! Настанет время, когда ты узнаешь, что мы воздаем ненавистью за ненависть и благородством за любовь. Твоя рука спасла одну из наших от смерти и позора — этого мы никогда не забудем!
— Так скажите же мне, где Кэт, или я прокляну день, когда сжалился над ведьмой! — крикнул Брай.
— Проклинай или благословляй!… Что значит проклятие — проклятому, благословение — презираемому? Ты, Брай, найдешь свою Кэт, когда не будешь думать о ней, и в такое время, когда ты этого не ожидаешь. И тогда ты возликуешь, что твой кинжал не поразил ее. Неужели ты хочешь быть умнее тех, которые смотрят в будущее?
— Я готов верить и повиноваться, — ответил Вальтер, — но сначала должен убедиться, что здесь не кроется обмана. Покажись и не разыгрывай из себя духа! Впусти меня в твое подземелье, чтобы я мог убедиться, действительно ли там живет другая женщина, а не та, которую я ищу. Если ты не захочешь сделать этого, то я останусь здесь до утра, и тогда я уже откопаю тебя, клянусь своей головой!
— Вальтер Брай, — ответил голос, — ты не прав, угрожая мне. Пока наступит день, я могу десять раз уничтожить тебя. Достаточно одного слова, чтобы поднялись зловредные пары, которые высушат твое тело и заставят твои колени подогнуться! Достаточно одного звука, и на твою голову свалится тяжелый камень, или здоровенная стрела вонзится в твою грудь. Берегись раздражать духов, которые могущественнее тебя!
— Вот она! — крикнул Брай и бросился вперед, но его нога подвернулась, и он так неудачно упал, что не мог больше встать.
Сэррей и Дэдлей подумали, что его бросила наземь какая-то сверхъестественная сила. Первый перекрестился, а второй бросился бежать.
— Останьтесь! — остановил его голос, и из темноты словно по волшебству появилась старуха. — Случилось несчастье, а вы хотите бросить друзей? Помогите мне и не бойтесь!… Его просто оглушило, и он очнется.
В голосе старухи звучало внутреннее беспокойство, и ужас Сэррея и страх Дэдлея сразу пропали.
Старуха открыла потайную дверь, и Сэррей с Дэдлеем подняли Вальтера, при свете в подземелье Роберт увидал, что его обитательницей теперь является другая женщина, а не та, которую он видел в первый раз. Вальтера положили на ложе из мха, старуха распустила его набедренники и панцирь и, ощупывая его тело, спросила.
— Где у вас болит?
— Кажется, я сломал себе ногу, — ответил Брай. — Но кто вы такая?
Старуха ощупала ногу, достала бутылочку из угла и стала втирать в ногу ее содержимое.
— Нога не сломана, а только вывихнута, — сказала она, — и если вы отдохнете несколько часов, то будете в состоянии завтра утром бодрым и свежим сесть в седло. Почему вы так неосторожны? Ведь вы могли сломать себе шею в этом тяжелом панцире!
Старуха произнесла все это почти ласковым голосом, и выражение сердечного участия странно противоречило отвратительному уродству ее лица. Словно нищета и порок расцветили это лицо красками мрачных страстей; из-под широкого лба выглядывали маленькие хитрые глаза, беззубый рот был крепко стиснут, скулы выступали наружу, а кожа, на которой годы и нищета оставили глубокие морщины, была желта и похожа на пергамент.
— Да, да, — сказала она с неприятным смешком. — Я — не тетушка Гиль, но вы не хотели этому верить. Теперь вы на свое несчастье исполнили то, что хотели. Ну убедились, что я не укрываю здесь молодую девку.
— Здесь все-таки лучше, чем там, в тумане, — улыбнулся Сэррей. — Но ваш огонь погас и очаг пуст. Если у вас имеется валежник, то я помогу вам развести огонь, у которого мы могли бы погреться.
— Вот как? Так вы думаете, что я дам вам убежище на всю ночь?
— Так или иначе, но мы здесь, и для вас было бы большим позором, если бы вы выгнали нас теперь на улицу.
— Было бы позором, говорите? А я думаю, было бы умно сварить для вас такое питье, от которого вы заснули бы навсегда, чтобы вы не могли выдать ведьму, как это сделал подлый лорд!
— Что же, варите свой напиток, я не боюсь! — сказал Сэррей. — Потому что вы лучше, чем хотите казаться. А если вы на самом деле прозорливая женщина, то должны видеть, что мы не таим никаких злых умыслов.
Взор маленьких глаз старухи впился в Сэррея; она вдруг схватила его за руку и, посмотрев на нее, пробормотала:
— Это — правда, вы никого не выдадите, кроме себя самого. Вы честный и порядочный человек и умрете только потому, что вы таковы. Берегитесь собственного сердца! Благодарность ввергнет вас в несчастье, и ваш лучший друг предаст вас, чтобы спасти себя самого!
Дэдлей с любопытством подошел ближе, чтобы послушать, что говорит старуха, она глянула на него и, с угрозой подняв кверху костлявую руку, воскликнула хриплым голосом:
— Вы хотите узнать свою судьбу, а в душе смеетесь над моими словами! Говорю вам, ваша надменность послужит причиной многих слез и покроет ваше имя позором. Вы будете домогаться короны и ради этого предадите то, что будет вам дороже всего; вы будете разбивать сердца и рыдать над гробом той, которую убьете. Но месть близка, и позор! У вас холодное сердце и горячая кровь, смазливое лицо, но обман на уме!
— Вы лжете! — крикнул Дэдлей. — Я лучше умру, чем переживу позор или предам кого бы то ни было!
Старуха покачала головой.
— Разве можно помешать тому, что написано на звездах и что судьба запечатлела в чертах человека? Мне кажется, я вижу морские волны и слышу как они шумят. Она несется по волнам, но буря относит обратно то, что убежало с ветром. Берегитесь той, которую вы хотите спасти и которая окажет роковое влияние на судьбы вас обоих. Вы будете идти рука об руку, пока ревность не разъединит ваши сердца; я вижу, один из вас истекает кровью, а другой захлебывается в этой крови. Берегитесь друг друга! — С этими словами старуха оттолкнула от себя руку Сэррея и вернулась к Вальтеру Браю.
— Она предсказывает нам, что мы станем соперниками, — шепнул Дэдлей Сэррею. — Давайте поклянемся друг другу, что каждый из нас заранее отказывается от той женщины, которую полюбит другой.
— Я верю твоему сердцу больше, чем предсказаниям старой бабы! — возразил Сэррей и пожал руку другу.
Но, как тихо ни произнес он эти слова, старуха услышала их и рассмеялась с такой горькой иронией, что оба молодых человека вздрогнули от смутных предчувствий. Сейчас же вслед за этим она вышла из подземелья, и послышался протяжный свист.
Старуха вернулась не одна, за ней следом шел мальчик с всколоченными волосами, горбом и злыми глазами. Это маленькое гибкое существо скользнуло мимо посетителей, словно боясь встретиться с ними взглядом.
— Разведи огонь и приготовь нам поесть, Филли! — сказала старуха. — Да поторопись, у нас сегодня знатные гости!
Маленький горбун засуетился вокруг очага, и вскоре там загорелось жаркое пламя и по каморке разнесся приятный аромат кореньев и жареного мяса.
— Жаркое? — воскликнул Дэдлей. — Бабушка, это — очень приятная неожиданность. Ваш Филли, вероятно, и повар и поставщик дичи?
— Он ловит дичь руками на болотах, хотела бы я видеть такого коня, который перегнал бы его!
— Ну, что же, — сказал Дэдлей, подходя к очагу и похлопывая горбуна по плечу, — если тебе когда-нибудь надоест жизнь в этой трущобе, тогда приходи в Варвик-Кастл. Роберт Дэдлей даст тебе красивую одежду и сделает тебя своим скороходом.
— Вот это называется благодарностью! — вздохнула старуха. — Взять и переманить у меня ребенка, который является последней опорой моей старости. Но так уж идет все на свете: богатые берут у бедных последнее и оставляют им только право проклинать.
— Я совсем не хотел этого, — спохватился Дэдлей. — Если и вы тоже придете в Варвик-Кастл, то и для вас найдутся там кусок жаркого и кровать.
— Я приду и напомню вам о вашем слове! Я приду, когда ваш отец положит голову на плаху, когда запылают костры, и вы будете желать, чтобы ваши ноги могли унести вас так же быстро, как Филли.
— Как вам не стыдно! — вспыхнул Дэдлей. — Вы сыплете проклятия за то, что вам хотят помочь. Что вам сделал мой отец или я, почему вы желаете нам столько зла?
— Разве я желаю того, что вижу начертанным в будущем? Если бы будущее зависело от моих желаний, то мы были бы сейчас не здесь, а в моем доме в Эдинбурге, а город скорее сам сгорел бы, чем сжег на костре мою родственницу Гиль. Спросите Бэклея, хотела ли я, чтобы меня стегали кнутом и окунали в воду — xa-xa!… Но очередь дойдет и до лордов, а потом и до королев и королей! И, словно горный поток, польется кровь, а ведьмы тогда запляшут и запоют от радости.
