Каирская трилогия - Нагиб Махфуз
— Я бы дал ему целый век…
Ахмад Абд Аль-Джвад сказал:
— Из ваших лет!
В этот момент Джалила начала петь «В глазах завистника — бревно, милая подруга».
Зубайда заметила:
— Ему нечего бояться моей зависти, мои глаза не причинят ему вреда!
Многозначительно покачав головой, Мухаммад Иффат сказал:
— Основа любого вреда это твои глаза!
Ахмад Абд Аль-Джавад обратился на сей раз к Зубайде:
— Ты говоришь о моей молодости? Разве ты не слышала, что сказал врач?
Словно не веря ему, она сказала:
— Мухаммад Иффат сообщил мне, но что это за давление такое, которым ты так озабочен?
— Он обвязал мне руку каким-то странным мешком и начал надувать его из кожаного насоса, а затем сказал: «У вас высокое давление!»
— А откуда оно взялось, это давление?
Ахмад засмеялся и ответил:
— Думаю, что из того самого насоса!
Ибрахим Аль-Фар, ударив рукой об руку, сказал:
— А может это заразная болезнь, ведь не прошло и месяца, как она напала на нашего друга, и все мы отправились по врачам. Диагноз в каждом случае был один и тот же: давление!
Али Абдуррахим заметил:
— Скажу вам один секрет. Это один из симптомов революции, а доказательство заключается в том, что ни один из нас не слышал о ней до того, как она вспыхнула!
Джалила спросила Ахмада:
— А каковы симптомы давления?
— Головная боль, мать ею, одышка при ходьбе…
Зубайда, с улыбкой, скрывавшей её волнение, пробормотала:
— А у кого не бывает хоть раз таких симптомов? Что вы думаете, у меня тоже давление!..
Ахмад Абд Аль-Джавад спросил её:
— Сверху или снизу?
Все засмеялись, включая саму Зубайду, а затем Джалила сказала:
— Раз уж ты поведал нам о давлении, то осмотри её, может, тебе удастся узнать причину!
Ахмад ответил:
— Она должна принести мешок, а я принесу насос!
Они снова засмеялись, а Мухаммад Иффат протестующе сказал:
— Давление… Давление… Давление… Мы только и слышим сейчас, что о враче, который разговаривает с нами так, будто приказывает своему рабу: «Не пей вино, не ешь красного мяса, избегай яиц…»
Ахмад Абд Аль-Джавад насмешливо спросил:
— А что ещё делать такому человеку, как я, который только и ест, что красное мясо и яйца, и не пьёт ничего иного, кроме вина?!
Зубайда тут же ответила:
— Ешь и пей на здоровье и в своё удовольствие. Человек сам себе врач. А последнее слово за нашим Господом, только Он излечивает…
Вместе с тем, он подчинялся указаниям врача всё то время, когда был вынужден соблюдать постельный режим, а когда поднялся, то постарался забыть врачебные рекомендации в целом и по отдельности.
Джалила продолжила:
— А я не доверяю врачам, хотя признаю, что их можно простить за то, что они говорят и делают, ведь они живут за счёт болезней других, как мы, певцы, живём за счёт свадеб. Они не могут обойтись без этих мешков и насосов, приказаний и запретов, как и мы — без бубна, лютни и песен…
Ахмад с облегчением и пылом сказал:
— Ты права. Болезни и здоровье, жизнь и смерть — всё по воле единого Аллаха. Тот, кто уповает на Аллаха, не будет огорчён…
Ибрахим Аль-Фар засмеялся:
— Поглядите-ка, люди, на этого человека! Он ртом пьёт, глазами похотливо глядит, а языком проповедует!
Ахмад Абд Аль-Джавад расхохотался:
— Я не виноват, раз уж проповедую в публичном доме!
Мухаммад Иффат, внимательно разглядывая Ахмада Абд Аль-Джавада, удивлённо покачал головой:
— Мне бы хотелось, чтобы среди нас был Камаль, чтобы и он мог получить выгоду от твоей проповеди!
Али Абдуррахим спросил:
— Кстати, он всё-ещё считает, что человек произошёл от обезьяны?!
Джалила ударила себя в грудь и воскликнула:
— Какой ужас! Сожалею!
Зубайда изумилась:
— От обезьяны?!.. — затем, словно не веря в это. — Может, он имеет в виду собственное происхождение?!
Ахмад сказал ей предостерегающе:
— А ещё он утверждал, что женщина произошла от львицы!
Громко расхохотавшись, она сказала:
— О, если бы мне довелось увидеть потомка обезьяны и львицы!
Тут вмешался Ибрахим Аль-Фар:
— Однажды он повзрослеет и выйдёт из окружения своей семьи, и убедится в том, что все люди произошли от Адама и Евы…
Ахмад Абд Аль-Джавад тут же отреагировал на его слова:
— Или я его приведу сюда с собой однажды, чтобы он убедился, что человек произошёл от собаки!
Али Абдуррахим встал и подошёл к столу, чтобы наполнить рюмки, и спросил Зубайду:
— Ты лучше нас всех знаешь этого человека, так скажи, к какому животному ты его отнесёшь?
Она ненадолго задумалась, наблюдая, как руки Али Абдуррахима наливают виски в рюмки, затем с улыбкой сказала:
— К ослу!..
Джалила спросила:
— Это оскорбление или комплимент?
Ахмад Абд Аль-Джавад ответил:
— Смысл его в животе той, что это сказала!
Они снова выпили в лучшем расположении духа; Зубайда взяла лютню и запела: «Опусти занавеску перед нами».
В необузданном опьянении тело Ахмада Абд Аль-Джавада принялось раскачиваться в такт мелодии. Он поднял перед глазами рюмку, в которой от виски остался только осадок, и
