Тайная история Изабеллы Баварской - Маркиз де Сад
Партия, преданная монарху и предвидевшая несчастья, уготованные стране гражданской войной, делала все возможное для разоружения глав обеих партий. Никогда еще междоусобица, сулившая народу разорение и разделявшая его на два лагеря, не возбуждала умы современников столь сильно; однако в глазах потомков внутренние раздоры тогдашнего царствования не прибавили ни славы стране, ни доблести ее жителям.
Мы не ставим своей задачей проследить за всеми путеводными нитями истории Франции той кровавой эпохи и просим нашего читателя позволить нам, как и прежде, следовать лишь теми тропами, которыми шла героиня нашего повествования. Достаточно напомнить о ее отношениях с главой заговорщиков, оправдывавших совершенные ею преступления, чтобы с уверенностью предположить, что она и дальше станет поддерживать эту партию.
Как мы уже сказали, нашлись люди, пожелавшие обезоружить заговорщиков; безрезультатно применив все средства убеждения, они неожиданно решили обратиться за помощью к королеве, чьи намерения, как это нетрудно предположить, были совершенно противоположны намерениям миротворцев. По их просьбе королева дважды ездила в столицу договариваться о мире и каждый раз возвращалась в Мелен, не достигнув результата, ибо, вместо того чтобы договариваться с Бургундцем, она, напротив, только подогревала его воинственные настроения.
В ссору принцев пожелал вмешаться сам король, и королеве в третий раз пришлось ехать в Париж. Делая вид, что пытается примирить враждующие стороны, на самом же деле лицемерная Изабелла изо всех сил подстрекала бургиньонов нанести удар первыми, ибо в случае проигрыша партии герцога Бургундского ее бы немедленно вывели на чистую воду.
Когда армии из южных провинций приблизились к Парижу и заняли Бисетр, Жантийи, Сен-Клу и окрестные деревни, обеспокоенные парижане сформировали отряд городской милиции в тысячу человек. Переговоры между партиями возобновились, но принимала ли в них участие Изабелла — нам неизвестно. Тем не менее договор, подписанный в Бисетре, отправил армии по домам; в связи с наступлением холодов и нехваткой продовольствия солдатам пришлось вернуться к своим очагам.
Чтобы подавить в зародыше грядущие волнения, предложили простое средство: провозгласить дофина регентом королевства. К сожалению, предложение это прозвучало на Совете в присутствии королевы, которая, как известно, не намеревалась ни в чем ущемлять власть герцога Бургундского. Ибо вряд ли она смогла бы править столь же вольготно вместе с собственным сыном, как правила она вместе со своим любовником! Дофин мог начать радеть о государстве, в то время как герцог стремился только к личной выгоде… А голос крови? Ах, разве он звучал в этой стальной душе, закаленной в стольких преступлениях?!
Изабелла не намеревалась ни на шаг отходить от плана, выработанного ею совместно с герцогом, поэтому любое предложение, противоречившее ему, являлось для нее неприемлемым. Ей казалось, что, став регентом, дофин возглавит партию орлеанистов и в его лице она приобретет грозного противника. Более того, если орлеанисты победят, станет известно о ее союзе с герцогом. Разумеется, этого может и не случиться, но, скорее всего, узнав о ее преступлениях, облеченный властью дофин удалит ее от двора и сошлет в провинцию навсегда, а ее такое положение не устраивало.
И когда герцог Беррийский открыто выступил против регентства, она негромко, но твердо поддержала его, и предложение отклонили, а так как здоровье короля немедленно улучшилось (обстоятельства того требовали), все тотчас забыли про дофина, тем более что в результате распоряжений, сделанных Карлом, раздор между враждующими партиями вспыхнул с новой силой.
Понимая, что отстоять свои интересы можно только с оружием в руках, молодой герцог Орлеанский потребовал от монарха исполнить решения суда, но, так как эти решения подрывали могущество герцога Бургундского, королева решила обмануть Орлеана и добиться видимости примирения, которое она намеревалась нарушить при первой же удобной возможности. Но на этот раз замысел ее провалился: будучи предупрежден, герцог Иоанн держался настороженно.
Заговорщики принялись стремительно вооружаться. Во Францию хлынули вояки, готовые встать под любые знамена; охваченные непостижимой лихорадкой, они соглашались убивать друг друга даже не за принцев, не за отечество, а из-за споров, в которых они сами ничего не смыслили.
Приходится признать: в истории человечества время от времени наступают эпохи, когда люди нуждаются в самоистреблении; взбудораженные, словно частицы мироздания, они, повинуясь природе, стремятся к хаосу, дабы не впасть в застой или апатию; только через хаос и разрушение природа вновь выведет нас на путь возрождения.
Кто же разжигал смуты? Только Изабелла. Ах, чем больше фактов мы узнаем, тем с большей уверенностью отвечаем: эта ужасная женщина пустила во Францию змей раздора.
Костер вражды разгорается; ожесточившись, парижане хватают оружие, бегут к дворцу и с криками требуют назначить дофина регентом. У короля начинается приступ безумия, и требование становится невыполнимым.
Герцог Бургундский торжествует; орлеанистов изгоняют из города, перегораживают цепями улицы, расставляют повсюду караулы и закрывают ворота. Всех желающих войти или выйти из города тщательно обыскивают; и только кровожадные демоны, вооруженные мечами и кинжалами, снуют по опустевшим улицам, дабы вскоре окрасить их кровью.
Уверенный в своем превосходстве, герцог Бургундский назначает графа де Сен-Поля губернатором Парижа; назначение это лишь подогревает недовольство парижан.
Сторонники партии бургиньонов приступают к организации собственного ополчения, составленного из мясников, живодеров и прочих личностей, привычных к крови и всегда готовых ее пролить, особенно когда речь идет о крови их несчастных сограждан.
С молчаливого одобрения Изабеллы и ее героя грозная фаланга грабит, избивает и заодно мстит своим недругам. Стоит только назвать кого-нибудь арманьяком, как его тотчас хватают и убивают на месте; тех же, кого решают оставить в живых, заковывают в цепи и отдают в распоряжение свирепых палачей, которые с размаху швыряют их в ужасную клоаку. Расправа над жертвами осуществляется без всяких формальностей, и мясники, еще вчера забивавшие быков на скотобойне, сегодня погружают тесаки в лона своих жертв прямо посреди улицы; повсюду пенятся кровавые ручьи, валяются еще трепещущие внутренности, и через несколько часов город начинает напоминать одну большую бойню.
Продвигаясь по смрадным улицам, Изабелла лично возбуждала ярость чудовищ, усеявших город трупами, обещая вознаграждение тем, кто в озверении или из кровожадного любопытства совершил зверств более других; поощряя преступление, она сама указывала на несчастных, которым предстояло стать жертвами разожженной ею ненависти. Однако коварная женщина посылала на смерть только тех, чьим имуществом она смогла бы поживиться; золото, каждодневно сыпавшееся в ее сундуки в Мелене, пахло человеческой кровью, делая его еще милее ее жестокому сердцу. Вместе с богачами она приносила в жертву тех, кто мог бы разоблачить ее злодеяния.
— Бейте, — говорила она, указывая на своих врагов, — разве вы не видите, сколь велика
