Карен Харпер - Отравленный сад
— Выпьем за первую хорошую новость за эти несколько недель, — шепнула Елизавета своему маленькому отряду, когда Нед, Дженкс и Мег покинули укрытия. Она сложила ладони и покрутилась на месте, как будто танцевала павану. — Кэт, угости всех моим любимым канарским вином. Только говорите шепотом, пока мы не удостоверимся, что второй любимый папа королевы не подслушивает в коридоре. За Сесила, который едет, чтобы дать нам хороший совет, — тихо произнесла принцесса, поднимая кубок, и коснулась им другого бокала, который остальные с улыбкой передавали из рук в руки.
Каждый раз, когда Елизавета улыбалась, у нее начинал болеть нос, но теперь она не обращала на это внимания.
К следующему полудню Елизавета Тюдор облачилась в голубое парчовое платье с расшитой нижней юбкой и брыжами вокруг узкой горловины — одно из самых нарядных в ее гардеробе — и вышла во внутренний двор встречать Сесила и двух его спутников. Она очень редко принимала гостей и хотела показать преданному Сесилу, что чтит его. Кроме того, нужно было как-то компенсировать распухший нос и синяк под глазом, скрыть которые оказалось не под силу ни мази Мег, ни устричной пудре Бланш Пэрри.
Прежде чем поздороваться с Поупами, Сесил низко склонился над рукой принцессы, и в этот миг она поняла, что он будет ее государственным секретарем, когда — если — она вернется ко двору королевой. Он нисколько не изменился в лице, когда заметил, как пострадал ее облик. Елизавета самостоятельно научилась многим политическим уловкам, но советам Сесила доверяла больше, чем чьим-либо другим, даже в страшные дни, когда Сеймур ее опозорил, а Уайетт вовлек в пучину беспорядков. И сейчас.
Принцесса понимала, что юрист переживает о ее безопасности, и в этом заключается истинная причина его визита. Она прекрасно знала, какие доходы приносит аренда ее земель и каким образом Сесил ведет ее дела. Итак, не прошло и полчаса, за которые Сесил успел подкрепиться и переодеть дорожное платье, как Бланш, леди Корниш и Кэт поднялись в покои хозяев, чтобы оградить от Поупов Елизавету и Сесила. Те стояли у большого эркера, спиной к сэру Томасу и леди Беатрис. Елизавета указывала гостю на сады и быстро с ним переговаривалась.
Не поворачивая головы, тихо, едва шевеля губами, Сесил спросил:
— Лицо, ваше величество… Этот наглый скот не дошел до того, чтобы бить нашу будущую королеву?
— Это ничтожнейшая из моих проблем. Я натолкнулась на препятствие — или пару препятствий — в Хивере.
— В Хивере? Есть новые свидетельства того, что отравители там?
— Мне нужно поговорить с вами. Мои женщины отвлекут сторожевых псов после ужина. Нам предстоит многое обсудить.
— Лорд Кэри был прав, когда предложил мне приехать. Мы многое извлечем из моего скудного отчета.
Наблюдая во время ужина за Сесилом, Елизавета как будто вновь оказалась на школьной скамье. Она наслаждалась тем, как юрист отвечал на вопросы Томаса Поупа, но при этом ничего ему не рассказывал, хотя ей было известно — и Поупу, вероятно, тоже, — что у их гостя много друзей и он пристально следит за событиями в Лондоне. Сесил же утверждал, что в глуши провинциального Стамфорда узнает только о ценах на шерсть. Кроме того, юрист поведал, что его маленький сын Роберт учится разговаривать, и выразил надежду, что королева пребывает в добром здравии. За это выпили.
А потом, когда Елизавета собиралась прибегнуть к маневру, в результате которого они с Сесилом должны были остаться один на один, юрист сказал:
— Надеюсь, леди Корниш не станет возражать, если вы, ваше высочество, покажете мне ее сады. Я вижу, что, несмотря на приближение зимы, за кирпичными стенами приютилось несколько поздних роз. Так всегда делали в Хэмптон-корте, помните, милорд, все эти красные и белые розы? — обратился он к Поупу. Но прежде чем сэр Томас успел ответить, а Би — послать за плащом, принцесса и Сесил уже покинули комнату и в сопровождении свиты шли по коридору, позволяя слугам кутать себя в накидки.
— Отличная работа, — с улыбкой сказала Елизавета. — Я знаю, обычно вы воздерживаетесь от таких длинных речей — по крайней мере, о садах и розах.
— Сейчас нам следует воздержаться от любых разговоров, кроме тех, которые касаются грозящего вам заговора.
— Во-первых, как на самом деле чувствует себя королева, милорд? Не могу поверить тому, что здесь говорят.
— Она слабеет и временами бредит. Опухоль увеличивается, а боль нарастает. Королева назвала вас наследницей, но отказывается отсылать вам коронационное кольцо с ониксом со своего пальца, пока… пока не сможет смириться с тем фактом, что умрет.
— Мы все должны смириться с тем фактом, что умрем, Сесил.
— Да, но с вами я не стану об этом говорить. Только не в ваши двадцать пять лет, в переломной точке судьбы. Никакой заговор проклятых отравителей не замарает и не остановит вас, когда столько людей ждут и надеются, что вы спасете их от хаоса, в который Мария Кровавая ввергла Англию. — В его голосе было больше суровости и горечи, чем когда-либо, но тут Сесил помотал головой, как будто желая стряхнуть с себя меланхолию. — А теперь без лишних отступлений расскажите мне, что вам известно.
Они гуляли по саду, останавливаясь время от времени и делая вид, что любуются поздники цветами на длинных тонких стеблях. Спешно пересказывая Сесилу, что и как она узнала о заговоре отравителей, Елизавета видела, что им все больше и больше овладевает тревога, хотя до сих пор ему удавалось сохранять вежливую скучающую мину. Отдалившись от дома, они побрели по тропинкам замысловатого сада леди Корниш. Елизавета указывала гостю на хитросплетения клумб, цветного гравия и пораженных морозом растений, а говорила совсем о другом. Один раз они остановились, чтобы внимательно рассмотреть латунные солнечные часы, и двинулись дальше.
— Ушам своим не верю, — проговорил Сесил таким же тихим и сдержанным голосом, как принцесса. — Дело не только в риске. Сам факт, что вы, как какой-нибудь лихой грабитель, самолично задумали — и совершили — набег на Баши, а потом на Хивер…
— Я должна была получить эти сведения, чтобы остановить заговор, пока не поздно. А еще мне нужно как-то попасть в Лидс.
— Опасно, черт побери, слишком опасно! Когда я писал вам об испанских связях Уолдгрейва, то даже не представлял, что он шпион королевы. Тут пахнет тайным заговором.
— Мне пришлось действовать, потому что все это начало нарастать, как снежный ком. Знаю, милорд, вы всегда повторяли: «Если сомневаетесь, ничего не делайте и ничего не говорите», но…
— К черту то, что я всегда вам повторял! Вы на пороге властвования над этим государством, ваше высочество, и ваши враги отчаянно пытаются остановить вас на последнем рубеже.
— Но кто? Sui bono, как вы говорите? Кто эта женщина и почему она кипит такой смертоносной ненавистью к Болейнам и всем, кто им предан? Обратиться за помощью к сестре я не могу. В прошлый раз, когда я ненароком обмолвилась о яде в ее присутствии, она взорвалась и обвинила меня — и мою мать…
— Могу себе представить.
— И кроме того, милорд, я знаю, что говорить так — значит совершать государственную измену, — с еще большим чувством продолжала Елизавета. — Но что, если ее величество сама стоит за этой женщиной?
Она увидела, что юрист вздрогнул. Он быстро подтянул плащ, плотнее укутывая шею и бороду, и ничего ей не ответил.
— Дорогая принцесса, помимо прочего, я приехал предупредить вас, что Лидс тоже связан с опасными иностранцами-католиками, и связи эти очень запутаны.
— Речь, конечно же, снова идет об Испании?
— Нет, об Ирландии. Сэр Энтони Сент-Легер, владелец Лидса, — англичанин, но во время царствования вашего отца служил лорд-наместником Ирландии. Король Генрих отдал ему Лидс в качестве награды, платы за верную службу.
— Мой отец и ирландцы? Теперь на столе два джокера, а я еще не разобралась в правилах игры.
— Однако сэр Энтони Сент-Легер жульничал, — продолжал объяснять Сесил.
— Сент-Энтони… это часть его имени? — спросила принцесса, вспомнив об огне святого Антония.
— Что?
— Ничего… не сейчас. Продолжайте.
— Сент-Легеру каким-то образом удавалось играть за обе стороны. Да, он убедил мятежных ирландцев признать того, кто сидит на английском троне, своим монархом. Но при этом сам отлично устроился, двурушничая с Тюдорами. Говорят, он стал истинным союзником ирландцев…
— О, наконец-то мы можем поучаствовать в вашей беседе, — провозгласил Томас Поуп. Решительно потеснив женщин Елизаветы, прорвавшись сквозь баррикады широких юбок и развевающихся плащей, они с женой приблизились к принцессе. — О чем вы говорили, милорд Сесил?
— Я всего лишь размышлял вслух об ульях, сэр Томас, подобных вот этим чудесным плетеным пчелиным домикам, что стоят в углу, — ответил юрист, указывая в нужную сторону. — Они устроены в точности как двор, с королевой и вечно занятыми, жужжащими слугами. Однако этим слугам не стоит забывать, что нужно чтить не только королеву, но и ту, которая может однажды ею стать.
